Светлана Лубенец - Love Forever?
На предназначенном для Антона была нарисована пачка масла. Буква «о» в слове «масло», как ранее мягкий знак в слове «соль», была зачеркнута. Вверху, над зачеркнутой буквой изобразили того же быка-яка, как для Лены Третьяковой; заканчивался ребус, естественно, сочетанием «ов».
На листке для Ани была написана буква «к», явно в качестве предлога, потом шла буква «а», к которой бодро спешила на тонких ножках шуба без хозяина.
– Идиоты! – прокричала в пространство Аня.
– Чего это ты так неожиданно взбодрилась? – удивился Антон. – То слезы льешь, то провоцируешь… этих… – И он неопределенно махнул рукой в направлении выхода из кухни. – …На, возможно, неадекватные действия…
– А ты скажи, разве это адекватно – подсовывать нам дурацкие ребусы, когда можно было просто написать: Масляков и Кашуба! А можно было и вообще ничего не писать. Нас только двое и осталось… Дураки какие-то…
– Кстати, эти, как ты их называешь, дураки и идиоты, прекрасно знают не только наши фамилии, но даже и то, как они пишутся.
– Трудно найти таких, которые не смогли бы правильно написать твою фамилию или Камчаткиной с Третьяковой!
– Да! Согласен! А твою? Откуда они знают, что этой шубе… – Антон потряс перед носом Ани ребусом, – …надо спешить к букве «а», а не к «о»? Может, ты Кошуба, а не Кашуба? Да и ребус с фамилией Соленко? Кто Володьку не знает, обязательно пишет его фамилию через «а», а он потом вечно объясняет, что она не от слова «сало», а от слова «соль».
– А про Лихачева забыл? – напомнила Аня и покраснела от досады. – Он прекрасно знает, как пишутся наши фамилии. Это же наверняка его проделки вместе с родственничками!
– Не хочется верить, Аня. Во-первых, он и сам пропал, а во-вторых, он все-таки наш друг-приятель. А разве друг стал бы выделывать такое? Это ж такому стрессу людей подвергать! Если выберемся из этого домика Наф-Нафа, до конца жизни буду все это вспоминать…
– Что значит «если»?! – возмутилась Аня. – Мы обязательно выберемся! – И она стукнула кулаком по столу.
– Ты знаешь, как это сделать? – хмуро спросил Масляков, но Аня, не прореагировав на его вопрос, стукнула по столу кулаком еще раз, потом еще раз и еще…
– Ань, ты чего? – испугался Антон. – У тебя что… опять истерика? Ты эти свои штучки, Анька, брось… Кто тут будет с тобой возиться…
– Антоха! – неожиданно вцепилась в его руку Аня. – Пошли со мной, а то я одна боюсь…
– Куда? – с тревогой в голосе спросил Масляков.
– В коридор.
– Зачем?
– Увидишь.
– Ну… пошли… Не сидеть же здесь сиднем…
Молодые люди поднялись из-за стола и под руку, как влюбленная пара, подошли к выходу в коридор, внимательно оглядели его на предмет подозрительных вещей и еще каких-нибудь ребусов, а потом медленно двинулись к двери. По мере продвижения вперед Аня постукивала кулаком по стене. Маслякову эти ее действия здорово не нравились, но он решил помалкивать до поры до времени.
– Вот! Здесь! – крикнула Аня. – Понял, да?!
– Пожалуй… здесь, конечно, звук другой… будто стена… полая… А ты откуда…
– Оттуда… – перебила его Аня. – Когда Лена пропала, я с досады где-то здесь тоже стукнула кулаком по стене, но была так расстроена, что не обратила внимания, каким был стук. Но в подсознании, видимо, отложилось. Понимаешь, когда я сейчас шарахнула по деревянному столу, то вдруг вспомнила звук… ну… вот этот… как ты говоришь, полый… Похоже, что стена здесь не капитальная…
– Пошли на кухню, – Антон потянул за собой Аню.
– Зачем? – уперлась девушка.
– Затем, что ногтем стену не проковыряешь. Пошли, говорю, на кухню. Там найдем что-нибудь подходящее… Нам бы только успеть!
– А к-куда мы м-можем не успеть? – опять задрожала всем телом Аня.
– Выбраться можем не успеть, – хмуро ответил Антон. – Нам же уже прислали эти идиотские ребусы. Ты вспомни, как только кому-нибудь выпадали эти бумажонки, так он обязательно пропадал… Почти мгновенно…
– Знаешь, Антон, по-моему, мы с тобой вполне можем расцепить руки.
– Это еще зачем?
– Затем, что мы должны… пропасть вместе, раз нам обоим прислали… эту гадость…
– Может, это означает, что похищать… нас намереваются одномоментно, но… в разные места… Хотелось бы уж вместе…
– Может, и так, – Аня согласно кивнула, и они опять вдвоем с Антоном, как альпинисты в связке, направились на кухню.
Стену в коридоре Аня с Антоном довольно долго ковыряли тяпкой без ручки, которую отыскали в одном из шкафов, и большой никелированной вилкой с двумя зубцами, предназначенной для запеченного мяса. В конце концов молодым людям удалось оторвать приличный кусок пластиковой обшивки. Но в отверстии виднелась деревянная поверхность.
– А здорово будет, Анна, если мы весь вечер убьем на крушение этой фальшивой стены, а за ней окажется настоящая, деревянная, которую тяпкой не возьмешь!
– Не отвлекайся, Масляков, – бросила ему Аня. – У нас все равно нет выбора, а времени наверняка и того меньше.
Антон пожал плечами, подцепил тяпкой пластик, поднатужился и вырвал довольно приличный его кусок. Стало ясно, что за фальшивой стеной находится дверь.
Не жалея свои ухоженные ногти, Аня принялась выламывать куски пластика руками, приговаривая:
– Только бы она была не заперта… только бы не заперта…
Дверь оказалась заперта. Сколько ни дергали ее за красивую граненую ручку, она не открывалась. Дверь выглядела слишком внушительно, чтобы ее могли сокрушить уже изрядно погнутая тяпка и не менее пострадавшие в борьбе с пластиком вилка для мяса.
Бывшие одноклассники, вконец обессиленные, опустились возле двери на пол, привалились к ней вспотевшими спинами и… практически вывались в другое помещение. Дверь, как оказалось, открывалась не в коридор.
– Ну и дела… – пробормотал Антон. – Прямо как в анекдоте. Кому рассказать – не поверит…
– Не вижу ничего смешного… – отозвалась Аня, – …такая темень… Это точно вход в подвал… нужен фонарь…
– Слушай, Крис брала фонарик! Во всяком случае, я ее просил об этом, и она утверждала, что взяла. Сходить бы, а!
– А ты не боишься, Антон, что, пока мы будем ходить за фонариком, стену опять замуруют?
– Ань! Ну мы же договорились, что никакой мистики тут нет! А значит, не замуруют… Не успеют.
– Ну тогда иди…
– А ты? – удивился ее бесстрашию Антон.
– А я буду стеречь эту дверь, чтобы ее не заперли! Это вполне можно успеть сделать, пока нас не будет рядом.
– Ань… но ведь… там темно… – Масляков показал рукой в провал за дверью. – Ты не боишься?
– Боюсь, но ведь надо же что-то делать… Тебе, кстати, тоже совсем небезопасно одному идти за фонариком, тем более что его уже давно могли предусмотрительно изъять.
– Может, тогда не ходить?
– Как хочешь…
– Схожу… Если нет фонарика, то я возьму… другое… не буду произносить вслух, чтобы… ЭТИ не догадались и быстренько не убрали бы…
– Иди… – глухо отозвалась Аня.
Масляков видел, что она действительно здорово боится.
– Ну… пошел… – сказал он и не сдвинулся с места.
– Антон! – Аня подняла к нему свои большие голубые глаза с белыми длинными ресницами. – Поцелуй меня, пожалуйста… – Увидев замешательство Маслякова, она добавила: – Нет-нет! Это не будет предательством по отношению к Криске… Ты так не думай! Мне просто очень страшно. Вдруг мы никогда больше не увидимся?
– Не говори ерунды! – Антон повернулся к девушке. Ее лицо было голубоватым от тени, наползающей из открытой двери в подвал, или от страха. Он обнял Аню за плечи, она прижалась к нему, крепко обхватив за шею. Некоторое время они постояли так, слушая, как быстро и тревожно бьются сердца друг друга. Потом Антон немного отстранился, взял в ладони лицо девушки и, едва касаясь, поцеловал в губы.
– Ничего не бойся, – сказал он. – Я сейчас принесу фонарь, и мы обязательно выберемся отсюда.
Аня еле кивнула, и Антон, не оборачиваясь, пошел по коридору в комнату, отведенную для девочек.
У Кашубы не было часов, но через некоторое время она поняла, что ждать Антона больше не стоит. Он не придет. В домике Наф-Нафа она осталась одна. И если она не успеет выбраться через этот подвал, то сгинет туда же, куда сгинули и все ее бывшие одноклассники. Ей очень хотелось заплакать, но теперь, впервые в жизни, она осознала полную бесполезность слез, хныканья и жалоб на судьбу. Она осталась одна, и никто ей не поможет.
Аня вздохнула, заплела длинные волосы в тугую косу, чтобы они ей не мешали, и стала спускаться вниз по лестнице. Ей оставалось сделать один шаг до того места, которое уже не будет освещено из коридора, когда дверь за ее спиной захлопнулась и она оказалась в кромешной темноте. Девушка птицей взлетела по лестнице и дернула за ручку дверь. Ее уже было не открыть. Она даже услышала последний поворот ключа в скважине. Все. Ее заперли в подвале. Но зачем? Кому все это нужно?
