Дик Кинг-Смит - Гарри и попугай
Тем не менее относились они к ней хорошо: она всегда улыбалась, всегда была вежлива.
— Ясное дело, она малость чудаковата, — толковали они между собой, — но зато настоящая леди.
Они, естественно, не знали о её вере в переселение душ. Они отмечали, во-первых, доброе дело, которое она совершила, раздав часть кошек («И ведь даром, — говорили они, — ни пенни не спросила»), а во-вторых, что возраст явно сказывается и езда на велосипеде даётся ей с большим трудом.
«Это сразу видно, — говорили они. — Хорошо, что у неё живёт эта славная девчушка, как её звать… Мэри… ну да, Мэри Натт».
Они не удивились, когда однажды на высоком чёрном велосипеде, принадлежащем Кошачьей Леди, приехала Мэри. Все лавочники с той поры регулярно осведомлялись у Мэри о здоровье мисс Понсонби.
Как-то Мэри, вернувшись из деревни, застала Кошачью Леди стоящей у входной двери. Она, как всегда нынче, опиралась на палку, и вид у неё, как сразу заметила Мэри, был крайне обеспокоенный.
— Что с вами, мисс Мьюриэл? — спросила Мэри, прежде чем начать выкладывать покупки из большой корзины, висящей на руле. — Что-то случилось?
— Ах, Мэри! — воскликнула Кошачья Леди. — Мой брат!
— Ваш брат?
— Да, Коко. Не могу его нигде найти. Я уж расспрашивала маму, и папу, и сестру Хейзел, куда подевался Коко, но они, конечно, не могут мне рассказать. А вдруг его украли или он убежал, как ты думаешь? Я обыскала весь дом, но не нашла.
— Ну где-то он должен быть, — успокоила её Мэри. — Сейчас вот достану всё из корзины и согрею для вас чашечку горячего чая. Уж я его найду, не беспокойтесь.
На самом деле белый котёнок Коко, предприимчивый, как всякий мальчик, ищущий приключений, решил отправиться на разведку по дому.
В главной спальне поместья Понсонби имелся большой камин, перед которым в своё время сэр Персиваль и леди Понсонби грелись зимними вечерами. Оказавшись в комнате один, Коко решил обследовать камин. Задрав голову, он увидел проглядывающее в дымовую трубу небо. Заметил он также небольшие каменные ступеньки, по которым в давние времена посылали детей сбивать сажу с помощью мешков, набитых гусиными перьями. Коко полез вверх, сажа при этом начала осыпаться, и котёнок оказался весь покрыт ею. Сажа попала ему в глаза, в нос, в рот, и он очень испугался. Он не знал, как быть: продолжать лезть наверх или спускаться вниз. И вообще что делать. Он присел на одной из ступенек и жалобно замяукал, призывая маму.
Он там и сидел, когда его искала Кошачья Леди, но слух у неё был уже слабоват, и она не услыхала его приглушённых криков, а глаза её видели неважно, и она не заметила осыпавшуюся в камин сажу.
Но Мэри, начав поиски, сразу услыхала мяуканье и обратила внимание на сажу, упавшую в камин. Она осторожно заглянула в трубу и увидела скорчившуюся фигурку маленького авантюриста.
— Эй, Коко! — позвала она. — И как ты собираешься спуститься?
Ответ последовал незамедлительно.
То ли завидев её лицо, то ли услышав её голос, то ли просто оступившись, Коко тут же кубарем свалился прямо в камин.
Мэри, тоже к этому времени вся в саже, принесла его в кухню, где за чашкой чая всё ещё сидела мисс Понсонби.
— Вот он! — выпалила Мэри.
— Да нет же, Мэри! — вскричала Кошачья Леди, всматриваясь в котёнка сквозь очки. — Мой брат Коко — белый, в папу, а этот — чёрный, как сажа.
— Вот именно, — отозвалась Мэри и принялась чистить несчастного Коко, в то время как на полу под раковиной выжидающе наблюдали его родители.
— Чем занимался мальчик? — спросил Персиваль у жены.
— Судя по виду, лазал в каминную трубу, — ответила Флоренс.
— Зачем?
— Понятия не имею, Персиваль. Мальчик и есть мальчик.
— Весь в отца, — гордо сказал он. — Я всегда был любознательным.
Коко был не единственным любознательным отпрыском. Несколько дней спустя исчезла Хейзел. Коко забрался наверх, Хейзел же спустилась вниз.
Ниже первого этажа дома Понсонби находились погреба, но дверь туда нынче открывали редко. Лестница, которая вела вниз, где на полках полковник сэр Персиваль Понсонби хранил вина (в бытность свою человеком), была очень крутая, и Кошачья Леди не спускалась туда уже много лет.
Мэри, однако, в последнее время стала держать на стеллажах разные вещи, и в этот именно день спускалась вниз, чтобы взять что-то из одежды и крем для обуви. И вот, неведомо для неё, туда же проскользнул кто-то ещё.
Мэри поднялась наверх по крутой лестнице и плотно закрыла дверь в подвал. Потом вывела велосипед Кошачьей Леди и отправилась за покупками.
Когда она вернулась, в дверях опять стояла мисс Понсонби, опираясь на палку, но на сей раз её старое личико сияло.
— Мэри, Мэри! — закричала она. — Теперь сестра!
— Сестра?
— Да, Хейзел. Я её потеряла, нигде не могла найти. Но её нашёл кое-кто другой!
— Кто же?
Кошачья Леди показала на Вики, которая сидела у её ног на полу, и вид у неё был в высшей степени самодовольный.
— Нашла её Милостивейшее Величество, — ответила Кошачья Леди. — Как попала туда Хейзел, не знаю, но нашлась она в подвале. Каким-то образом она оказалась заперта.
— Ох! — произнесла Мэри.
— Я так беспокоилась, — продолжала мисс Понсонби. — Уж везде смотрела и прислушивалась, но, как тебе известно, зрение и слух у меня последнее время уже не те, что раньше. Я спрашивала у папы и у мамы, но они, видно, не поняли меня. И тут, Мэри, произошло нечто из ряда вон выходящее. Ко мне подошла Вики и дотронулась до моей ноги лапой, чего никогда не делала. Потом повернулась и пошла прочь, но всё время останавливалась и оглядывалась назад. Она явно хотела, чтобы я шла за ней. Я и пошла, и она привела меня к двери в подвал, я открыла дверь — и там на ступеньках сидела моя бедная сестричка. Уж я так была рада, и папа с мамой тоже, и Коко. А уж как я благодарна Её Величеству!
Кошачья Леди нагнулась и очень почтительно погладила Вики по её широкой рыжей спине.
— Благодарю вас, мадам, спасибо вам огромное, — произнесла Кошачья Леди, и Вики громко замурлыкала в ответ.
Персиваль и Флоренс обсудили это событие на своём языке.
— Каким образом девочка умудрилась оказаться запертой в погребе? — задал вопрос полковник своей супруге.
В этот момент в главную спальню вошла Вики. Ей одной из всех кошек разрешалось входить в эту комнату, хотя обычно она проводила дни и ночи в постели Кошачьей Леди.
Персиваль и Флоренс, лежавшие на ковре, вскочили на ноги, а Персиваль встал по стойке «смирно», как и полагается бывшему солдату, и стал ждать, когда заговорит Вики (у здешних кошек было принято не обращаться к королеве первыми, а ждать, когда заговорит она).
— Итак, полковник, — сказала Вики, — надеюсь, недавний инцидент не нанёс вреда вашей дочери?
— Она никак не пострадала, Ваше Величество, — ответил Персиваль, — но ей пришлось бы провести взаперти немало времени, если бы вы так умело не нашли её, мэм. Мы с женой искренне вам благодарны.
— Пустяки, — отозвалась Вики. — Мы совершенно случайно проходили мимо двери в подвал и услышали детское мяуканье. Пословица гласит: «Котят должно быть видно, а не слышно», но в данном случае удачно, что девочка подала голос.
— И большая удача, что у Вашего Величества такой острый слух, — добавила Флоренс.
— Пока все наши пять чувств нам не отказывают, — проговорила Вики высокомерным тоном и, переваливаясь с боку на бок, величественно удалилась из комнаты.
Глава шестая
Быть может, по причине особо почтительного обращения Кошачьей Леди с Вики, но только Мэри Натт, сама того не желая, стала частенько размышлять о странной идее переселения душ.
Прежде всего она обратилась к энциклопедии, имеющейся в библиотеке у мисс Понсонби. «Это верование, — прочитала она, — является основой индуистской и буддистской философии мироустройства».
«Значит, миллионы людей в это верят, — думала она. — Не могут же они все быть чокнутыми. Может, и мисс Мьюриэл тоже нормальная».
«Переселением душ, — прочла она дальше, — объясняются различия в характерах индивидуумов, и различия эти зависят от того, кем они были раньше».
«Так, значит, этим и объясняется, почему Вики толстая, и приземистая, и властная, и поэтому-то все кошки едят после того, как поест она, и ведут себя очень почтительно. Неужели причина в том, что эта кошка раньше была королевой Англии? — „Чушь“, — сказала одна половина её сознания. „Но миллионы людей верят в это“, — сказала другая половина. — Конечно, для меня было бы утешением поверить в то, что мама и папа живут на свете, пусть и в каком-нибудь другом виде. Если бы только я была способна верить, — думала она. — Интересно, кем, по мнению мисс Мьюриэл, родится она сама после смерти? А до этого уже не так далеко. Уж очень она состарилась за те годы, что я здесь».
