Александр Гиневский - Парусам нужен ветер
Тихие игры
— Ну, а спички, — сказал папа, — я забираю, чтобы вы не учинили маленький пожар на весь большой дом.
А мама добавила:
— Остаётесь сами себе хозяева. Играйте в какие-нибудь тихие игры, мы с папой скоро вернёмся.
И вот мы остались совсем одни: Борька, Вадик и я.
До чего же хорошо быть самому себе хозяином! Хочешь — спи! А хочешь — доставай на кухне из шкафа компот и ешь, хоть весь! И никто тебе не скажет, что компот нельзя есть большой столовой ложкой.
Сначала мы даже не знали, с чего начать. Мы с Борькой сидели на диване и подпрыгивали — кто выше. От этого пружины хрюкали, как поросята. Борька хотел подпрыгнуть до потолка. Я — тоже. У нас уже неплохо получалось, но тут Вадик позвал нас из кухни:
— Ребята! Давайте чай пить?! Чайник вон ещё какой горячий. Он потом остынет, а у нас ни спичек, ничего.
Мы с Борькой потрогали чайник. Он был горячий.
— Правильно! — обрадовался Борька. — Надо пить, пока горячий. Ещё неизвестно, когда придут твои папа с мамой. — И он посмотрел на меня.
Маленький чайник с заваркой мы не нашли, а нашли пирог с творогом. Стали пить чай так — с пирогом. Он был вкусный и большой.
— Я себе сам отрежу. — И Борька отрезал от пирога такой кусище, что он у него даже в руках не поместился.
— Вот обжора, — сказал Вадик.
— А мне, может, так вкуснее, — ответил Борька.
Мы выпили весь чай и съели весь пирог.
Пока мы ели, от Борькиного куска отлетали большие крошки. Прямо вся скатерть была засыпана.
— Ну и неряха же ты! — говорю я ему. — Полпирога раскрошил!
— Ни себе, ни людям, — сказал Вадик.
— А я эти крошки съем! Вот сейчас, — отвечает Борька.
Мы с Вадиком подняли скатерть за краешек, а Борька подставил тарелку.
— Ребята! — вдруг крикнул Вадик. — Смотрите! Я привидением буду! — И он набросил на себя скатерть. Тут мы с Борькой испугались: ни рук, ни ног — одно только белое. Мы побежали в комнату, а Вадик за нами. Борька забыл про крошки, бежит с тарелкой в руках.
— Ребята, я же привидение! — кричит Вадик. — Вы от меня не убегайте! Вы меня ловите!
Тут Борька немного успокоился и сказал:
— Я вот сейчас доем и буду ловить.
Борька высыпал крошки из тарелки прямо себе в рот.
— Ну, где привидение?! Сейчас я его поймаю! — И мы с Борькой стали ловить привидение.
Когда Вадик устал, я сделался привидением. А потом Борька. А потом я достал из шкафа простыню, потому что она была больше скатерти и в ней легче бегать. И совсем не было страшно, а только весело. Почему все боятся привидений?
— Нам надо какую-нибудь жуткую музыку, тогда совсем не будет смешно, — говорит Вадик.
Я включил проигрыватель и поставил пластинку. Она запела:
Легко на сердце от песни весёлой,Она скучать не даёт никогда…
— Это, по-твоему, ужасная музыка?! — набросился на меня Вадик. Он стал рыться в пластинках и конечно ничего нужного не нашёл.
— Я придумал! — сказал Борька. — Я поставлю стул около дверей и залезу на него. Придут Вовкины мама с папой, откроют дверь и увидят привидение. — Борька посмотрел на нас. Он всегда так. Мол, здорово я придумал. И тут, если Борьку похвалить, он нахмурится, а сам доволен-доволен.
— Вот это здорово! — крикнул я.
— А мы с Вовкой спрячемся! — кричит Вадик. — Вовкин папа увидит и скажет: «Прямо чудеса в корыте!»
Мы поставили стул у дверей. Борька забрался на стул и закутался в простыню. Даже не видно было, на чём он стоит. Ну, не Борька в простыне, а настоящее привидение!
Мы с Вадиком спрятались так, чтобы всё было видно.
В квартире стало тихо, будто и нас нет.
— Ну, скоро они там придут? У меня ноги уже устали, — заныл Борька.
— У привидений ноги не устают. Они всю жизнь бегают, — говорит Вадик ему.
— Если бы я бегал, я бы тоже, может, не устал.
И тут кто-то вставил ключ в замок. «Пришли», — подумал я.
Дверь открылась. На пороге стояла Раиса Ефимовна, наша соседка. Она взглянула на Борьку в простыне, и рот у неё стал медленно раскрываться, а очки полезли к кончику носа. Оба глаза у неё вдруг расширились, а потом как-то так странно посмотрели друг на дружку.
— Батюшки!.. Что ж это такое?! — сказала она шёпотом.
Раиса Ефимовна хлопнула дверью и повернула ключ.
— Ну как? Здорово?! — спросил Борька, вылезая из простыни.
— Здорово-то здорово… — говорю. — Только это не папа с мамой были, а Раиса Ефимовна.
— А зачем она заходила?
— Зачем, зачем… Ей папа ключ, наверно, оставил, чтобы она посмотрела, как мы тут себя ведём.
— А чего? Мы себя хорошо ведём. Мы же не знали, что она придёт, — сказал Вадик.
— А она хоть немножко испугалась? — спрашивает Борька.
— А ты как думал?
— Ну вот, Вовка, — говорит Вадик, — теперь Раиса Ефимовна больше не придёт. Теперь только твои мама с папой придут. А они не испугаются. Они только засмеются. И мы посмеёмся. Так что давайте я постою привидением, а Борька пусть отдохнёт.
Мы так и сделали.
Кто-то стал открывать дверь.
— Ну, что я вам говорила?.. — раздался дрожащий голос Раисы Ефимовны.
В дверях стояли она и два милиционера.
— Кажется, гражданка Смирнова не ошиблась, — сказал один милиционер другому. — Тут от детей одно привидение осталось. Всё в белом — как положено. Ребятню съело, теперь нами закусить, наверно, не прочь…
— Да какое это привидение?! — отвечает ему другой милиционер. — Так… простыня. Висит и сушится.
— Уж очень странное место выбрали для просушки…
— Я думаю, надо вынести во двор эту простыню и повесить её на верёвку, — сказал первый милиционер. Он обхватил рукой Вадика в простыне и снял со стула. — Ну и тяжёлое…
— То-то-товарищи ми-ми-милиционеры… — раздался голос Вадика. Он никогда не заикался, а тут вдруг научился.
— Ну и дела! Привидение заговорило, — сказал второй милиционер, помогая Вадику выбраться из простыни.
— Ты кто? — спросил его первый милиционер.
— Я-я-я Ва-ва-вадик…
— Это твоя квартира?
— Не-ет.
— Вот так раз! А как же ты очутился в чужой квартире?
— Я-я-я в го-гостях…
— В гостях?! У кого в гостях?
— У Во-во-вовки…
— А где сам Вовка?
— Та-та-там… — И Вадик показал рукой в комнату, где были мы с Борькой.
— А ну-ка, пойдём посмотрим где.
Милиционеры вошли в комнату и стали нас искать. Один милиционер заглянул под кровать и сказал другому:
— Виктор, полюбуйся! Вот ещё два привидения сидят. Правда, не в белом…
— А ну, вылезайте! — сказал другой милиционер.
Мы вылезли.
В коридоре стояли мама и папа. Мама увидела рядом с нами милиционеров, и у неё в глазах появились слёзы.
— Ведь я вас просила: поиграйте в тихие игры… — сказала она.
— Вовка, в чём дело? — спросил папа.
Я посмотрел на папу и нечаянно полез под кровать. Борька полез тоже.
Парусам нужен ветер
Когда Борькин дедушка идёт по улице из магазина, когда он несёт в сетке бутылки с кефиром и всякие другие продукты, вы ни за что не догадаетесь, что он был моряком.
Он идёт в своём стареньком пальто, в валенках с галошами, курит свою маленькую матросскую трубку и кашляет. Люди проходят и не смотрят на него, будто этот дедушка просто пенсионер. Зато мы — все во дворе — знаем деду Гришу. Борька показывал нам жёлтую-прежёлтую карточку. На ней деда Гриша совсем молодой. Он в белой морской форме, и усы у него не седые, а чёрные. Только они кажутся жёлтыми из-за карточки. И деда Гриша, такой сильный и высокий, смотрит на нас и улыбается. Потому что, наверно, он был весёлый человек.
Деда Гриша живёт в маленькой комнате. В ней диван, стол и много полок на стенках. И на этих полках стоят старинные корабли.
Они на таких подставках. Их можно поворачивать, чтобы лучше разглядывать. Когда посмотришь на эти полки, то прямо глаза разбегаются, потому что так много всяких лодок и лодочек, корабликов и кораблей.
И все они с парусами и с канатами, с настоящими бортами и мачтами, с якорями и флагами. И есть даже маленькие блестящие пушечки на самых больших кораблях.
И всё это деда Гриша сделал сам. Своими руками. У него такие толстые и скрюченные пальцы, и прямо непонятно: как у него в руках ничего не ломается?
А на столе у него… чего только нет!.. Маленькие тисочки, шильца, ножички, напильнички, иголки, ножницы, одних молоточков всяких — не сосчитать! А кусочки блестящей жести, картон, бумага, палочки простые и бамбуковые, нитки для канатов, всякая проволока, железки, наждачная бумага с крупными камешками и с мелкими, кусочки кожи, гладкие досочки из всяких деревьев, различные краски в тюбиках! А клей в большой железной банке. И всем этим в комнате так пахнет! Так бы и нюхал всю жизнь.
