Виктор Сидоров - Рассказы
Но тот заулыбался Вальке, как самому хорошему знакомому.
— Наконец-то, первый гость появился! Я уж заволновался: что такое, думаю, за два дня ни одного хлопца, ни одного помощника?
Валька недоуменно пожал плечами и промолчал. Мужчина подозрительно оглядел Вальку.
— Что, за зиму успели разлюбить археологию?
— Я ничего не знаю, — сказал Валька. — Я только вчера приехал. Из города.
Мужчина обрадовался.
— Тогда другое дело… Ну, что ж, давай знакомиться: Игорь Сергеевич. А ты? Валька? Ясно. Так и запишем — Валя. А где же местные ребята? Почему до сих пор не показываются?
— Все на покосе. Дней через пять только соберутся. Игорь Сергеевич заметно огорчился.
— Ах, вот что… Жаль, очень жаль. Ну да ладно, пять дней — срок невелик. Подождем. Верно?
Он присел на траву, вынул из кармана короткую, сильно необожженную трубку и закурил, густо выпуская дым. Валька тоже сел, поглядывая то на Игоря Сергеевича, то на его веселую собаку, которая лежала в сторонке и хитро щурилась на Вальку.
Игорь Сергеевич оказался добрым и общительным. Он — археолог и за свою жизнь уже немало пооткрыл и раскопал разных могильников и городищ, нашел там и передал в музеи много украшений, оружия, посуды и даже целые скелеты древних людей.
В прошлое лето он вел раскопки здесь, на Раздумье, с небольшой группой студентов. Раздумье, по предположению Игоря Сергеевича, очень интересное место: тут под слоем земли находятся остатки древнего поселения, и раскопки должны принести важные открытия. Правда, в минувший год не удалось добыть ничего особенного, но на этот раз Игорь Сергеевич и его студенты, которые вот-вот приедут сюда, крепко верят в успех.
Валька слушал Игоря Сергеевича, что называется, открыв рот. Он никак не мог представить и поверить, что здесь, под ним, под густой зеленой травой, когда-то жили люди, даже, может быть, охотились на мамонтов. Больше того, там, на глубине, лежит целое поселение. Нет, в это трудно поверить. Валька сильно стукнул кулаком по земле, зачем-то прислушался, потом, вздохнув, сказал:
— Не может быть…
Игорь Сергеевич засмеялся, взъерошил Валькины волосы.
— Увидишь.
Он встал, выбил трубку. Глянул на собаку, и та мгновенно вскочила, завиляв хвостом. Валька спросил:
— А как ее звать?
— Собачка.
Валька хмыкнул:
— Знаю, что собачка. Имя-то у нее есть?
— Есть: Собачка.
Валька засмеялся:
— Ну и придумали же! Разве это имя? Взяли бы, например, и назвали меня: Человек!
Игорь Сергеевич ответил серьезно:
— Это бы красиво — Человек. Вон, дескать, Человек идет, а? Хорошо. Только, пожалуй, трудно заработать такое имя. — Потрепал Собачку за уши. — Первый раз взял ее с собой, пусть отдохнет от города, узнает, что мир — это не только дома и улицы… Ты не очень занят?
— Нет, а что?
— Хочешь с нами? Вон к тем холмикам? Это — могильники. Мне надо кое-что посмотреть, прикинуть.
Валька обрадовался.
— Хочу. Вы их тоже раскапывать будете?
— Если успеем. А нет — на следующий год.
Чуть ли не до вечера пробродил Валька с Игорем Сергеевичем и Собачкой, слушал рассказы археолога о знаменитых находках в древнейших захоронениях, о жизни людей, которых уже нет тысячи лет.
Солнце давно опустилось за высокие сосны на другом берегу реки, от воды уже потянуло прохладой, а Вальке никак не хотелось расставаться со своими новыми друзьями. Да вдруг вспомнил, что не выполнил наказ дяди Тимы, не натаскал воды в бочку, и заторопился домой.
— Можно, я к вам завтра еще приду?
Игорь Сергеевич даже руками развел:
— Что за вопрос! Конечно же. Рад буду.
— А вы где живете?
— В березнячке. Видишь, вон палатка белеет? Там.
Дядя Тима был не то чем-то сильно взволнован, не то разгневан.
Глянул на Вальку, сказал хмуро:
— Нехорошо, Валенсин: я понадеялся на тебя, а ты — вишь… Скотина не поена…
Валька виновато произнес:
— Забыл, дядь Тима… Да вы не беспокойтесь, я сейчас, я мигом…
— Ну, ну, давай. Это я для порядку. У нас так заведено: сказано — сделано. Уяснил?
— Уяснил, дядь Тима, уяснил, — на ходу выкрикнул Валька, хватаясь за ведро. — Я быстро.
На крылечко вышла тетя Груня.
— Поел бы сначала, Валя!..
Валька лишь рукой махнул: потом.
Было уже темно, когда он вылил в бочку последнее, тридцать шестое ведро. Разогнулся устало, вытер со лба пот, прислушался: на улице ругались. Выглянул: дядя Тима с соседкой Савельихой.
— Уймись, говорю, дура, уймись, — шипел дядя Тима. — А то не погляжу, что баба, — душу вытряхну… Ишь, выдумала что: ее деляна! Моя она, поняла? Три года, как моя. Из-за доброты своей не косил там раньше. Нужды не было. Нынче — хватит. Понравилось чужим-то пользоваться?
Савельиха даже поперхнулась:
— Это я-то чужим пользуюсь? Я?! Да ты не про себя ли говоришь, окаянный? Ведь все село знает, каков ты есть… Грызун ты, Грызун проклятый!
Валька видел, как дядя Тима раза два намахнулся на Савельиху, но ударить не решился, только провыл, словно от боли:
— У-у, вражина вяленая!..
Валька тихо отошел от калитки, полез на сеновал. Вся радость, которая держалась в нем весь день, исчезла. На сердце стало тяжело, будто он совершил какой-то непростительный проступок. Ругань на улице продолжалась. Только сейчас уже о каких-то дровах, которые кто-то наготовил в лесу, а дядя Тима увез к себе. Вскоре к их голосам прибавилось еще два или три, и поднялся такой тарарам — настоящий базар.
Валька прикрыл ухо подушкой и принялся вспоминать о Собачке, об Игоре Сергеевиче, его рассказы. Неужели и ему, Вальке, привалит счастье участвовать в раскопках и увидеть собственными глазами глубоко под землей следы древнего человека!..
Внизу вдруг послышался тихий и грустный голос тети Груни.
— Валя, ты не спишь? Иди поешь, милый…
Валька не откликнулся: пусть тетя думает, что он спит. Есть давно расхотелось, да и спускаться с сеновала желания не было. Тетя еще раз окликнула Вальку, протяжно вздохнула и ушла. А он повернулся на другой бок, чтобы малость подумать, помечтать, и заснул незаметно.
На другой день, до обеда, Валька помогал дяде Тиме пилить дрова, колоть и складывать их в длинные поленницы за сараем. Дров было много, хватило бы, пожалуй, на три зимы, но дядя Тима мотал головой:
— Маловато… Кубометров бы еще пяток-десяток… Не помешали бы… Запас, он карман не отягчает. Верно говорю, а?
Дядя Тима гоношился, бодрый, веселый, говорливый. Вчерашнего скандала будто и не было вовсе.
— Сенца вот наскребем и тогда — приходи зима, не страшно. Тогда: живи — не тужи. Верно говорю, Валенсин?
— Верно, — сказал Валька и неожиданно для самого себя спросил: — А унты, дядь Тима, мне сошьете?
Дядя Тима вдруг заливисто захохотал, крепко ударив себя ладонями по вислому животу.
— Не забыл, а?! — удивленно выкрикивал он. — Ну, память! Это — по мне. Правильно, Валенсин, так и надо. Коли обещано — не упускай. Из зубов вырви, но возьми… Стачаю, племяш, обязательно стачаю. Вот управимся малость по хозяйству и — возьмусь.
И снова засмеялся, хлопнув Вальку по плечу.
— Молодцом, племяш!..
После обеда дядя Тима собрался на покос, куда еще до солнца ушла тетя Груня.
— А ты давай хозяйствуй да про бочку не забывай. — Подмигнул Вальке. — Долг, он платежом красен. Уяснил?
На этот раз Валька не стал откладывать дело на «потом». Как только дядя Тима вышел за калитку, он взялся за ведра, а уже через час-полтора бодро шагал к Раздумью. Едва он выбрался из кустов на поляну, где стояла палатка, навстречу вымчалась Собачка. Валька обрадовался ей, как лучшему другу, схватил, обнял и даже поцеловал в холодный нос. Собачка тоже, видно, была рада: скакала вокруг Вальки, ласково покусывала его руки и снова пыталась свалить на землю. Но Валька был настороже и ловко увертывался от Собачки.
Наконец, утомившись от возни и солнца, Валька сам бросился на траву, подтащил к себе за лапу Собачку.
— Ну, что язык вывалила? Умаялась? Ложись вот рядом, отдохнем.
Собачка легла и, как она это здорово умела, хитро прищурилась на Вальку.
— Ишь ты какая. Может, ты и разговаривать умеешь, а? Ну-ка скажи: Валька. Что скалишься? Повторяй: здравствуй, Валька…
— Здравствуй, Валька, — раздалось над самым ухом.
Валька вздрогнул, оглянулся — над ним Игорь Сергеевич, в белой сетчатой майке, с полотенцем через плечо и мыльницей в руке.
— Боюсь, за трудное дело взялся — учить Собачку разговаривать.
Валька смущенно заулыбался.
— Да я так, понарошке…
— А я думал, что по правде, — засмеялся Игорь Сергеевич. — Пойдем-ка лучше искупаемся.
Они спустились к реке, выбрали удобное место. Валька на ходу сбросил рубашку, брюки и бухнулся в воду. Пока вынырнул, пока отдышался, глядь — рядом Собачка, закричал радостно:
