Зента Эргле - Между нами девочками, говоря…
начала Байба.
Остальные, взявшись за руки и раскачиваясь вокруг импровизированного стола, подхватили хором:
— Еще в люльке меня мать Музыкантом стала звать.
— Байба, откуда у тебя такой красивый голос? Ты даже и в хоре не пела, — восьмиклассники были поражены.
— В Шяуляе на толкучке купила, как Санита импортные сапожки.
Вы разве не знаете — там можно купить и продать что угодно! Ну, мне пора.
— Ты соображаешь? Сейчас, когда самое веселье только начинается? — Марга силой снова усадила Байбу. — Завтра в школу не надо. День Конституции. Рейнис Карлович, какая ваша самая любимая песня?
Рейнис Карлович смущенно почесал в затылке. Строгий учитель напоминал сейчас доброго дедушку.
— У нас столько замечательных народных песен, что и назвать как-то сразу не могу. Может быть, «Морю сеть нужна густая»?
— Уважаемые слушатели, начинаем концерт художественной самодеятельности, посвященный рождению гражданина, имя которого пока неизвестно. — Клав, бессменный школьный конферансье, элегантно поклонился.
Янис принес из кухни деревянную ложку и большую миску.
— Когда-то в юности, если вам еще не изменяет память, я был барабанщиком, — напомнил он.
— Марга, где твоя гитара?
— Не надо, Рит!
— Нет, надо!
Рита пошла в спальню и вернулась с гитарой.
— Ты играешь? — удивился Юрис.
— Не я, Марга.
— Феноменально! Что же ты молчишь? Но это же... Старики, это же колоссально! Мы же можем организовать свой биг-битовский ансамбль. Солист есть, барабанщик есть, и пианист, и гитарист. Что еще надо? Жаль только, что гитара не электрическая.
— Это ерунда, переделать — раз плюнуть, — пообещал Янис.
— Попробуем сейчас, а?
— Не балдей, Аллегро!
— А почему бы нет?
И вскоре зазвучала любимая песня учителя, правда, в несколько необычном ритме и необычном сопровождении.
— Звучит совсем неплохо, — не скупились на похвалы и бригадир маляров, и классный руководитель. — Конечно, участвовать в конкурсе, пожалуй, рановато, но сыграетесь, а там — кто знает?
Отец Марги притащил целую сетку с мороженым Его встретили ликованием.
— Отнес розы, — сообщил он. — Все в порядке. Пять тысяч шестьдесят граммов.
— Настоящий великан, — порадовался отец Клава. Весь в отца. На улице совсем стемнело, когда музыканты, наконец, принялись
за дело. Девочки рты пораскрывали от удивления, когда Арнис Лицис пригласил Маргу и стал безупречно танцевать шейк Он заметил всеобщее удивление, и в груди у него защекотало от радости. Не станет же он рассказывать, что прошлым летом учитель танцев два дня бился с ним, пока он не освоил эти па, и все только потому, что того требовал сценарий фильма. Вскоре расшевелились и остальные мальчики.
— Интересно, интересно, когда это вы, мальчики, успели научиться, — недоумевала Анна. — В прошлом году только и знали, что стены подпирать.
— Жизнь, детка, не стоит на месте, а движется вверх по спирали. И называется это диалектикой! Прошу! — Арнис галантно поклонился Анне.
— Этот день войдет в историю восьмого «б», как день рождения в квадрате, — прощаясь, торжественно провозгласил Юрис.
— У тебя, Аллегро, даже от чая в глазах двоится, — съязвила Санита. — Откуда у тебя квадрат взялся?
— А наш ансамбль? Разве он не сегодня родился?
Глава седьмая КАРНАВАЛ С СЮРПРИЗАМИ
Традиционный новогодний вечер отменили из-за гриппа. Вместо него в начале февраля решили устроить карнавал, но с одним условием: маски обязательно должны быть самодельными.
— Даже лучше, — Юрис был доволен. — Будет больше времени, как следует подготовимся.
В школе только и разговоров было, что о костюмах. В восьмом «б» шла переоценка ценностей. Наибольшей популярностью стали пользоваться девочки, которые умели шить. Квартира Даце Эргле по воскресеньям превращалась в настоящую швейную мастерскую. Здесь резали и примеряли, шили и пороли. Мама Даце работала модельером в Рижском Доме моделей, и у нее была целая кипа новейших журналов мод.
— Ну, ты, Даце, и хитрющая, — дулись девочки, перелистывая «Силуэты», «Бурду», «Ладу». — Имеешь такие сокровища и ни гу-гу.
— Никто же не спрашивал, — пожала Даце плечами. — Откуда мне было знать?
Журналы мод в их доме были явлением обычным. Даце и для себя избрала мамину профессию и в будущем году решила поступать в техникум легкой промышленности.
— Для нас, мужчин, в этом женском раю места, кажется, не найдется, — посмеялся старший Эрглис и отправился вместе с братьями Даце в лес на лыжах.
— Ну и большая же у вас семья! — удивилась Зайга. — Как твоя мама справляется?
— Почему мама? Мы все дела поделили между собой. В будни приносим обед из заводской столовой, с папиного завода, у нас там абонемент. Завтраки и ужины — это наша с Илмаром обязанность. Близнецы, они учатся в пятом классе, убирают квартиру. А младшие — Юрис и Марис — моют посуду и накрывают на стол. Когда мама и папа приходят с работы, все уже в порядке. В субботу и в воскресенье мы с мамой сами готовим, балуем наших мужчин.
Анна вспомнила свой дом. Мать, склонившись над чертежной доской, чертит — чтобы заработать побольше, она берет работу домой. Тихо. Скучно. Даже телевизора у них нет. Гости, две старые тетушки, приходят только по праздникам и всякий раз заводят одни и те же разговоры о болезнях, о своей юности, когда люди были лучше, цветы цвели ярче и солнце светило жарче.
— Тебе, Даците, вероятно, никогда не бывает скучно?
— В такой компании? Да ты что? У нас по вечерам знаешь как весело! Но наш самый любимый день — воскресенье, мы тогда все дома, — Даце говорила, а руки ее при этом двигались ловко и быстро. — Летом в походы ходим, фотографируем. Про каждое путешествие у нас есть альбом и цветные диапозитивы. Приходите как-нибудь, покажем!
Когда под вечер, раскрасневшиеся и проголодавшиеся, возвратились из лесу мужчины, их встретили дамы в нарядных длинных ситцевых платьях.
«Вот бы шить научиться, — думала Анна, возвращаясь домой. — Дацина мама права. Не так уж это и трудно. Жалко только, что у нас дома нет швейной машинки. А если заработать денег и купить? Сказала же Дацина мама, что летом у них работают ученицы. Кто половчее да посообразительнее, хорошо зарабатывает. Пожалуй, идея Даце стать модельером не так уж плоха».
* * *
Снег падал мягкими крупными хлопьями. Зима вообще в этом году была необычная. В декабре ударил мороз, а в январе полил дождь и стало так тепло, что даже травка зазеленела. Высунулись из земли похожие на острия копий ростки тюльпанов и нарциссов, распустилась верба. А потом повалил снег и шел, не переставая. Вдоль тротуаров высились громадные сугробы, и люди пробирались словно по туннелям.
«Надену в кухне новое платье и только потом покажусь маме. Интересно, что она скажет? Вероятно, не поверит, что я сама сшила».
Анна прибавила шаг. Света в их квартире не было. Странно. Может быть, мама легла спать?
В пустой квартире на столе Анна нашла записку: «Приду поздно, не жди. Еда в подушках».
«Когда подружки приходят посекретничать, сидит в комнате, как приклеенная, а сегодня, когда мне захотелось ее удивить, ушла из дома», — надулась Анна.
Холодные котлеты показались невкусными, каша жидкой и несоленой.
Анна, в новом платье, долго вертелась перед зеркалом, разглядывая себя. Еще в прошлом году была она плоская, как доска, а сейчас уже заметна маленькая грудь. Талия тонкая, не то, что у толстушки Саниты, которую мама откармливает. Анна, довольная собой, улыбнулась, на щеках появились милые ямочки. Забившись в самый уголок дивана, она зажгла бра и взяла «Матильду» Леонхарда Франка. Это была любимая мамина книга. Некоторые места были подчеркнуты. «Страсть, потрясающая до глубины души и человека, и зверя, чувство, которому нет равного на земле, было незнакомо Матильде. Дрожа всем телом, словно ей только что пришлось испытать жгучую боль, она устремила на Уэстона непонимающий, испуганный взгляд... «Только ты это сделал, любимый. Только ты!.. Я зачала. У меня родится девочка».
Вот от такого счастливого мига появилась и она, Анна. И ей захотелось самой испытать эти счастливые мгновения, о которых писали в книгах, хотелось поскорее стать взрослой.
Проснулась Анна от громкого смеха в прихожей. Кто это так заразительно смеется? Не мама же!
— Не наградишь ли меня за помощь чашечкой кофе? — пророкотал мужской голос.
— Тише, не шуми, разбудишь дочку.
— Не мешало бы и твоей дочке посмотреть, как за долгий и безупречный труд чествовали ее мать.
— У нее другие интересы — школа, подруги.
Анна открыла дверь. В тесной прихожей с охапкой цветов в руках стояла мать, рядом с ней седой стройный мужчина.
На матери вместо вылинявшего старого домашнего платья было новое, нарядное, гладкие волосы красиво зачесаны.
«Мама совсем еще не старая, — впервые подумала Анна. — А что это за провожатый?»
