Владимир Добряков - Зуб мамонта
— Картошки, что ли? — не вытерпел Алька.
— Сам ты картошка! Стекло привезли. Сегодня у брата отгул на работе. Поехали с ним за стеклом. Ну, братуха трешку дал, они и говорят: «Хоть все забирай. Кому нужно? Битое». Понятно-ясно, им-то оно не годится. А нам в самый раз! Там есть такие куски — хоть на пятьсот литров аквариум делай. А поменьше какие — всю коляску загрузили.
Для Альки ничего неожиданного в Валеркиной новости не было. Он и так знал, что Петр собирается делать аквариумы. А что стекол много привезли — от этого ему какая радость? Валерке — другое дело. Видно, Петр и правда собирается сделать брату несколько аквариумов. И пусть. Альке хватит и двух.
День 14-й
Этот субботний четырнадцатый день, еще очень далекий от того главного, 169-го дня, начался для Альки с визитов.
Первым явился Толик Белявкин. Смущаясь не меньше, чем Галка Гребешкова в день Алькиных именин, он снял у дверей ботинки, и когда тетя Кира предложила ему со своей ноги шлепанцы, потому что Алькины стояли под тахтой, он покраснел и сказал, что не надо никаких шлепанцев, дома ходит в одних носках. И как тетя ни упрашивала — не надел.
— Тетечка, — крикнул со своей тахты Алька, — ты не знаешь его. Он упрямый, как Портос. И храбрый, как д’Артаньян.
— Ой, — сказала тетя, — тогда не стану перечить. С мушкетерами шутки плохи.
Бедный Толик окончательно смутился и, присев перед Алькой на кончик стула, достал из учебника математики листочек:
— Домашние задания на сегодня.
— Спасибо. Мне Валерка еще вчера принес. Только что же их теперь делать — завтра каникулы.
Толик посидел немного, рассказал Альке, как ученые во многих странах ведут наблюдение за кометой Когоутека, которая была открыта несколько месяцев тому назад. Потом он снова взял учебник математики, но раскрыть его не успел — тетя Кира, вытиравшая в их комнате пыль, провела тряпкой по лунному глобусу и спросила:
— Кто же тебя научил сделать такой глобус?
— Никто, — снова покраснев, ответил Толик. — Я в книжках прочитал. В журналах тоже интересные статьи.
— Тетечка, — шутливо сказал Алька, — ты с ним непросто так разговаривай. Через двадцать лет наш Толик будет знаменитый, как Коперник.
— Перестань, — рассердился Толик и раскрыл учебник. — Ты задачки с поездами хорошо понимаешь? А то могу объяснить.
Алька вспомнил о двойке в своем дневнике, чуть засосало под ложечкой. Тройка за четверть обеспечена. Жалко… Если бы сегодня не заболел, может, удалось бы исправить двойку. А может, и нет. Путаные эти задачки.
— Вроде понимаю, вроде не совсем. Давай покумекаем, — согласился Алька.
Задачки, прямо сказать, были ерундовые. Алька бы и сам догадался, если бы подумал хорошенько. Да вот не успел подумать. После объяснений Толика все стало ясно. Сейчас хоть с десяток, как орешки, разгрыз бы таких задачек…
Не прошло и получаса, как скрылся за калиткой Толик, — пожаловал редактор стенгазеты. Тоже домашние задания принес. Вообще-то Игорек был бы не прочь натянуть над столом сетку, но о какой игре может идти речь, если Алька, оказывается, совсем разболелся и не встает с кровати.
— Слушай! — вдруг хлопнул себя редактор по стриженой макушке. — Времени у тебя теперь много — напиши в «Гранит» заметку. После каникул номер надо выпускать, а заметок ни у кого не допросишься. Ты в этом году писал заметки?
Алька не стал хитрить. Чего выдумывать, если не писал?
— Тогда все, заметано!
— О чем писать-то? — Алька посмотрел на закрытую дверь. — Как двояк по математике отхватил? Или сбор звена сорвал?
— Об этом не надо, — поморщился Игорек. — Об этом, я думаю, Гребешкова напишет. Разозлилась тогда!
Не сказать, чтобы Альку обрадовала такая возможная критика в его адрес. Вздохнул. До самого горла натянул одеяло. От Галки всего можно ожидать. Еще возьмет и в самом деле домой к ним заявится. Ее кулаком не испугаешь.
— Идея! — Игорек вновь приштамповал на макушке русый малюсенький вихорок. — Напиши о своих рыбках. О том, как мальки родились. Как ухаживаешь за ними.
— А разве это интересно ребятам? — усомнился Алька.
— Чудак! Гвоздевой материал. Сам на машинке перепечатаю. Отец мне позволяет печатать. А то надоело — все о двойках, о дисциплине, сборе макулатуры. Значит, договорились. Учти: будешь тянуть — душу из тебя вытрясу! Ведь хватит тебе каникул?
Пришлось согласиться. Да если по правде сказать: разве мало можно написать интересного о рыбках…
После Игорька пришел Валерка. Он, как и накануне, набрал из кадушки воды, пропустил ее через Алькино ситечко, и готово: на дне круглой коробочки — корм для больших рыбок. Вылившуюся воду остается процедить через новое, еще более частое ситечко (вчера с Валеркой изготовили и такое). Несколько минут, и новая порция корма запущена в банку с мальками. Удобно!
— Брат стекло режет. Здорово! По угольнику.
— А мне вот Игорь поручил написать заметку о рыбках, — сказал Алька.
— В стенгазету? — зачем-то спросил Валерка, будто Игорек может помещать заметки в настоящих газетах. — Пустое дело. Я бы не стал писать.
— Почему?
— Ну, а зачем? Мы разводим рыбок. Кому какое дело. Это каждый о кошке своей может написать или про собаку. Кому это нужно? Нет, я бы не стал…
Ушел Валерка (скоро пора было в школу), а больной Алька, которому в школу идти было не нужно, взял чистую тетрадку и сверху, на первой странице, написал: «Мои рыбки». Написал и задумался. Может, и прав Валерка: незачем писать об этом?.. Хотя почему же? Сам-то Алька вон как увлекся — и двойку схватил, и сбор сорвал, и простудился из-за рыбок. Интересно ему. Значит, и другим будет интересно. Да и как теперь откажешься? Игорь проходу не даст.
Бывало, за урок Алька успевал написать три страницы классного сочинения. Заметку в газету он написал всего на двух страницах, но потратил на нее столько времени, что и до обеда писал, и после обеда долго грыз шариковую ручку. Трудность была в том, что хотелось обо всем написать. Обо всем! Этак ему и всей стенной газеты «Грызи гранит» не хватило бы. Алька написал, как любит смотреть на рыбок, когда они освещены сбоку электрической лампочкой. Как причудливо извиваются растения. Как рыбки играют друг с дружкой. И что у каждой рыбки — свой характер и свои повадки. Не забыл и про мальков. Они пока еще совсем крошечные, но у них уже тоже есть свои забияки, трусишки и даже один очень умный малек по имени «профессор». Большей частью он стоит у какой-нибудь травинки и внимательно рассматривает ее, словно старается сделать научное открытие, как настоящий профессор.
Альке самому понравилась заметка. А тетя Кира от души смеялась, особенно в том месте, где рассказывалось о мальках.
— Как хорошо, что Юрий посоветовал сделать тебе такой подарок, — сказала она. — Действительно, все очень интересно.
Алька аккуратно переписал свое сочинение, хотя этого можно было и не делать: дома у Игорька есть пишущая машинка (его отец работает в редакции газеты), поэтому Игорек все заметки сам красиво перепечатывает и наклеивает на фанерный щит, где сверху, даже издали, виден красный заголовок «Грызи гранит». Переписал Алька заметку, поставил внизу свою подпись и, довольный исполненным долгом (вот какой молодец! И каникул не стал ждать!), лег на подушку, закрыл глаза. Притомился, однако. Не мешало бы и поспать.
Но сон не шел. Вспомнилась Динка, как танцевала с ним в этой комнате, как сидела рядом за столом и озорно, искоса поглядывала на него. Игорь и Толик навестили его. Интересно, а Динка придет? Почему бы ей не прийти? Он же больной. Друзья не должны забывать о том, кто болен или кто в беде…
Дианы Котовой, самой красивой девочки их класса, Алька в этот субботний вечер не дождался. Но минут за пятнадцать до того, как по телевизору должна была начаться программа «Время», колокольчик вдруг затренькал, и тетя Кира, вышедшая открыть калитку, вернулась вместе с Галкой Гребешковой. Галка, видимо, очень смущалась и все повторяла, что пришла на минутку — хотела только сообщить, какой материал надо повторить за каникулы.
Алька, еще когда услышал голос звеньевой, страшно перепугался. Неужели ябедничать пришла? Его не успокоило и то, как в передней она повторила, что «пришла на минутку».
«Знаю ее минутку! — подумал Алька. — Это говорит так. А потом с места не стронется, пока не скажет все, что надумала».
И, кажется, был прав: Галка и плащ сняла и шлепанцы надела. Вошла в комнату, где лежал Алька, пухлой ладошкой взмахнула, словно и не ругались они два дня тому назад:
— Говорят: расхворался? Температура высокая?
Видали — врач явился! А тетя — вот чудачка! — и правда, как настоящему врачу, ей поясняет:
— Температуру сбили. Тетрациклина таблетку дала, микстуры. На ночь чая с сушеной малиной выпьет. Думаю, дня через три поставлю на ноги.
