Октав Панку-Яш - Великая битва у Малого пруда
— Это правда, я не утемист… Денька на два перерос…
— Дяденька, вы всё шутите, а у меня дел по горло. Не здесь живёт товарищ Прода, инструктор?
— Здесь.
— У меня дело к нему, а не к вам…
Влад вышел и увидел чёрненькую, коротко остриженную девочку лёг тринадцати. Глаза у неё напоминали виноградины. На карманах белого платья были вышиты подсолнухи, на шее — аккуратно завязанный пионерский галстук.
— Я инструктор! Заходи!
Девочка по-мальчишески толкнула плечом калитку и решительно прошла через двор.
— Пойдём в комнату, там прохладнее.
Влад привёл её и предложил сесть.
— Нет, спасибо, я постою. У меня дома посуда немытая, а с матерью шутки плохи. Вы знаете, всё хозяйство на мне. Мама вроде главного инспектора…
— Ага… И что же, трудновато ладить с главным инспектором? — смеясь, спросил Влад.
— Трудновато, но что поделаешь? — Девочка пожала плечами: мол, иного выхода нет. — Мама говорит, будто потому поручает мне мыть посуду, что я внимательная. В этом году я ещё ни единого блюдца не разбила. Я даже не позволяю отцу помогать мне вытирать посуду. Он самую красивую чашку разбил!
— Скажи пожалуйста, самую красивую! Интересно! Ну, садись, рассказывай…
Девочка села на стул.
— Я сяду, только, знаете, я ведь не поболтать пришла. Правда, это моя болезнь. Мама говорит, что я трещотка. И в школе насчёт дисциплины у меня плоховато. По всем предметам пять, только по поведению четыре. Из-за того, что я разговариваю на уроках…
— Да, перемены короткие, — улыбаясь, поддержал Влад.
— Не короткие, просто не могу удержаться. Отец и мать очень настойчивые, когда что-нибудь надо сделать. И почему я такая? Вот ведь и к вам пришла потому, что не могла удержаться. Хотела вымыть посуду, но бросила всё, помчалась в школу, узнала ваш адрес — и бегом сюда.
— А зачем я тебе нужен?
Девочка покраснела и, опустив глаза, сказала:
— Набедокурила я… даже не то что набедокурила, это гораздо хуже… Только вам я и могу рассказать…
— Только мне?
— Да! — Посмотрев с опаской на Влада, она сказала: — Если вы чуткий человек… Вы чуткий?
— Кто его знает! — Влад задумался. — Смотря по тому, что ты подразумеваешь под словом «чуткий»…
— Думаю, что да… Иначе как бы вы стали инструктором? Правда? — Но прежде чем Влад ответил, она быстро добавила: — Кажется, опять я лишнее говорю. Лучше я расскажу вам, зачем я пришла.
— Да, так будет лучше, — согласился Влад. — Тем более что ты спешишь. С главным инспектором шутки плохи.
Девочка выпрямилась и подняла голову с таким видом, будто собралась делать доклад.
— Вот что случилось. Мы живём по соседству с семьёй Бунеску… У них много детей, но только один — мой ровесник. Остальные либо старше меня и не играют со мной, либо меньше меня и я с ними не играю… Только с Петрикэ я могла бы сговориться. Но он и не смотрит в мою сторону. Вчера вечером я взобралась на их вишню, а он пришёл и стал гнать меня. Я не захотела, и он полез за мной на вишню, но упал и…
— И что? — озабоченно спросил Влад. — Расшибся?
— Не расшибся, но… но случилось несчастье. Галстук свой разорвал. Потому я и пришла. Он так расстроен. Чуть не заплакал, но меня постыдился. Он не виноват. Это из-за меня… Сразу вдруг — трах! — и упал…
Девочка замолчала. Молчал и Влад. Он смотрел на окно, точно обладал способностью видеть сквозь синюю бумагу, что происходит на улице. Девочка выжидающе смотрела на него.
— Запутанная история, — сказал Влад. — Как же быть? Не может Петрикэ носить рваный галстук.
— Я хотела зашить… Я умею… В кружке «Умелые руки» я была на втором месте. Но всё равно, он уже не будет как новый.
— М-да, — задумчиво сказал Влад. — Каким был, не будет… Всё же…
— Что?
— Бывают и такие случаи, когда рваный, запачканный галстук почётнее нового… Галстук Володи Дубинина изрешетили осколки. Значит ли это, что он не умел дорожить им?
— Но ведь Володя был герой!
— Он был герой… — повторил Влад, кивнув голо вой. — Его галстук замечателен не тем, что был, скажем новый, выглаженный. Важно, что тот, кто носил его, дорожил званием пионера до последней минуты своей жизни. — Оба помолчали, потом Влад продолжал: — Конечно, пионерский галстук нужно беречь, но это ещё не всё… Предположим, ты и бережёшь его, но плохо учишься, не держишь своего слова или трусишь… Чего тогда стоит твой пионерский галстук?
— Это верно. Но ведь Петрикэ хороший мальчик, учится хорошо и совсем не трус, — быстро заговорила девочка. — Он вполне заслужил красный галстук. Это я виновата, а не он… Я и пришла сюда, чтобы признаться в этом. Петрикэ мой единственный сосед. Но он немножко злой и не обращает на меня внимания. Ведь не съем же я его?
— Меня ты не съела, — сказал Влад.
— Опять я много говорю, правда?.. Однажды я попробовала завязать рот платком. За целый час ни словечка не сказала. Отец стал смеяться надо мной. Я развязала платок спросить, чего он смеётся, а потом весь день и проболтала. Не могу удержаться, да и всё! Вот и сейчас: надо бы уходить, а я сижу. Ведь уже сказала всё, что должна была сказать. Мне пора уходить, правда?
— А ты как думаешь?
Девочка подумала и вскочила со стула:
— Да, пора, пойду. Посуда ждёт… — И она отдала салют.
Глава седьмая. Ребята нашего кружка, как зёрна колоса, едины
Помощник адмирала Дину без восторга отнёсся к поручению совета командиров. Он был не против того, чтобы ребятишки играли у пруда, даже радовался, что теперь их полку прибыло, — там, где больше народу, всегда веселее, — но заниматься с ними в этот день Дину совсем не хотелось. Прежде всего ему не терпелось скорее приняться за письмо насчёт обмена гербариями. Те, кто будут его читать, непременно скажут: «Братцы, да ведь в топ школе есть писатель, шутка ли! Посмотрите, какие сравнения, какие метафоры! Да, да, братцы, это явно писатель!» К тому же Дину считал, что для такого дела больше подходит Петрикэ. Петрикэ — да, у него есть опыт: у него девять братьев и сестёр. А у Дину? Только одна сестрёнка…
Однако выполнять надо. А как? Дину надумал было рассказать детворе сказку. Но какую? Ни одной не вспомнил. Тогда он решил поиграть с ними. А во что? В мячик? В прятки? В жмурки? Всё что угодно, только не это! Им ещё так-сяк, можно — они маленькие, но Дину же не маленький, он шестиклассник. И потом, раз уж ты сочиняешь стихи и вся школа говорит о поэте Дину Пэдуре, нелепо забавляться прятками или жмурками.
Пока Дину ломал голову и терялся в догадках, к лицу ли было бы Михаилу Эминеску[5] играть в прятки с Ионом Крянгэ, детишки расположились на берегу и принялись набивать жестяные формочки мокрым песком. Дину увидел это, и его сразу осенило. Построить дворец! С высокими зубчатыми стенами, с башнями, обнести рвами с водой, наподобие феодальных замков, изображённых в учебнике истории.
— Вы что здесь делаете? — спросил он, подойдя к копошившимся детишкам.
— Куличи, лепёшки! — отозвалась Дина.
— Ну, и что же, хороши?
— Пока нет, — вмешался Раду. — Не испеклись ещё. А раз не испеклись, значит нехороши.
— Понятно… А как же вы их печёте?
— Держим на солнце. А я изюм положу в куличи! — сказала Джета. Она взяла несколько камешков и воткнула их в песочный кулич. — Раз я нашла в куличе пять изюминок, а Дина четыре. Мы думали, больше нету. А папа пришёл и говорит: «Я ещё одну нашёл! Кому дать?» И дал Дине…
— Чтобы у нас было поровну! — сказала Дина. — А ты позавидовала мне…
Джета положила ещё одну «изюминку» на верхушку кулича и сердито сказала:
— Знаю я, папа тебя больше любит.
— А мама тебя. Вот и никому не обидно. Папа маме говорит: «У тебя девочка, и у меня девочка, а бабушке ни одной не досталось». Только папа не говорит, какая — его, а какая — мамина! — И Дина засмеялась.
— Это хорошо, что вы стряпаете, только на солнце они не испекутся. Давайте сложим печь. Хотите?
— Хотим! — хором ответили ребята, выражая полную готовность тут же приняться за дело.
— Постойте, постойте, — умерил их пыл Дину. — Какой смысл складывать печь, если у нас нет дома? Печь сама по себе ни к чему… Сначала построим большой дом, вроде дворца, и в нём кухню, а в кухне будет печь. В ней и сможем испечь куличи… Вот это будет дело. Начнём?
— Да! Да! — весело закричали детишки.
Дину засучил рукава.
— Я буду инженером, а вы мастерами. Сначала инженер готовит чертёж постройки. — Палочкой Дину начертил на песке квадрат. — Здесь будет дворец. — В середине он нарисовал кружок. — Здесь будет главный зал дворца. — Где-то в уголке «инженер» запроектировал кухню: — Тут будет печь, а в ней — куличики! Чертёж готов. Теперь за работу… Ты, — показал он пальцем на Раду, — будешь подносить воду в ведёрках, а вы, — обратился он к Тику и Александру-младшему, — натаскаете тростника для укрепления стен. Вы, девочки, — сказал он Джете и Дине, — принесёте листьев для окон.
