Николай Федоров - Сказано — сделано
— Отлично! Это то, что нам нужно, — сказал Саша, когда они вошли в третий двор. Это был тихий, замкнутый дворик с круглой железобетонной клумбой посередине. Во дворе было пусто, лишь вокруг клумбы на трёхколёсном велосипеде катался мальчишка лет пяти в цыплячьего цвета курточке.
— Давай, Колян, крути! — сказал Саша с волнением.
Коля нажал на ручку, и старый двор, словно нарочно созданный для таких концертов, ожил, загудел, встрепенулся и плавно закружил в такт музыке. Толстые, седые стены многократно отразили и усилили звуки, и они поплыли вверх, заглядывая в пыльные окна, будто надеясь увидеть старых знакомых.
Первым слушателем, естественно, оказался малыш-велосипедист. Он подъехал к Коле, с любопытством оглядел непонятный инструмент и даже попытался засунуть в шарманку пальчик. Саше пришлось погрозить малышу и сказать, что его может дёрнуть током. Потом из подворотни выскочила ватага мальчишек. Они тотчас окружили друзей, раскрыв от удивления рты. А ещё через несколько минут, как и предполагал Саша, вокруг друзей образовалась уже довольно приличная толпа. Женщины с хозяйственными сумками, мужчины, студенты, пенсионеры и даже один слесарь-сантехник с обрезком фановой трубы на плече. Люди улыбались, о чём-то спрашивали друг друга и недоуменно пожимали плечами.
Среди слушателей ребята обратили внимание на маленькую сухонькую старушку в широком пуховом платке, накинутом на плечи. Она, как и все, стояла, улыбалась, а потом вдруг украдкой вытерла слёзы уголком платка.
Саша оглядел публику и почувствовал, что пора обращаться к народу с речью. Он махнул Коле, чтобы тот перестал играть, и голосом циркового иллюзиониста сказал:
— Товарищи! Дело в том…
Но в чём состоит дело, Саша объяснить не успел. На плечо ему легла чья-то тяжёлая рука. Он обернулся и увидел рядом с собой высокого смуглолицего парня с красной повязкой на рукаве.
— Прекрасно! — сказал парень и похлопал в ладоши. — Для полноты картины не хватает говорящего попугая, белого пуделя и медного подноса.
— К-какого подноса? — струхнув, спросил Саша.
— Ну как же? А собирать деньги с почтеннейшей публики? Поднос необходим. Н-да, это что-то новенькое. Концерт в стиле ретро. Откуда ж вы, такие шустрые, взялись, а? Ну-ка пойдёмте со мной.
Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если б из толпы не вышла старушка. Та самая старушка в пуховом платке, что утирала глаза.
— Это ко мне, ко мне! Мои гости! Пойдёмте, мальчики, пойдёмте. У меня уже чай готов. — И, легонько подталкивая ребят, она поспешно повела их к парадному.
Дружинник с сомнением покачал головой, но промолчал.
Люди ещё немного поговорили, обсудив необычный концерт, и разошлись. Во дворе остались лишь мальчуган на трёхколёсном велосипеде да его мама, спустившаяся на шум прямо в халате и в домашних шлёпанцах.
— Мама! Я тоже хочу такой магнитофон! — закричал малыш.
Мать решительно утёрла ему нос и сердито сказала:
— Распустили вас, олухов, дальше некуда! То с гитарами по подворотням тёрлись, теперь вот шарманку притащили. С ума сойти!
Глава 13. Из «Прекрасной Елены»
— Ах, мальчики, если б вы только знали, как вы меня растрогали и порадовали! — говорила старушка, пропуская ребят в квартиру. — Поначалу я решила, что я просто сошла с ума. Да, да, именно так я и подумала.
Ничего не понимающие друзья вошли в длинный, сложными зигзагами уходящий в перспективу коридор коммунальной квартиры. Тускло горела сорокасвечовая лампочка, освещая мутным желтоватым светом какие-то тяжёлые сундуки, покосившиеся этажерки, большие картонные коробки. На стене висел непременный велосипед без переднего колеса, а рядом детская пластмассовая ванна. В углу, на тумбочке, бросая вызов окружающему, стоял новенький бело-голубой телефонный аппарат чехословацкой фирмы «Тесла» с кнопочным набором номеров. Подобные квартиры, словно живые существа, имеют свой неповторимый, устоявшийся многими десятилетиями запах. Меняются жильцы, на стены ложатся всё новые слои обоев, красятся двери и оконные рамы, а запах этот живёт вместе с квартирой, пока существует сам дом.
Друзья в сопровождении старушки прошли половину коридора, затем свернули в какой-то совсем уж тёмный тупичок и наконец оказались в маленькой квадратной комнатке с одним окном, занимавшим почти всю стену. Посреди комнаты стоял небольшой круглый стол, накрытый чистенькой льняной скатертью, у стены — металлическая кровать с блестящими никелированными шарами, а напротив — низенькая, продавленная оттоманка с круглыми валиками-подушками по бокам. Валики эти напоминали огромные соевые батончики. Возле окна на двух венских стульях лежала новая, видимо совсем недавно купленная, полка.
— Садитесь, мальчики, садитесь вот сюда, прямо к столу, — засуетилась старушка. — А шарманку ставьте на диван. Ах, боже мой, как странно! Странно даже произносить это слово. Вы только, пожалуйста, не сердитесь, что я так бесцеремонно затащила вас к себе.
— Мы не сердимся, — сказал Саша. — Это вам спасибо, что нас выручили. А то бы нас сейчас в ДНД отвели.
Через несколько минут друзья уже знали, что старушку зовут Марья Алексеевна, что живёт она в этой квартире уже много-много лет и что именно сегодня у неё день рождения.
— Мы вас поздравляем, — сказал Коля. — Жаль, конечно, что у нас нет подарка. Мы не знали…
Марья Алексеевна улыбнулась:
— Вы уже сделали мне подарок. Вы даже сами не знаете, какой это замечательный подарок! Представьте себе, что очень много лет тому назад в такой же весенний день у меня тоже был день рождения. А исполнилось мне тогда двенадцать лет. Вам, наверное, даже трудно в это поверить. Но так было…
— Маша, у тебя опять не закрыта дверь. Ты знаешь, что позавчера ограбили Соковановых.
Женщина с худым, усталым лицом плотно прикрыла входную дверь и накинула цепочку. Тоненькая девочка с короткострижеными волосами подбежала к матери и порывисто обняла её.
— Мамочка, ты волнуешься совершенно напрасно. Соковановы — буржуи. А у нас, кроме энциклопедии, и брать нечего. Воры прекрасно знают, кого грабить.
— Значит, ты считаешь, мы не буржуи? — с улыбкой спросила мать.
— Нет конечно. Наш папа был инженер-металлург. Он всю жизнь работал и своими руками зарабатывал на хлеб.
— Ох какая ты у меня политграмотная! — засмеялась мать. — Ну а то, что у тебя сегодня день рождения, ты не забыла?
— Не забыла, — вздохнула девочка.
— Ну! А почему такое постное лицо? Почему ты не пригласила Верочку Никитину?
— Они уехали.
— Уехали? Куда?
— На Украину. В Бахмут. У них там, кажется, дядя. Ольга Владимировна сказала, что там им будет полегче.
Маша повернула голову и посмотрела на то место, где ещё три дня назад стояло пианино. Это был прекрасный чёрный «Беккер» с мягким и чистым тембром. Каждый раз, когда в семье был праздник, мама играла на нём вальсы. Теперь у голой стены на полу остался лишь светлый прямоугольник паркета. Мать перехватила взгляд дочки и поспешно сказала:
— Ничего страшного. Можно жить и без пианино. Сейчас всем трудно, не только нам.
— Ты знаешь, мама, сегодня утром я встретила Алёшу Болотникова. Помнишь, наш папа одно время работал вместе с его отцом на фабрике.
— Ну конечно помню.
— Так вот. У них там на фабрике организовали такой детский отряд. Его члены называются «пионеры».
— Пионеры? Это что же, они строят блиндажи, роют траншеи? Вроде сапёров?
— Да нет, мамочка. Здесь «пионеры» совсем в другом смысле. Ну, это те, кто идут впереди, открывают новые земли. Вспомни Фенимора Купера.
— Ах да! Правильно. «Пионер» — от французского «первопроходец». Так долго шла война, что от неё трудно уйти даже в мыслях. Вот ты сказала, что Никитины уехали в Бахмут, а я в первый момент подумала: «Как же они туда попадут, если там белые?» Да… Ну, так что же эти пионеры? Ты хочешь к ним сходить?
— Алёша меня приглашал. Он говорил, что в отряде очень интересно, весело. Они поют песни, играют, ходят с барабаном и красным флагом по улицам.
— Чудесно. Если им ещё дают талоны на обед, то просто замечательно.
— Мама! Ну при чём тут какие-то талоны?!
— Хороший паёк ничему не помеха. За последние годы я это крепко усвоила. А теперь посиди минутку и не заходи, пожалуйста, на кухню. Я приготовила тебе маленький сюрприз.
Мать вышла и вскоре вернулась, держа в руках блюдо, на котором лежал небольшой румяный пирог с двенадцатью тоненькими, зажжёнными свечками.
— Мамочка! Какое чудо! — радостно воскликнула Маша. — Ты просто волшебница!
— Конечно, к такому случаю больше подошёл бы «наполеон» со сливочным кремом, а не пирог с капустой, — сказала мать, ставя блюдо на стол. — Но ничего. Дорога ложка к обеду.
