Астрид Линдгрен - Мадикен и Пимс из Юнибаккена
После экзамена все пошли в церковь и спели псалом о чудном лете, а потом Мадикен с мамой и папой и с Лисабет вернулись домой, и Альва накормила их блинчиками. Лисабет, хоть и не сдавала экзамена, тоже получила блинчиков. Вся семья сидит на веранде, кушает, смотрит, как ласточки залетают в свои гнезда под крышей. Окна отворены, и в саду так хорошо пахнет сиренью, и тут Мадикен чувствует, что ее куснул комар — первый комар в этом году. И только тогда Мадикен поняла: начались летние каникулы! Такое счастье! Неужели это взаправду!
Потом Мадикен бежит в Люгнет. Надо, чтобы и Аббе узнал, что она уже не первоклассница, не какая-то там малышка! Мадикен все время ему это подчеркивала, но, как ни странно, он эту новость оставил без внимания.
— Теперь я уже перешла во второй класс. Понимаешь, насколько я стала старше? — говорит ему Мадикен.
Аббе мельком взглянул на нее:
— А как же! Я вижу, что ты совсем постарела. Хочешь, я буду называть тебя «тетенькой»?
Нет, этого Мадикен не хочет.
Они беседуют возле кроличьей клетки. У Папани уже родились крольчата. Они еще совсем крошечные и невзрачные, но Аббе очень радуется, глядя, как уютно они лежат на своей подстилке. Аббе говорит, что их нельзя трогать, но охотно позволяет Мадикен смотреть на них сквозь проволочную сетку. Сетка нужна, чтобы защитить крольчат от лис и ястребов и других опасностей.
— Кто только не точит на них зубы! — говорит Аббе. — По ночам сюда повадилась лисица. Ничего, я ее как-нибудь подкараулю!
Дядя Нильссон расположился на качелях и, верно, опять занимается своими непонятными спиккуляциями. Он расслышал, что говорил Аббе.
— Нет, это никуда не годится! — говорит дядя Нильссон. — Лиса может их напугать до смерти, тут никакая сетка не поможет.
— Вот и я боюсь, — говорит Аббе.
Дядя Нильссон еще немного поразмышлял, затем он решительно поднялся с качелей.
— Сын мой, Аббе! У меня, помнится, где-то был лисий капкан. Пока у тебя есть отец, ты можешь не опасаться диких лесных зверей.
И дядя Нильссон, оживившись, с деловитым видом направился к дровяному сараю.
— Он туда, наверно, уже два года не заглядывал, — говорит Аббе.
Мадикен и сама знает, что, если бы не Аббе, никто бы не позаботился даже дров запасти.
Но кроме дров там много всякого другого добра. Аббе только посмеивается, слушая, как отец, ругаясь на чем свет стоит, с грохотом разгребает завалы. Дяде Нильссону самому ни за что не отыскать лисий капкан, и Мадикен подумала, что Аббе мог бы ему помочь.
— Нет уж! Пускай его покопается, раз ему в кои-то веки вздумалось этим заняться.
Наконец дядя Нильссон, гордый и счастливый, выходит из сарая, держа в руках лисий капкан.
— Вот так-то! Что ни говорите, но в одном мне все-таки не откажешь — у меня всегда все на месте!
Он показывает капкан и объясняет Мадикен, как он действует.
— Вот сюда лиса сунет лапу, и тогда все — попалась злодейка. Ни в эту ночь и ни в какую следующую ей уже не охотиться.
Мадикен еще не видала дядю Нильссона таким деловитым и оживленным. Оказывается, он умеет ставить капканы.
— Поставим его возле лаза в живой изгороди, будет ей, злодейке, сюрприз!
Радостно посмеиваясь, дядя Нильссон настораживает[6] пружину капкана.
— Я уж давно ломал себе голову, как подарить мамане к зиме меховой воротник. Как ты считаешь, Мадикен: хорош будет воротник из рыжей лисы?
Мадикен считает, что да. Но ржавый капкан наводит на нее страх, и ей становится жаль лисицу.
— Послушай, папаня! А вдруг сюда вместо лисы угодит кто-нибудь другой? — говорит Аббе.
Но дядя Нильссон об этом не тревожится. Ничего страшного! Сейчас поставим рядом табличку с предупреждением. Как ни странно, его рвение все еще не остыло. Дядя Нильссон снова принимается за работу, и вскоре табличка готова. «Осторожно. Лисий капкан», — написал он крупными буквами на куске картона. Затем он берет свое объявление, прикрепляет его к длинной палке и тыкает палку рядом с капканом.
— А что, если лиса умеет читать? — говорит Аббе, скрывая улыбку.
Но дядя Нильссону такие шуточки не по душе.
— Если кому-то не нравится — пожалуйста, я могу убрать и капкан, и табличку! Только не приходи ко мне плакаться, когда твои крольчата передохнут от разрыве сердца.
— Да ну тебя, папаня! Что ты, шуток не понимаешь? — говорит ему Аббе.
Аббе убеждает дядю Нильссона, что ему все понравилось — и капкан, и табличка. И дядя Нильссон, наконец поверив, опять заулыбался. Напоследок он еще раз проверяет свой капкан.
— Ладно, ладно, — говорит он сыну. — Можешь меня не благодарить. Всегда зови папу, когда тебе нужна будет помощь.
Вернувшись домой, Мадикен рассказывает Альве про крольчат и капкан, и про лису, и про меховой воротник, который получит тетя Нильссон!
— Ха-ха! — смеется Альва. — Хотела бы я посмотреть на этот воротник!
Проходит несколько дней и ночей, но почему-то ни одна лиса не попадается в капкан. Надпись на табличке выцвела от дождя и от солнца, дядя Нильссон время от времени ее подновляет. Не тот он человек, чтобы так просто махнуть рукой на начатое дело!
— Уж коли я пообещал мамане меховой воротник, значит, она его получит, — говорит дядя Нильссон.
А Мадикен тем временем вовсю наслаждается каникулами. Они с Лисабет купаются возле мостков, наводят порядок в своих игрушках, качаются в саду на качелях, моют в корыте пуделя Сассо, поливают грядки на детском огородике, играют в крокет, а на чердаке сарая с катальным станком устраивают уголок, чтобы было куда спрятаться от дождя.
Иногда Мадикен вспоминает про лисий капкан и бежит его проведать, но он пуст и ни одна лисица в него еще не попадала. Потом она бежит домой сообщить эту новость Альве. Альва только смеется, и на лице у нее написано: «А что я тебе говорила?»
— Меховой воротник! — ворчит Альва. — Интересно будет на него посмотреть!
— А может быть, лисица все-таки умеет читать, — размышляет вслух Мадикен, почесывая голову.
— Сдается мне, что у этой лисицы ума не больше, чем у дяди Нильссона, — говорит Альва и вдруг взволнованно вскрикивает: — Что это ты все скребешь в голове, Мадикен?
Точно коршун, Альва набрасывается на Мадикен и начинает искать у нее в волосах.
— Так и есть! Ты же совсем обовшивела! — говорит Альва.
В Юнибаккене начался большой переполох. Альва громко зовет маму, перепуганная мама запыхавшись прибегает на ее зов, потому что Альва подняла крик, словно в доме начался пожар. Действительно, вши — очень большая неприятность, но мама сказала, что на них есть управа — сабадилловый уксус. От него все вши перемрут, так что не стоит приходить в отчаяние, говорит мама. Надо сейчас же пойти в аптеку и купить несколько бутылок. Вши еще пожалеют, что они полезли на Мадикен!
Потом они на всякий случай осмотрели голову Лисабет, но у нее не обнаружили ни одной вошки.
— Конечно, — говорит Лисабет, — я же не грязнуля, как ты!
— Молчи в тряпочку! — говорит ей Мадикен. — А то вот возьму и напущу на тебя своих вшей.
Как бы там ни было, а Мадикен решила, что это очень интересное происшествие, и очень здорово будет, когда мама принесет из аптеки сабадилловый уксус и начнется борьба со вшами. Мама пойдет в аптеку немного попозже, потому что сначала ей надо проведать Линус Иду. У Линус Иды разболелась нога, и она сейчас лежит в постели.
— Ой, возьми и меня с собой! — говорит Лисабет.
Мадикен тоже хочет идти навестить Линус Иду. Неужели же ей сидеть дома из-за каких-то вшей!
Чистенькая Лисабет, у которой ничего не нашли в голове, удивляется:
— Неужели ты тоже хочешь куда-то идти? У тебя же полно вшей!
— А ты подумай, ведь моих бедных вошиков ждет неминучая смерть. Надо же мне их немного порадовать перед кончиной!
У Линус Иды есть на что порадоваться, это все знают. Она и на гитаре сыграет, и споет, и расскажет что-нибудь интересное. И больная нога ей не помешает.
— Правильно! — говорит Лисабет. — Мы ее попросим, чтобы она спела для вошей что-нибудь не очень грустное.
Лисабет тоже понимает, что это, наверное, печально — быть несчастной вошью, которую не ждет ничего хорошего, а только сабадилловый уксус.
Линус Ида обрадовалась их приходу. Она любит поболтать с Мадикен и Лисабет, к тому же мама принесла ей мазь для больной ноги, килограмм кофе и пять булочек. Как же Линус Иде не радоваться! Мама оставила девочек у Линус Иды, а сама пошла за сабадилловым уксусом и другими покупками.
Линус Ида сидит с гитарой, положив больную ногу на табуретку, и поет писклявым, тоненьким голоском. Но уж больно грустные ее песни. Линус Ида спела песню «В больничной палате», потом «В лачуге пьяниц». Вряд ли вошки повеселели.
Кончив петь, Линус Ида говорит:
— Этот пьянчуга хоть под конец раскаялся. А вот Нильссон из Люгнета — невозможный человек. Право слово, он когда-нибудь плохо кончит!
