Федор Камалов - Здравствуй, Артем!
Там ходит Балда по базару. Попы его не берут, сами безработные сидят. А Балда не тужит, всему городу служит — забор вокруг Рязани строит, щелчками гвозди вколачивает. Все вокруг толкаются, с удивлением на Балду смотрят. И я… поеду, посмотрю…»
Мне вдруг, и правда, ужасно захотелось самому поехать в славный город Рязань. Я посидел еще немного, бросил ручку и опять лег на диван. Паучишка бегал, таскал за собой бесконечную нить.
Дождь за окном шевелился, шевель-лился.
Я подумал, что дождь залил всю землю, мир уже по горло в этом тягучем дожде, и не пора ли мне строить ковчег? В дверь тарабахнуло. Я открыл. На пороге стояла нежданная Марионетта Григорьевна.
— Проходите! — растерялся я.
Она прошла и села на диван.
— Родители на работе, сестренка в лагере, Артем валяется на диване, — сама себе рассказала Марионетта. — А в это время на свете происходят интересные события.
— Что, кто-то уже ковчег строит? — спросил я с усмешкой.
— Ну-у, ковчег!
— Тогда меня не интересуют никакие события: «и которые в дальнем свете, ни которые в ближнем, — вяло сказал я.
— Через улицу. В подвале вон той девятиэтажки открылся детский клуб «Алый парус».
В подвале «Алый парус», надо же!
— Лучше бы они назвали «Дети подземелья»! — сказал я.
— Не остри так грубо, Артем! Не они, а мы! Мы открыли детский клуб. Нам хочется, чтобы ты принял участие.
— А мне не хочется, — оказал я.
— Нам новенькое фортепиано привезли, два хороших стола для пинг-понга. Мы задумали провести шахматную олимпиаду…
— Надоело, — сказал я. — Олимпиады, спартакиады, кавеэны, марафоны!
— Ты бы мог создать у нас футбольную или волейбольную команду!
Я чуть не застонал от досады.
— Во дворе мог бы, если бы ребята вернулись! И вообще мне все это неинтересно!
Марионетта огорчилась. Когда она вошла, на ней искрились капельки дождя, она была блестящая, оживленная, а сейчас сидела просто мокрая.
— Что же тебе интересно?
— Хотите знать? Пожалуйста! Землю насквозь просверлить! Клязьму повернуть назад! Колодцы выворачивать наизнанку! Четыреста кошек запрячь в бричку! Когда будете такими делами заниматься, я обязательно приду, если даже не позовете. Кошек наловлю сам!
— Артем, Артем! — Марионетта покачала головой. — Вся нормальная жизнь, по-твоему, ерунда?
— Это вам кажется, что жизнь нормальная, а на самом деле она не нормальная!
— Ты будто плесенью покрылся от сырости, Артем. Может, заболел? Может, врача вызвать?
— Это вы все больные! — не сдержавшись, зло сказал я. — Кубики, клубики в подвале, игрушки для малолетних!
— Все же я позову врача! — сказала Марионетта, вставая.
— Отвечать будете за ложный вызов!
Она еще раз покачала головой и ушла.
Вечером мама, а она летом работала воспитателем в городском пионерском лагере, тоже сказала мне:
— Да что с тобой, сын, ты рассыпанный какой-то?! Тебе, друг, двигаться надо!
— Куда?
— А это все равно! С утра наладь велосипед и поезжай куда-нибудь. В любую сторону. Съезди в лагерь к друзьям. Лень в тебе угнездилась, оттого и скука и тоска.
Паук раскачал невод, убеждаясь, что соткано крепко, и притворился в углу, будто он засохшая муха.
— Эх ты, слышал, двигаться надо! — сказал я пауку и смел паутину. — А то заскучаешь сидя!
Он огорченно задергал лапками и побежал по потолку.
Назавтра я починил велосипед и покатил к Отшельнику и Сережке. До лагеря можно было добраться прямой дорогой и в обход лесной тропинкой. Я двинулся лесом.
На полпути меня догнала свирепая гроза. Над высокими зонтами сосен желтые злые тучи с грохотом дрались. А я ехал себе, звонил в звоночек.
И тут тучи ахнули таким тяжким ударом, что я свалился с велосипеда и заполз под дрожащий куст. Там под листьями попискивала обомлевшая мышь. Я лежал рядом с мышью, и мне казалось, что я сейчас лопну: этот адский гул наполнил меня всего, распирая ребра изнутри. В лесу раздавались глухие взрывы, это, наверное, бились о деревья разлетающиеся осколки чудовищного грохота!
Мне захотелось зареветь под мокрым кустом. Вдруг по-новому вспомнились эти два дня: каким я был занудой, нытиком. Как посмеялся над Марионеттой, над «Алым парусом», мирно вплывшим в тихий подвал…
Неужели людьми мы становимся, когда над головой гром грянет?
Яростно пролился ливень, будто Земля на бешеном ходу проскочила сквозь водопад. Налетел ветер, в небе что-то хлопнуло и словно свистнул гигантский кнут. Гроза унеслась пугать, а может быть, и приводить в чувство другие леса и других людей.
Я тихонько поехал дальше. Я ехал, удивляясь всему и все запоминая: грибные запахи, вымытое небо, лесную дорогу с лукавыми поворотами.
Как будто в новом мире на новом велосипеде ехал новый человек.
Какой народ самый веселый в мире?
Говорят, на далеких островах живут беззаботные люди, которые день и ночь смеются: когда солнце, когда звезды, когда дождь, когда палец покажут…
Счастье ли это?
Отшельник говорит: «Всегда быть веселой умеет лишь кукла, и то — новая».
Я читал, что в Америке проводятся такие соревнования: кто больше сигарет выкурит, кто дальше плюнет, кто быстрее пианино разломает… На конкурсе «смехачей» один несчастный смеялся подряд чуть не двое суток. Всех пересмеял, у всех челюсти свело давно, а он все смеялся.
Жутко, наверное, было смотреть на него, беднягу.
Отшельник говорит: «Соловей веселится — поет, а огонь веселится — дом сжигает».
Ирка Махалина дала в своих «Вилах» ужасную заметку, почти слово в слово списанную из сборника «Анекдотов о Ходже Насреддине»: «Артема Остролуцкого поймал в своем саду хозяин:
— Ты как сюда попал?
— Поднялся ветер, и меня перебросило через забор…
— А за пазухой что?
— Ветер бросал меня из стороны в сторону, и я хватался руками за яблоки…
— А почему за пазуху складывал?
— Сам удивляюсь…»
Всем было весело от этого старого дурного анекдота. «Сам удивляюсь…» Никогда бы я так не сказал. Вот Махалина, вот кому-то достанется невеста, не обрадуется!
Смех лечит. Сколько раз мы слышали эту фразу! Хочешь быть веселым человеком, надо чаще смеяться. Развеселить других — несложней, но и это можно. А вот всегда помнить, что смех — лекарство, и веселить при этом всех — слава такому веселому человеку!
Малыши у нашего дома решили организовать цирк. Ленка записалась в певицы и акробаты, Жанна пошла в дрессировщицы, дошкольник Минька Голопятов вызвался в фокусники. Меня для поддержания авторитета цирка позвали директором.
Расположились мы на уютной лужайке. Я произнес короткую вступительную речь:
— Много существует на свете всяких цирков, но ни один не сравнится с нашим. У нас цирк без подделок и махинаций. За честным исполнением номеров следят сами зрители. Называется цирк «Мы и сами с усами!». Объявляю первый номер: песня «Арлекино» в исполнении популярной, но пока никому еще не известной певицы Елены Остролуцкой.
Ленка спела уже надоевшую песню про Арлекина. Потом она запрыгала по лужайке, взмахивая широкими рукавами — изображала двадцатикилограммовую бабочку. Последний номер был ничего: Ленка переворачивалась через голову, да так быстро, что ноги в черном трико замелькали, как черные спицы в велосипедном колесе. Я и не подозревал в сестренке таких талантов. Под восторженные аплодисменты малышей и двух чьих-то бабушек Ленка поклонилась и села.
— Страшнее кошки зверя нет! Эту поговорку придумали не поэты и не мыши, а циркачи! Кошки — самые не поддающиеся дрессировке звери! Но сейчас Жанна со своим всемирно известным котом Джоном хочет доказать, что это не гак.
— Надо, чтобы было тихо! — оказала она мне.
— Кто вякнет, выведу из цирка! — предупредил я. — Величанский, уберись со сцены!
Жанна позвала:
— Кис-с, кис-с!
Из-за спины малышей появился черный котище, большой и мрачный. Он шел медленно и важно. Жанна чуть сгорбилась, кот вспрыгнул на ее плечо, изогнулся и потерся о Жаннин затылок.
Жанна устроила замечательное представление. Котище послушно ходил за ней, валялся на траве, задумчиво жуя свой хвост. Когда Жанна достала из кармана конфету, он сам развернул ее и слопал.
Проделав все это, кот умильно посмотрел на Жанну: мол, довольна ли ты мной, душа моя хозяйка?
Все были в восторге, даже я хлопал.
— Самые знаменитые индийские факиры, маги и йоги просят директора детского сада номер тридцать разрешить им увидеться с Минькой Голопятовым. Они хотели бы поучиться у Миньки фокусам. Директор сейчас раздумывает — разрешить или нет, потому что фокусы Голопятова почти государственная тайна, военный секрет. Таких чудес ни в Индии, ни в Африке еще не видели! Так что смотрите во все глаза и удивляйтесь!
