Пол Гэллико - Миссис Харрис едет в Нью-Йорк
Миссис Харрис почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось – она начала осознавать происходящее. Она еще заметила, как Бэйсуотер, скрывая за непроницаемостью лорда волнение, оглядывает палубы лайнера. Каким-то чудом он углядел в толпе пассажиров миссис Харрис, на мгновение их взгляды встретились и мистер Бэйсуотер позволил себе еле заметно пожать плечами, ясно показывая, что обстоятельства оказались сильнее его и он сожалеет о случившемся.
Обстоятельства и впрямь сложились необычайные. Бэйсуотер, малыш Генри и маркиз пали жертвой не только того уважения, которым пользовался в Вашингтоне маркиз Ипполит де Шассань, но и стремления американского правительства как-то умаслить де Голля – тот в последнее время вел себя как-то странно, – для чего его посол был принят с чрезвычайными почестями, в частности, решено было встретить его уже на рейде.
Маркиз, его багаж и свита были приняты на борт катера, и их доставили прямо в нью-йоркский порт, к Батарейной набережной, где их встретили еще один почетный караул и кавалькада "кадиллаков". Их провезли через город по ущелью Бродвея. На Бродвее высоких гостей поджидал торжественный прием с маханием флажками и осыпанием серпантином и конфетти, изготовленными из старых телефонных справочников, газет и банковских бандеролей, сохранившиеся на которых кое-где цифры свидетельствовали о финансовом величии Америки, и маленькому Генри досталась его порция этого торжественного мусора. Затем кортеж миновал мост Квинсборо, въехал на аэродром Айдлуайлд – а там маркиза ждал личный самолет Президента, "Колумбия". Все, исключая лишь Бэйсуотера, которому предстояло перегнать из порта "роллс-ройс", погрузились в него и вылетели в Вашингтон.
Малыш Генри летел тоже. Это был чудесный день, быть может, лучший из всех, какие он видел до сих пор.
Итак, Генри уехал – но, разумеется, не был забыт. Уже вечерние газеты в подробностях обрисовали прибытие нового посла Франции, который приехал в США с внуком; репортажи сопровождались многочисленными фотографиями: на них Генри, которым управляли опытные газетные волки, обнимал своего милого дедушку, целовал его, сидел у него на коленях или же просто смотрел прямо в объектив огромными грустными глазами.
Строгая "Таймс" отметила присутствие Генри единственной строчкой, в которой официальным тоном сообщалось, что посла Франции маркиза Ипполита де Шассань сопровождал его внук, почтенный Генри Дартингтон (ибо именно так положено величать детей знати), младший сын лорда Дартингтона-Стоу; впрочем, остальные газеты, в особенности же пользующиеся услугами женщин-репортеров, не преминули изукрасить свои сообщения виньетками, фестончиками и кружавчиками: "элегантный седовласый посол Франции, все еще полный сил и во время морского путешествия заставлявший не одно женское сердце биться чаще, привез с собой очаровательного внука, лорда Генри Партингтона, который приходится родственником Королеве Англии.
Юный лорд Партингтон, один из лучших учащихся Итона, который в настоящее время находится на каникулах, сказал: "Я несу молодежи Америки послание от английской молодежи. Мы, дети, должны держаться вместе. Если мы не будем помогать друг другу плыть по жизни, мы утонем – каждый должен научиться плавать". Он сказал, что в Америке он больше всего хочет посмотреть бейсбольный матч и будет присутствовать на сегодняшней игре "Янки" – "Ред Сокс" на стадионе Янки".
В пентхаусе дома 650 по Парк-Авеню Миссис Шрайбер в гостиной, а миссис Харрис и миссис Баттерфильд на кухне вытаращенными глазами разглядывали эти фотографии, читали подписи под снимками и давались диву.
– Боже мой, – сказала миссис Шрайбер, – такой маленький, а уже настоящий лорд! И тут написано, что он – родственник королевы. Подумать только, мы плыли на одном корабле!… Какой симпатичный мальчик – и с такими красивыми глазами. Настоящий маленький джентльмен, правда? С первого взгляда видно, что он – настоящий аристократ. Вот что значит происхождение!
Ее взгляд встретился со взглядом мистера Шрайбера, на мгновение задержался, и оба поняли, о чем думает в этот миг другой. Чтобы отвлечь жену от невеселых мыслей, мистер Шрайбер быстро сказал:
– Вот странно, я отчего-то не заметил его на судне. Посмотри, Генриетта, как ты удачно вышла на снимке – а вот я похож на собственного деда.
(Шрайберы тоже удостоились чести быть сфотографированы для прессы в числе важных лиц, прибывших на "Виль де Пари").
А на просторной кухне пентхауса дрожала и всхлипывала над кипой газет, с первых полос которых на подруг смотрел малыш Генри, миссис Баттерфильд:
– Господи, что они теперь с нами сделают?… Я говорила, говорила, что что-нибудь случится!…
Даже миссис Харрис не знала, что ей ответить. Она произнесла только:
– Черт меня побери, если я знаю как быть, Ви. И чтобы уж ты знала все как есть – я забыла дать мистеру Бэйсуотеру наш адрес.
13
Нью-Йорк-21, штат Нью-Йорк, Парк-Авеню, 650
15 апреля
Дорогой маркиз,
надеюсь, это письмо все-таки дойдет до Вас, хотя я и забыла дать мистеру Бэйсуотеру наш адрес, так что Вы даже не могли знать, где нас найти.
Мы с миссис Баттерфильд видели, как Вас увезли с нашего парохода на том маленьком кораблике, это, конечно, для всех нас и для Вас было неожиданностью. Мы Вам махали, только боюсь, что Вы нас не заметили, хотя мистер Бэйсуотер и Генри нас видели.
Нам было очень жаль, что Вы попали в такое положение с Генри. Спасибо, что Вы назвали его своим внуком, это было очень добрым поступком. Хотя я думаю, что Вам ничего другого не оставалось, а фотографии в газете получились очень милые. Ха-ха! Думаю, что в конце концов наша шутка получилась для Вас не слишком забавной, и мы об этом сожалеем.
Вы очень добрый человек. Я приеду за Генри в субботу, миссис Шрайбер обещала мне дать выходной. Я приеду утренним поездом.
У миссис Шрайбер тут очень большая квартира, а наши комнаты (они около кухни) очень хорошие. У нас пять комнат и две ванных, поэтому нам будет легко сделать так, чтобы малыш Генри никому не попался на глаза. Так что не беспокойтесь насчет этого.
Пока что у меня не было времени осмотреть город, правда, я успела побывать на Вудлоунском кладбище, оно очень красивое и там похоронено очень много народу. Миссис Баттерфильд очень нервничает, когда переходит улицу, потому что машины едут не по той стороне, а полисмены все время ей свистят. А вчера она пошла в супермаркет на Лексингтон-авеню купить чего-нибудь к обеду и потратила 187 долларов миссис Шрайбер, потому что никогда не была в таком магазине, и все никак не могла остановиться – все накладывала и накладывала разные вещи в такую специальную тележку.
Миссис Баттерфильд тоже шлет Вам привет и спасибо за Вашу доброту, и просит меня написать, как нам жаль, что всё так вышло, и еще надеется, что наш Генри вел себя у Вас хорошо.
Если Вас устраивает суббота, я хотела бы заехать за Генри в час дня.
Передайте привет мистеру Бэйсуотеру и скажите ему, что я еще напишу ему и поблагодарю.
Как Вам Ваша новая работа?
Надеюсь, Вы неплохо устроились в Америке и Вам тут так же хорошо живется, как и мне. Всего доброго.
Искренне Ваша,
А.Харрис
Посольство Республики Франция
Джи-стрит 18, Вашингтон-10, округ Колумбия
17 апреля
Дорогая миссия Харрис,
Ваше любезное письмо было получено мной сегодня утром, и хотя я был бы искренне рад видеть Вас в эту субботу, боюсь, что забрать сейчас Генри Вы не сможете. К сожалению, после того, как я объявил его своим родственником, сделать это так быстро не удастся. Должен сказать, что наш Генри произвел настоящий фурор, причем своим успехом он обязан не только и не столько своему предположительному положению в обществе, каковое положение мне пришлось засвидетельствовать перед репортерами на судне, сколько своему личному обаянию. Он приобрел множество знакомых, и их число продолжает расти, чему немало способствовали в равной степени как его умение держать язык за зубами, так и довольно оригинальные выражения, которые порой с этого языка всё-таки срываются. Кроме того, я с удовлетворением должен отметить, что Генри, как выяснилось, мастерски владеет кулаками, что принесло ему немалую и вполне заслуженную популярность после того, как он самым решительным образом расквасил нос отпрыску краснодарского посланника, каковой отпрыск столь же малопривлекателен, как и его отец-посланник (в ранге советника посольства), за пренебрежительные и грубые высказывания в адрес Великобритании, Франции и Соединенных Штатов.
