Виктор Сидоров - Рассказы

Аркадий Михайлович невесело усмехнулся.

— Не надоела тебе эта ерунда?

Славка поднял глаза. В них еще сияла нерастаявшая радость от каких-то чудесных находок и удивительных открытий.

— Папк, хочешь, я тебе расскажу про то, как филателисты помогли провести первые олимпийские игры?

Аркадий Михайлович досадливо поморщился.

— Ладно, оставь эти бредни себе.

Глаза у Славки сразу потускнели. Он опустил голову и уже без прежнего интереса залистал альбом.

Аркадий Михайлович повернулся к радиоле и щелкнул клавишей. Однако привычного шума и треска не послышалось.

— В чем дело? — спросил Аркадий Михайлович. — Почему приемник не работает?

— Откуда я знаю, — буркнул Славка.

Аркадий Михайлович сразу вспылил:

— Ты никогда ничего не знаешь! Ничего, кроме своих дурацких альбомчиков. Крутил пластинки?

— Да нет же. Я даже не подходил к нему.

— Так я тебе и поверил! — Аркадий Михайлович тяжело поднялся и пошагал к телефону. — Портить вещи вы все мастаки, а ремонтировать — один я. Наказание — не жизнь… Алло, это ателье?

Бодрый, веселый голос охотно подтвердил, что да, это ателье. Послать на дом мастера? К сожалению, невозможно: болеют. Нет, конечно, не все, одни в отпуске, другие в разъездах.

Аркадий Михайлович мрачно захохотал:

— Я так и знал! Просто было бы удивительно услышать другой ответ!.. Ну, хорошо, я сейчас сам привезу приемник.

Бодрый голос вдруг огорчился: ателье переполнено радиоприемниками и радиолами — нет каких-то важных запчастей. Через недельку приходите. А вот если есть испорченный телевизор «Рекорд» — милости просим, в два дня будет готов.

Аркадий Михайлович задохнулся от гнева:

— Что? «Рекорд»?! Причем тут «Рекорд»? Я спрашиваю: причем здесь…

Он не договорил, бросил телефонную трубку на рычажок, выдавил хрипло:

— Черт бы вас побрал!.. Нет, я этого так не оставлю… Я доберусь до этих бездельников.

И вот он идет по широкому тротуару, не замечая радостной пестроты дня, не слыша гомона улицы. Вдруг над самым ухом раздался басовитый голос:

— Здравствуй, дорогой!

Аркадий Михайлович вздрогнул, поднял глаза.

— А, это ты, Цыбин…

— Куда шагаешь? И почему чернее ночи?

— Почернеешь!.. — Аркадий Михайлович махнул рукой.

— Случилось что? На работе, поди?

— При чем тут работа… Мало ли мастеров развелось портить настроение…

И он, едва сдерживая раздражение, поведал приятелю о причинах своего расстройства. Цыбин кивнул понимающе.

— Это верно — наплачешься. У меня тоже был аналогичный случай… Звоню в одну мастерскую — не берут, звоню в другую…

Аркадий Михайлович снова махнул рукой.

— Ладно, чего уж там… Сегодня финальный матч. На кубок страны… Репортаж будет… Ждал, как праздника…

Цыбин сочувственно погрустнел, но, увы, помочь ничем не мог.

— Может, там у тебя пустяк какой? Может, предохранитель перегорел, а? У меня был аналогичный случай…

— Нет, — мрачно произнес Аркадий Михайлович. — Цел. Проверил.

— А может быть… Слушай, зайдем-ка в «Радиотовары»? Авось, кого знающего встретим или с продавцами посоветуемся.

В магазине было немного народа. Цыбин и Аркадий Михайлович прошли в отдел радиодеталей. Там, уткнувшись носом в витрину, стоял единственный покупатель — тощий веснушчатый мальчишка, курносый и губастый.

Аркадий Михайлович угрюмо нахмурился.

— Бесполезно. Пойду-ка я лучше.

— Уйти всегда успеем… Товарищ продавец!

Подошла миленькая кареглазая девушка, вопросительно взглянула на Цыбина.

— Понимаете, какое дело… Не работает приемник… Нет звука… Не поможете ли советом?

Девушка смущенно улыбнулась и как-то очень беспомощно развела руками.

— Ах ты, беда, — огорчился Цыбин. — Может быть, найдется у вас кто-нибудь знающий? Будьте добры…

Продавец пожала плечами все с той же смущенной улыбкой.

— Сейчас узнаю.

И ушла. Мальчишка оторвался от витрины.

— Какой марки приемник?

Аркадий Михайлович глянул мельком на него и, не ответив, отвернулся. Цыбин встрепенулся:

— В самом деле, какой?

— «Ригонда».

Мальчишка снова вклинился:

— Это — радиола.

Аркадий Михайлович сдвинул брови к переносью, спросил сдержанно:

— Ну и что?

— Ничего.

— Вот и не суйся в чужие дела.

Мальчишка хмыкнул и опять уткнулся в витрину.

Пришла девушка-продавец, привела какого-то мужчину с большим мясистым носом, под которым желтела узенькая полоска усов.

— Трудновато, так сказать, заочно установить причину неполадок, — произнес он, выслушав Цыбина. — Однако… Я думаю, надо посмотреть лампы усилителя. Там их две, типа 6К4П. Одна из них, вероятно, перегорела.

— Что же делать нам?

— Купите новую и по очереди замените. Вот все, чем могу помочь. Извините, тороплюсь.

Аркадий Михайлович усмехнулся: «Профессор!.. Трик-брик и — в дамках…» Глянул на Цыбина.

— Ну что?

— Покупай лампу и — айда.

— Погодите, — раздался голос мальчишки. — Когда пластинки проигрываете, есть звук или нет?

Аркадий Михайлович круто обернулся.

— Чего ты привязался к нам? Лучше вытри нос и беги заниматься своими делами.

Цыбин укоризненно посмотрел на Аркадия Михайловича.

— Нехорошо, дорогой. Мальчик интересуется — ответь.

— Вот еще наказание!.. Нету звука, нет. Доволен?

Мальчишка не обиделся, произнес:

— Тогда лампы 6К4П ни при чем.

Аркадий Михайлович сделал удивленное лицо:

— Вон даже как?! Очень любопытно. Какие же лампы «при чем»?

— Лампы усилителя низкой частоты, — невозмутимо ответил мальчишка. — 6Н2П или 6Н14П.

— Браво, — сказал Аркадий Михайлович. — Молодец. Настоящий вундеркинд. Ну, а теперь иди гуляй.

Мальчишка вдруг покраснел, голос его задрожал.

— Я вам правду говорю. Купите эти лампы и увидите… Я знаю.

Аркадий Михайлович хотел было сказать что-то, но Цыбин не дал:

— Дорогой, мы купим эти лампы! Они — то, что нам как раз надо… Спасибо, малыш.

Он купил лампы, сунул в карман Аркадию Михайловичу, подхватил его под руку и повел из магазина.

— У меня тоже был аналогичный случай… В прошлом году я…

Уже у самых дверей их догнал мальчишка.

— Я еще хотел сказать… Посмотрите: не отключились ли динамики. Там есть такой проводочек с вилочкой… Это часто бывает…

Дома было прохладно и тихо. Славка по-прежнему сидел за столом и перебирал марки. Аркадий Михайлович мельком глянул на сына и прошел к радиоле. Он молча снял заднюю стенку, вынул старые лампы, аккуратно вставил купленные. Приемник молчал. В душе Аркадия Михайловича снова заворочалось глухое раздражение. Старые идиоты, кого послушали! Мальчишку, сопляка. Дураки набитые. И этот Цыбин еще… Аналогичный случай!..

Он схватил крышку, чтобы привинтить на место, да вспомнил вдруг про «проводочек с вилочкой», нашел его, загнал вилку поплотнее в гнездо — и приемник ожил. Послышались шорох и свист, а потом знакомая веселая песня.

Аркадий Михайлович заулыбался и радостно и смущенно. Ах ты, губастенький!.. А я-то, я-то…

Прибежал Славка.

— Исправил?

— Исправил.

— Здорово! Ты — молодец.

Аркадий Михайлович кашлянул в ладонь.

— Молодец, да не совсем…

Он с любопытством глянул на Славку и словно впервые увидел его зеленоватые пытливые глаза, слегка нахмуренные белесые брови, веснушки (как у того!), худенькие плечики и ушки-лопушки. Вдруг схватил его, прижал к себе.

— Ты что-то вчера мне рассказать хотел… Про филателистов, что ли, которые помогли спорту?

Славка смущенно отмахнулся.

— Да ну тебя! Снова ругаться будешь.

Аркадий Михайлович качнул головой. Сказал:

— Больше не буду.

1971 г.

Племяши

Евгений Андреевич уже проснулся, когда вдруг раздался длинный, настойчивый звонок. Так мог звонить или нетерпеливый, или беззастенчивый человек. «Наверное, опять кто-нибудь из домоуправления или контролер электросети», — поморщился Евгений Андреевич.

Он недовольно открыл дверь, готовый сделать, кто бы там ни был, резкое замечание, но застыл удивленный: на площадке стояли вихрастый парень в замасленном пиджаке и двое белобрысых, сероглазых и улыбающихся во весь рот мальчишек. На обоих были куртки с «молниями», синие береты, лихо сдвинутые набекрень. У того, что повыше, — чемоданчик в руке, у другого — рюкзак за спиной.

— Здравствуйте, дядя Женя!

Евгений Андреевич, наконец, пришел в себя, широко раскинул руки, обнял сразу двух мальчишек и расцеловал в горячие запыленные щеки.

— Приехали-таки?! Ну герои. Ну обрадовали, братцы.

Вихрастый парень отметил с комичной серьезностью:

— Встреча произошла в сердечной обстановке… Так и передам Ольге Андреевне. Ну, а я, простите, побежал. Тороплюсь. До свидания, чижики.