Ирина Зартайская - Он мне приснился. Тени
– Не думаю, что тебе подойдёт такая пассия. Он ведь совсем не умеет играть в футбол, – засмеялся Марк.
Вдруг Кира спохватилась:
– Ой, да мы же про варенье забыли! – она начала рыться в пакете, который дала бабушка.
– Вы что, уже к зиме готовитесь? – удивился Марк.
– Да нет же, – усмехнулась Янка. – Это она про одуванчиковое, что моя бабушка сварила.
Марк обрадовался. Оказалось, Кира одна не пробовала цветочного варенья.
– Варвара Александровна часто его варит, – пояснил Марк. – У него чудесный вкус. Тебе понравится.
Кира поднесла ложку ко рту. В темноте не было видно цвета, но этого было и не нужно. Вкус оказался невероятно нежным. Чем-то он напоминал берёзовый сок. Кира закрыла глаза от удовольствия. Ей вспомнилось поле и то, как они с Янкой срывали жёлтые цветы.
– Ну как? – хором спросили Янка и Марк.
– Волшебно, – ответила Кира и посмотрела на Марка. – Действительно приготовлено с любовью.
Остаток ночи ребята болтали о всякой ерунде. Янка запретила говорить о чём-то более сложном, чем футбол, поэтому ограничились школьными приколами и обсуждением фильмов.
А когда всё варенье и бутерброды были съедены и за окном начало светать, Марк, сославшись на усталость и боль в животе – от количества яств, отправился домой. Кира и Янка лежали в сене, укрывшись пледами и одеялами.
– А всё-таки хорошо, что бабушка одеяла дала, – сказала Янка, укутавшись. – Околели бы тут.
– Точно, – согласилась Кира и, помолчав, спросила: – А тебе Марк очень нравится?
Янка зевнула.
– Наверное, – сказала она. – В любом случае, других кандидатов на моё сердце тут пока нет.
– Да, – неуверенно согласилась Кира. – Ян, я тебе давно хотела сказать…
– Кир, давай не сейчас, а? – Янка наморщила лоб. – Так спать охота. Завтра расскажешь, ладно?
Уже засыпая, Кира вспомнила, как Марк дотронулся до её плеча, когда показывал ей созвездия.
Кира пробиралась сквозь густой лес. В темноте тут и там светили маленькие огоньки-звёзды. Вдруг всё вспыхнуло под ярким пучком света. Сквозь шелест листвы пробивалось звонкое щебетание птиц, под ногами хрустели еловые веточки. Запутавшиеся в ветвях солнечные зайчики прыгали с дерева на дерево, щекоча морщинистую кору стволов. А на огромной ветреной поляне росла жимолость. Будто каждая ягодка – это маленькая история. Кира срывала ягоды и снова и снова слушала истории, рассказанные Марком. Было тепло и хорошо.
Неожиданно пошёл дождь. Кира укрылась под огромным листом лопуха. Стук капель доносился со всех сторон, то усиливаясь, то затихая. Кира вся превратилась в слух, пытаясь различать, обо что и на сколько мелких капелек они разбиваются. Кира выглянула из своего укрытия и увидела Марка. Он сидел на поляне и слушал дождь. Капли падали ему на лицо. Кире казалось, что это она дарила ему свои поцелуи.
Кира с Янкой проснулись поздно. По улице прогрохотал грузовик, на какой-то даче работала бензопила.
Девочки умылись и, наскоро позавтракав, пошли к Марку. Янке не терпелось узнать результат разговора его мамы с Петуховым.
– Надеюсь, этот дядя ради тёти Тани откажется от своей безумной идеи, – сказала Янка.
– Думаю, да. Марк же вчера сам тебе об этом говорил.
– Ну да, – отозвалась Янка весело. – Но кто ж знает, что у этих миллионеров на уме?
Она засмеялась и посмотрела на Киру:
– Кстати, что ты там мне вчера сказать хотела?
Кира не думала, что подруга вспомнит, поэтому слегка смутилась.
– Да так, – отмахнулась она. – Уже не помню…
– Давай колись, – не отставала Янка. – Ну, не дуйся, не могла я вчера тебя слушать. Эти звёзды с бутербродами и ваши с Марком разговоры меня слишком утомили. Я бы тебя не поняла.
– А так поймёшь? – неуверенно спросила Кира.
– Конечно, – заверила её Янка. – На то я тебе и подруга! Ну, выкладывай, чего там у тебя стряслось!
– Янка, – сказала Кира уже серьёзно, – мне кажется, Марк тебе не подходит…
– С чего это ты взяла? – удивилась Янка. – Ну да, он, конечно, не футболист, зато меня любит, и…
– Ты в этом уверена? – прервала её Кира.
– В чём? – не поняла Янка.
Кира немного растерялась от её взгляда, но всё равно продолжила:
– Янка, я уже давно тебе хотела сказать, но всё как-то не получалось. Мы с Марком…
– Вы с Марком? – перебила Янка. – Что значит – «мы»?
– Это значит, – Кира посмотрела на Янку, – это значит, любим. Друг друга любим, понимаешь? С того самого дня на речке, когда он меня из воды вытащил и… поцеловал.
– Поцеловал? – изумилась Янка.
– Ну да, поцеловал, – подтвердила Кира, запнувшись. – Я тебе не говорила, потому что уверена не была. Но после того как он мне стихи прислал, и ещё этот портрет…
Янка, казалось, была совершенно растеряна. Она стояла, глядя куда-то вдаль, и едва ли понимала, что говорила ей подруга.
– Портрет, – повторила она последнее произнесённое Кирой слово.
– Это он меня нарисовал, понимаешь? Он меня любит, а я его… Так уж получилось. Мы же сюда для того и приехали – влюбиться. И вот…
– И вот, – снова повторила Янка. – А как же я? Обо мне вы подумали?
Она посмотрела на Киру, и та впервые увидела на её глазах слёзы.
– Янка, Яна, ну что ты, – только и смогла сказать Кира. – Он же тебе никогда не нравился, ты сама говорила…
– Да мало ли что я говорила! – вдруг взорвалась Янка. – Вот так, за спиной, парня уводить!
Янка сжала ладонями виски.
Кира не знала, что делать. Она попыталась взять Янку за руку, но та вырвалась и протестующе замотала головой.
– Иди к своему Марку, – крикнула она с горечью. – Читайте свои книжки и смейтесь надо мной. Конечно, куда мне до вас – я ведь такая глупая, ничего не знаю!
– Всё совсем не так, как ты думаешь, – возразила Кира. – Мы почти и не говорили, ты же знаешь, я всё время с тобой. Ты же моя лучшая подруга!
– Подруга? – Янка бросила на Киру взгляд, полный ненависти. – Нет у меня больше подруги!
И, резко развернувшись, побежала прочь.
– Яна! – закричала Кира, но почему-то не двинулась с места. Она была совершенно потрясена. Что ей теперь делать? Куда идти?
«Надо рассказать Марку, – подумала Кира. – Надо всё рассказать Марку…»
За обедом бабушка сразу почувствовала что-то неладное.
– Кстати, – заметила она, нарезая хлеб, – вы так и не рассказали, как сходили в местное управление.
– Плохо, – буркнула Янка. – Выяснили, что дружбы не существует.
Она бросила гневный взгляд на Киру.
– Ну, вообще-то, не совсем так, – уточнила та. – Тётя Зина просто не поняла, о чём мы ей говорили. Потому что не прислушивалась.
– А чего это ей прислушиваться, – парировала Янка, – если её, можно сказать, нагло обманули?
– Никто её не обманывал, – возразила Кира. – Просто ей раньше не могли ничего сказать, потому что сами не были уверены.
– Ну да, – Янка усмехнулась. – Уверены они не были! Так я и поверила!
Варвара Александровна, всё это время растерянно переводившая взгляд с одной девочки на другую, всплеснула руками.
– Ох, батюшки, да о чём же это вы, не пойму? Кто кого обманул? Вы на кого жаловаться ходили?
Кира смотрела в сторону. Янка, опустив глаза, медленно помешивала суп ложкой.
Бабушка сокрушённо покачала головой:
– Вы бы, прежде чем жаловаться, со своими делами разобрались. Я же говорила, рано вам ещё на жизнь сетовать. У вас вон сколько всего впереди. Вот о чём думать надо.
Варвара Александровна поставила на стол нарезанный хлеб и вышла из кухни.
Оставшееся время девочки ели молча. А после обеда Янка, не сказав Кире ни слова, уехала куда-то на велосипеде.
Постаравшись как можно спокойнее ответить на вопросы Варвары Александровны, Кира помчалась к Марку. Ей было ужасно совестно перед подругой. Она не понимала, почему вчера вечером не решилась ещё раз заговорить с ней. Всё эта дурацкая гордость – и кому она нужна? Права Янкина бабушка: столько ещё будет впереди, а они из-за ерунды ссорятся.
Кира остановилась у дверей дачи Марка. А вдруг его не окажется дома? Или она всё-таки ошиблась, и он её вовсе не любит? Кира сделала глубокий вдох и робко постучала:
– Можно?
– Кира? – Марк бросился ей навстречу. – Наконец-то, как же я рад!
И сразу же все сомнения развеялись. Кира прижалась к Марку и впервые почувствовала его запах: запах зелёных яблок.
– Я так тебя ждал, всё думал о тебе, завоеватель мой… – Марк говорил тихо, на ушко, и от каждого его слова у Киры по коже пробегали мурашки.
– Марк, – начала было она.
– Нет, ты молчи, сперва я скажу, – он обхватил её лицо ладонями и посмотрел Кире в глаза. – Я тебя люблю! С самого первого дня, с того самого, когда ты собралась от меня уплыть… Но я тебя поймал, слышишь? Ты прочла тот стих, что я тебе передал? Все мои мысли теперь о тебе. А этот портрет – что он рядом с тобой? Ты в сто раз прекраснее… Ну, не молчи, скажи же что-нибудь…
