Радий Погодин - Земля имеет форму репы (сборник)
— Отпущу, — сказала волшебница. — Ступайте. Летите. — Хлопнула она еще раз в ладошки. Полыхнула молния. Завинтился вихрь. Засвистало печальным свистом.
Луна за окном стала еще желтей.
Попугаев Вовка в этот момент проснулся, ноги в ныряльных ластах свесил с кровати. Приснилось Вовке, будто все, что было в нем хорошего, веселого, доброго, выпрыгнуло из него в виде птиц, лошадок, цветов, петухов, леопардов, построилось тесными парами, как детсадовцы в дождь, и ушло. Вовка даже их грустные разговоры слышал, мол, как же теперь Вовка будет жить — нет у него ничего святого. Мол, кому красоты не жаль — тому ничего не жаль.
— Мама… — прошептал Вовка.
Мама прибежала — мамы шепот детей хорошо слышат. Поставила Вовке градусник — градусник покрылся инеем. Обложила мама Вовку грелками, напоила горячим чаем с малиной, земляникой, черникой и клюквой. Отошел Вовка, порозовел. Лесные ягоды ему цвет дали, в лесных ягодах все есть, чего нет в садовых.
Весь Вовкин класс, первый «А», в эту ночь проснулся. Всем стало холодно и тоскливо. Всем захотелось поплакать.
Волшебница Маков Цвет в музее сидела на сундуке, который только что был изукрашен розами, и ревела. Потом слезы рукавичкой промакнула и сказала в нос:
— Вовка Попугаев, прибудь.
Раздалось шипенье, хрипенье, словно в водопроводе кончилась вода, и Попугаев Вовка явился — прибыл. Как есть: в ночной рубашке, в ластах, в маске. Заспанный.
— Хорош, — сказала волшебница Маков Цвет. — Переслащенный, перевитаминенный, пересметаненный. — Приблизила она ухо к Вовкиной груди. Послушала. — Сердце у тебя, Вовка, не бьется.
— Не бьется, — согласился Вовка. — Оно стучит, как пламенный мотор.
Волшебница Маков Цвет провела по колонне ладошкой. Скверняшка свалился на пол. Стоит на кривых ногах перед Вовкой, зубы скалит.
— Вот так, — говорит волшебница Маков Цвет. — Избыток жиров, белков и углеводов, витаминов, шоколадов и мармеладов мы сейчас из тебя, Вовка, в Скверняшку перенесем. Будут два Вовки. Одному не справиться — очень трудное дело.
Защипало у Вовки во всех местах, защекотало и зачесалось. А когда унялось — глядит Вовка, а перед ним он. Только голый. И глаза скорбные.
Подобрала волшебница Маков Цвет новому Вовке одежонку по росту из музейных выцветших экспонатов. Заклинание сказала…
В колонне будто дверь отворилась в лето. Очень далекое, давнее. Вовка это сердцем почувствовал. Сердце у него уже не стучало, как пламенный мотор, а билось негромко, и даже щемила его тоска, — может, от раздвоения.
— Ну, всего тебе, Попугай, — сказал второй Вовка. — Жди от меня вестей. Не трясись, я постараюсь самостоятельно справиться.
— А зовут тебя теперь как?
— Так и зовут — Полувовка. — Полувовка улыбнулся и ушел туда — в то далекое.
В залах музея свистнуло сильно. Мигнули дежурные лампочки. Коты и кошки на крышах стали чернильного цвета. Желтая луна в небе — оранжевой.
Вовка Попугаев снова оказался в своей кровати. Сидит, ноги свесил, но чувство у него такое, что он идет. И одиноко ему и страшно. А идти надо.
«Может, не он Полувовка, а я, — Вовка подумал. — Может, ему волшебница Маков Цвет все самое лучшее отвалила. А я, может, теперь совсем никто».
И заплакал Вовка Попугаев от жалости к самому себе громкими горько-солеными слезами.
Первый «А» — двадцать девять человек (с Попугаевым их было тридцать) — на следующий день пришел в школу. Сказал первый «А» нянечке тете Леле: «Нам песню разучивать», расселся за парты и некоторое время молчал.
Все видели в эту ночь странные сны. Синих лошадей с электрическими глазами. Красных жестяных козерогов. Желтых раков. Все эти сомнительные животные странно подмигивали и говорили: «Мы, только мы. Наш, только наш…»
Но наверное, самый странный сон видела Люся. Снилось ей целое поле ломаных игрушечных автомобильчиков. По этому полю идет Попугаев Вовка один-одинешенек, худой-прехудой, совсем малокровный, в ластах и в маске. Жутко воет и на глазах ржавеет.
— Надо ему обязательно помочь. Если не мы, то кто же? — сказала Люся.
Тут поднялся шум: мол, кто же спорит — один за всех и все за одного! Посыпались предложения. А именно: сводить Попугаева в баню — в парилку, потом окунуть в прорубь… Напоить постным маслом, чтобы насквозь промаслился… Устроить ему вибрацию…
Староста Петя Ковалев прекратил это слововерчение и приказал отнестись к вопросу серьезно.
Первоклассники, это же всем известно, ребята толковые — самые замечательные мужики. Они уже многое знают, но еще не накопили самодовольства, чванства и самомнения. Это не пятиклассники, которые только и думают, что они силачи и верзилы.
Первый «А» быстро и собранно выделил из своей среды «мозговой трест» в составе трех человек. Сам помчался на улицу кататься кубарем с ледяной горы. В «мозговой трест» вошли отличники Петя Ковалев, Даля Напускнайте и устойчивый троечник — лодырь Яшка Кошкин. Яшку взяли для сумасшедших идей и оригинальных мыслей.
Кошкин предложил вывезти Вовку в Париж и там демонстрировать как достижение научной мысли, мол, у нас — вот, а у вас нету.
Отклонили с негодованием.
Кошкин предложил раскормить Вовку пончиками — от пончиков все лопнет: и одежда, и маска, и ласты.
Отклонили из человеколюбия.
Яшка предложил подключиться к какой-нибудь летающей тарелке и переключить груз решения проблемы на плечи инопланетников.
Отклонили за неимением тарелки.
Тогда Яшка предложил подключить Попугаева Вовку либо к шаровой молнии, либо к Далиному японскому телевизору.
— Как шарахнет!.. — уверял Яшка.
Отклонили по многим причинам.
Сами отличники не могли придумать ничего, кроме вазелина. Тогда обидевшийся на них, но отходчивый Яшка Кошкин предложил разделить класс на две группы, по интересам. У кого интерес к науке, пусть выводят специальную породу муравьев, которые пластмассу и резину жрут, но кожу тела не трогают. У кого интересы к спорту, пусть разрабатывают правила игры под названием ватерхоккей. Этот спорт специально для Вовки, поскольку он первый на земле человек-хокфибия. С него все начнется. Сначала Попугаев Вовка будет гениальным голкипером, потом заслуженным мастером спорта, чемпионом мира и олимпийских игр и, наконец, памятником из бронзы. К памятнику съедутся толпы болельщиков и почитателей со всех континентов.
— А мы, его друзья и товарищи, будем рассказывать, каким замечательным и образцовым был Попугаев в детские годы…
Задумался «мозговой трест».
— У меня дядя, мамин брат, спортивный начальник. Возглавляет приток молодых. Его ватерхоккей взволнует, — это Яшка Кошкин сказал.
— У меня мама генетик — спрошу насчет муравьев, — это Петя сказал.
— Везет лоботрясам, — это Даля сказала. — Скоро о нашем Вовке узнает весь мир. Пошли кататься с горы.
Последнее предложение «мозговому тресту» пришлось по душе.
С шумом и гиканьем помчались они кататься с ледяной горы, где визжал, пыхтел и летел куда-то первый «А» класс.
А Попугаев Вовка сидел дома. Сильно переживал. Какая у него была перспектива? А никакой.
Брюки не надеть — ласты мешают.
Лежит Попугаев на диване, и слезы бегут по его бледным впалым щекам под хоккейной маской. «Я больше не буду», — говорит он мысленно. Знает, что провинился, только не знает — в чем. И волшебницу Маков Цвет, и волшебную мраморную колонну, и Полувовку грустного не помнит — заспал. Первоклассники все заспать могут. Особенно если сон приятный приснился — летний. Кажется Вовке, будто идет по теплой траве. Пчелы гудят. А он все в гору, все в гору…
Полувовка шагал по холмам и лощинкам, по березовым рощицам и лесам липовым.
Куда идти — он знал, как знают направление птицы, улетающие на юг. Зачем идет — тоже знал: чтобы спасти рукотворную красоту и Попугаева Вовку. Хоть и засахаренный этот Попугаев, но в душе у него, в самом укромном местечке, теплится искорка.
Идет Полувовка по теплой траве. Только сил у него немного.
Разделила волшебница Маков Цвет силы Попугаева пополам. А Попугаеву и так на одного — только в цирк сходить да в кино сбегать. От пастилы, от витаминов, от шоколадов-мармеладов, от оладушек да котлеточек, от бульончиков и компотиков какая у первоклассника мощь? Нулевая!
Мощь бывает от заботы. От беззаботности — легкая резвость.
Вот и идет Полувовка на одном упрямстве. Березы, липы, рябины дышат на него свежестью. Дубы и сосны подбадривают: «Уже близко», «Уже рядом. Держись».
Вот Полувовка в низинку спустился болотную, кочковатую, темную. Злые травы ноги ему оплетают, хлещут по рукам, по лицу. Черные грибы лопаются шумно. Выдувают Полувовке в глаза горький дым. Дурман-болиголов сбивает его с пути — кружит…
