Рыжий кот - Драгутин Малович
Дворы наши разделяла высокая стена, утыканная поверху битым стеклом. Однако с липы, росшей у забора, можно было видеть, что́ происходит на той стороне. Меня особенно занимал пёсик, целыми днями неподвижно лежавший на траве возле своей конуры. Он никогда не лаял и только временами открывал свои гноящиеся глаза, чтоб посмотреть, не изменилось ли что на белом свете. Звали пёсика Цезарь.
Мы даже думали, что это просто чучело, но однажды вечером до нас донёсся его лай.
— Слышишь, Цезарь лает! — вдохновенно воскликнул Лазарь. — Гав, гав, гав!
Через несколько минут госпожа Катица была уже у нашего порога. Следом за ней ковылял её муж. Он тяжело дышал, издавая при каждом вдохе и выдохе лёгкий присвист.
— Слушайте, госпожа Малович! — крикнула госпожа Катица и подбоченилась.
— Кто это свистит? — спросил отец. — Ах, добрый вечер, уважаемый господин Тома!
Господин Тома кивнул в ответ — говорить ему было трудно.
— Я это так не оставлю! — бушевала госпожа Катица, размахивая руками в кольцах. — Я буду жаловаться! Все знают, что мой Цезарь и мухи не обидит… Ваш кот только что укусил его за ухо! Бедненький пёсик весь в крови! Я требую, чтоб вы немедленно унесли отсюда своего кота! В противном случае, мы подадим в суд. Судья Фа́ркаши мой родственник!
Разгневанный отец сказал, что ему тоже надоели проказы Рыжего кота, что один раз он уже пытался от него избавиться, но кот нашёл дорогу домой. Тут же, в присутствии госпожи Катицы и её мужа, он послал нас на поиски кота и пообещал сию же минуту отнести его на край света — он-де тоже жаждет мира и покоя. Успокоенные, супруги Маршич ушли.
Рыжий кот словно сквозь землю провалился. Хитрец видел всю сцену и вполне здраво рассудил, что лучше переждать, пока буря уляжется. Заявился он на следующий день, когда отец совсем отошёл, и так к нему ластился, кувыркался и весело мяукал, что отец смягчился и сказал:
— Слушай, шалопай, даю тебе возможность исправиться, но запомни — это в последний раз!
Прошёл месяц, а Рыжик вёл себя самым примерным образом — целые дни проводил он в комнате, лишь изредка выходя на прогулку во двор. Вечерами он обычно неподвижно сидел в сенях или на подоконнике. Я часто поглядывал на него и по глазам его видел, как хочется ему на волю. С тоской и печалью смотрел он на забор, улавливая своим чутким ухом возню и воркованье примостившихся там голубей. Душа его рвалась к бою, но он вынужден был сдерживать свои порывы и, сидя на подоконнике, щурить глаза на закатное солнце. День ото дня во мне крепла уверенность, что он не смирился, и дикий нрав его рано или поздно себя проявит.
Только начало светать, как мы услышали шум на голубятне, разъярённый голос госпожи Катицы и громкие вздохи её мужа. Слов разобрать нельзя было, и всё же мы поняли, что происходит. Рыжий кот забрался на голубятню, загрыз пятерых голубей, перемахнул через забор и исчез в неизвестном направлении.
Госпожа Катица влетела к нам в кухню и, швырнув на пол мёртвых голубей, тут же умчалась. Не успели мы и глазом моргнуть, как она вернулась в сопровождении двух полицейских, приказавших отцу следовать за ними. В полицейском участке судья Фаркаши после короткого допроса осудил его на семь дней тюрьмы.
— Неделю тюрьмы за пять голубей! — сказал отец, вернувшись. — Это тебе не шуточки! Судья Фаркаши творит суд и правду. Очень мне жаль, господин граф, но вы сами виноваты в том, что вас постигнет.
— Папа, неужели ты его убьёшь? — спросила Милена и разревелась.
— Тогда я тоже умру! — заявил Лазарь.
— Хватит с меня твоих самоубийств! — вскипел отец. — Пошёл вон!
Мы решили отнести кота в Оджак, к дядюшке Ласло. С тех пор как мы продали дядюшке Ласло Лебедя, он завёл с нами дружбу, и иногда по воскресеньям мы ездили к нему, чтоб побегать по полям или насладиться благоуханием густых лесов в окрестностях Оджака. Мы были уверены, что Рыжику будет там хорошо. Кроме того, Оджак находился далеко от города, и он при всём желании не сможет вернуться домой.
Словно предчувствуя скорую разлуку с нами, Рыжий Кот ластился ко всем и жалобно мяукал. Милена с Лазарем целыми днями лили слёзы.
— Надо поскорей унести его, — сказал отец. — Этот несчастный граф — великий артист. Ещё меня разжалобит.
Мы посадили кота в мешок и около полудня прибыли в Оджак. Всю дорогу он молчал и не шевелился — бедняга безропотно покорился своей судьбе.
— Знаешь, сынок, — сказал мне отец на обратном пути, — я только сейчас понял, как нам будет не хватать этого разбойника.
Он оглянулся — вдали белели свежевыкрашенные стены дома дядюшки Ласло — и, смахивая непрошеную слезу, сказал:
— Прощай, господин граф! Прощай навсегда!
И мы быстро зашагали к железнодорожной станции.
Часть вторая
*
РАССКАЗ ПРО ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Как-то в начале марта отец сказал мне:
— Завтра твой день рождения. В этом году мы отпразднуем его по-королевски. Я пригласил датскую принцессу, голландского наместника и прочих высоких лиц. Ты доволен?
— А Пишту пригласил? — спросил я.
— Какого ещё Пишту?
— Моего друга.
— Ну что ж, пригласим и его. Где живёт этот твой друг?
— На колокольне.
— Гм… — Отец дёрнул меня за ухо. — Довольно странный друг.
— Он был у нас несколько раз, — вмешалась мать. — Он хороший мальчик, я отдала ему старые штаны Лазаря.
— Молодец! — с нескрываемой иронией воскликнул отец. — А почему бы не отдать ему ещё рубаху, пальто, чулки и башмаки? Коли уж разыгрывать миллионершу, то до конца.
— А раз ты так злишься, то знай правду, — сказала мать, и на губах её мелькнула лукавая улыбка. — Я отдала ему те самые штаны, которые мы на днях купили Лазарю. Он был совсем голый, в буквальном смысле слова, голый.
— И ты… в буквальном смысле слова… подарила новые штаны Лазаря? Ну что ж, к чёрту их с обеими штанинами! Назад не возьмёшь. Итак, сынок, зови на день рождения своего Пишту в новых штанах Лазаря.
Я знал, где искать Пишту. В субботние вечера он продавал свечи у церкви, оплачивая таким образом его преподобию Амврозию квартиру на
