Николай Федоров - Сказано — сделано
— Здрасте, к вам можно? — спросил Саша, первым просочившийся в кабинет.
— Да, да, конечно, — сказал Платон Сергеевич. Хотя было неясно, говорилось ли это «да, да» ребятам, или оно предназначалось телефонной трубке.
— Мы насчёт скелетов, — робко произнёс Коля. — Нам тут сказали, что вы…
Платон Сергеевич не глядя положил трубку и, продолжая смотреть в микроскоп, отрывисто бросил:
— Давайте сюда.
— Что давать?
— Скелеты.
— Как? Так сразу? — удивился и даже слегка испугался Саша. — Но мы пока не можем.
— Что значит «не можем»? — Платон Сергеевич оторвался от микроскопа и посмотрел на ребят.
— Ну, скелеты отдать. Они ведь ещё на нас. То есть, я хотел сказать, в нас… Внутри…
— Ничего не понимаю! — замотал головой Платон Сергеевич. — В вас? Внутри? Что внутри?
Разговор принимал какой-то несуразный оборот. И тогда рассудительный Коля вежливо сказал:
— Видите ли, мы с другом решили завещать свои скелеты для научных исследований. А за это получить денежное вознаграждение. Если, конечно, по закону полагается.
— Ага. Если я правильно понял, вы пришли продать свои скелеты.
— Ну да! — воскликнул Саша, обрадованный, что всё наконец стало ясным. — Мы хотим продать свои скелеты. Ну, отдадим-то мы их немного попозже. После смерти. Сразу-то, сами понимаете, ничего не получится.
Платон Сергеевич набрал полную грудь воздуха, словно собираясь нырнуть, и неожиданно пулей выскочил из кабинета. Ребята удивлённо переглянулись.
— Чего это с ним? — спросил Коля.
— Не знаю. Может, с начальством пошёл посоветоваться, — высказал предположение Саша. — Дело ведь такое. Серьёзное.
Минут через пять дверь отворилась, и в комнату начали заходить люди. Мужчины, женщины, совсем пожилые старики и старушки и даже один молодой человек с фотоаппаратом и лампой-вспышкой. Они улыбались, смеялись, дружески похлопывали ребят, ласково трепали им волосы, а одна женщина угостила их конфетами «Мишка на севере». Больше всех суетился Платон Сергеевич. Он поочерёдно пожимал друзьям руки и говорил, обращаясь к молодому человеку с фотоаппаратом:
— Сеня, я вас прошу. Я вас очень прошу: сделайте высококачественные фотографии. И не забудьте, пожалуйста, снять крышку с объектива. Она у вас, кстати, ещё надета. Я повешу фотографию вот здесь, напротив стола. Когда моя жизнь зайдёт в тупик, друзья отвернутся от меня, а любимая работа перестанет радовать, я буду смотреть на эту фотографию. Я не сомневаюсь: она вернёт жизненные силы. Она меня исцелит. Да, да, я в этом уверен! Сеня, снимите же наконец крышку! И проверьте, есть ли плёнка. Надеюсь, она цветная.
Потом началось фотографирование. Друзья снялись со всей группой зоологов, затем вместе с Платоном Сергеевичем — он в центре, а ребята по бокам, — и, наконец, Коля и Саша были торжественно сфотографированы отдельно на фоне огромной тазобедренной кости доисторического чудовища, лежавшей в углу на подшивке «Вестника зоолога».
Когда довольные, развеселившиеся сотрудники покинули кабинет, Платон Сергеевич достал большущий термос и угостил ребят ароматным чаем, настоянным на черносмородинном листе и мяте.
— Платон Сергеевич, я что-то так и не пойму. Как же насчёт наших скелетов? — спросил Саша.
Коля молча кусал конфетку и прихлёбывал чай. Он-то уже давно понял, что продажа не состоится.
— Увы, мой друг, увы! — отвечал Платон Сергеевич. — Боюсь, что в ближайшие пятьдесят тысяч лет ваши очаровательные скелеты не заинтересуют научную мысль. А зачем, кстати, вам деньги? Вам нечего есть? Или вы не можете купить школьные учебники? Впрочем, учебники теперь бесплатные.
— Нет, конечно, — сказал Коля. — Дело совсем не в этом. Понимаете…
И ребята, поняв, что напрасно они тут хитрили, честно и подробно рассказали обо всех своих похождениях.
— Теперь понимаю, — задумчиво сказал Платон Сергеевич. — Что ж, начнём тогда с того, что говорящий попугай есть, например, у меня. Но я к этой истории, увы, отношения не имею. Да и попугай мой в основном говорит на латыни. А что касается других наших сотрудников… Знаете, друзья, сделаем так. Через десять минут у нас учёный совет. Я выступаю с докладом. Вот на совете мы этот вопрос и поставим.
— А там, на совете вашем, все зоологи соберутся? — спросил Саша.
— Ну, не все, конечно. Но зато знают они все обо всём. В том числе и о попугаях. Теперь о часах. Значит, часы свои Саша проворонил. Это замечательно! То есть это, конечно, грустно. А замечательно в другом смысле. На День Победы коллеги подарили мне часы. Вот эти, видите. Командирские. А старые мне теперь совершенно ни к чему. Только я категорически прошу не отказываться.
С этими словами Платон Сергеевич открыл ящик стола, достал оттуда часы и протянул Саше. Хотите — верьте, хотите — нет, но часы оказались той же марки, что были у Саши. Саша, конечно, отказывался, говорил, что ни за что не возьмёт такой дорогой подарок, но Платон Сергеевич был неумолим. Он говорил, что сегодня у него праздник и что ему сейчас, как никогда, хочется жить и работать.
Учёный совет заседал в небольшом, уютном зале с высокими стрельчатыми окнами. За длинным, покрытым зелёным сукном столом разместились зоологи. Из угла на своих младших коллег с суровой требовательностью посматривал мраморный бюст Чарлза Дарвина.
Необычно начал в тот раз свой доклад Платон Сергеевич. Члены совета заулыбались, задвигались, с любопытством поглядывая на двух мальчишек, робко стоявших в дверях.
С места поднялся очень старый, совсем сгорбленный старичок. Он опирался на массивную деревянную палку, а на голове у него была красная с золотыми узорами тюбетейка.
— Помнится, до войны, — произнёс он дребезжащим голосом, — большую коллекцию попугаев имел покойный профессор Баранов-Залесский. Что же касается способностей попугаев к звукоподражанию и имитации человеческого голоса, то кроме уже названного жако следует отметить длиннохвостых ара, а также подсемейство какаду, насчитывающее, как известно, семнадцать видов. Если же говорить об отряде попугаев в целом…
— Спасибо, спасибо, дорогой Герасим Савельевич, — перебил старика Платон Сергеевич. — Мы непременно учтём вашу ценную информацию.
Затем поднялась совсем ещё молодая девушка. Она откашлялась, покраснела и вдруг снова села.
— Ну, ну, смелей, Леночка, не стесняйтесь, — ободрил её Платон Сергеевич. — Вы ведь что-то хотели сказать. Это не страшно, что ваше первое выступление на учёном совете будет, так сказать, не совсем научным. Но оно может оказаться очень полезным.
Девушка снова поднялась и, краснея, тихо сказала:
— Говорящий попугай жако есть у моего соседа. У Кости.
— А не произносит ли он восклицания «Ишь ты!»? — быстро спросил Платон Сергеевич.
— Да, кажется, что-то в этом роде он говорит. Впрочем, я могу уточнить…
— Вот и отлично. С вашего позволения, мои юные друзья позвонят вам на днях и вы дадите им исчерпывающую информацию… А теперь разрешите мне перейти к докладу.
С хорошим настроением уходили друзья из Зоологического института: в кармане у Коли лежал листок с номером телефона младшего научного сотрудника Елены Петровны Канарейкиной.
Глава 12. Концерт
День был серенький, но тёплый. На газонах бульвара, в чахлой, ещё прошлогодней траве сновали грачи. На белых, свежевыкрашенных скамьях в терпеливом ожидании солнца дремали пенсионеры. Слабый ветерок трепал газеты в их узловатых, вечно зябнущих руках.
Коля и Саша бодро шагали по тротуару, и прохожие, завидя шарманку, висевшую на груди у Коли, невольно замедляли шаги, оборачивались и улыбались.
— Видал, как смотрят! — восторженно говорил Саша другу. — А представляешь, что на концерте будет?! Фурор!
Ребята миновали мост и вышли к станции метро. Здесь уже начинался старый город. Город, где дома стоят плотно прижавшись друг к другу, где в маленьких магазинах продавцы прямо на глазах у покупателей режут длинными, острыми ножами сыр и колбасу и где в подворотнях ещё доживают свой век тяжёлые железные ворота, увитые чугунным литьём. Ворота эти время от времени красят чёрной краской, но уже никогда не запирают на ночь, как это бывало прежде.
Первый двор, в который зашли ребята, оказался неудачным. Здесь располагался подъезд гастронома. У стены громоздилась гора ящиков, а поперёк двора стоял большой крытый грузовик, из которого рабочие с весёлым шумом вынимали синие говяжьи туши. Следующий двор был неплох, но из полуоткрытого окна третьего этажа гремел чей-то магнитофон. Популярный певец горячо убеждал слушателей, что только дельтаплан поможет ему пережить личную драму. Конкурировать с дельтапланом друзья не собирались и потому, не раздумывая, пошли дальше.
— Отлично! Это то, что нам нужно, — сказал Саша, когда они вошли в третий двор. Это был тихий, замкнутый дворик с круглой железобетонной клумбой посередине. Во дворе было пусто, лишь вокруг клумбы на трёхколёсном велосипеде катался мальчишка лет пяти в цыплячьего цвета курточке.
