Владимир Алеников - Каникулы Петрова и Васечкина
– Честно? – недоверчиво уточнил Васечкин.
– Честно! Ну, говори же, Васечкин! – взмолилась Инна Андреевна.
– Инна Андреевна, – торжественно произнёс Васечкин, – посвятите меня в рыцари!
Инна Андреевна приложила ладонь ко лбу Васечкина.
– Ты болен! – сказала она. – У тебя жар! Немедленно в постель!
– Я не двинусь с места до тех пор, – решительно возразил Васечкин, – пока Ваша любезность не соизволит исполнить мою просьбу, – исполнение же того, о чём я прошу, покроет вас неувядаемой славой, а также послужит на пользу всему человеческому роду!..
Произнеся эту тираду, Васечкин как подкошенный рухнул на колени.
Тут Инна Андреевна перепугалась уже по-настоящему.
– Васечкин, – чуть не плача, попросила она, – встань! И не дрожи так… – Она накинула на него одеяло.
– Вы ведь обещали! – вновь жалобно сказал Васечкин.
В этот момент вспыхнула молния, порыв ветра качнул фонарь за окном, тени заплясали по потолку, грянул гром…
И на одно мгновение, на крошечный миг Инне Андреевне почудилось… а может, просто тень легла Васечкину на лицо, но вдруг…
…Рыцарь Печального Образа с торчащими в стороны усами и острой испанской бородкой, в плаще и с копьём мелькнул, отразился в зеркале, тенью пробежал по стене…
Инна Андреевна провела ладонью по глазам и сказала:
– Хорошо!
Васечкин как будто только этого и ждал. Он протянул ей зонтик и вынул из-за пазухи томик «Дон Кихота».
– Вот здесь! – сказал он. – Я там заложил!
Инна Андреевна машинально открыла книгу. Это было место, где Дон Кихота посвящают в рыцари, что иллюстрировала красочная картинка.
Васечкин молча ждал.
Инна Андреевна вздохнула, ударила Васечкина зонтом по плечу и торжественно прочитала:
– Да поможет Бог Вашей милости стать удачливейшим из рыцарей и да ниспошлёт Он Вам удачу во всех сражениях! – И она протянула ему зонтик.
Васечкин взял зонтик двумя руками, встал с колен и произнёс:
– Вы ещё обо мне услышите, Инна Андреевна!
После чего, прежде чем она успела хоть как-то отреагировать на это обещание, Васечкин нырнул за дверь.
Однако только Инна Андреевна перевела дух, как он появился снова.
– Инна Андреевна, – спросил Васечкин, – а вас никто не обижает, а?
– Нет, Васечкин, – отвечала поражённая всеми этими событиями Инна Андреевна. – Меня никто не обижает. Послушай, Васечкин…
Но Васечкин уже опять исчез во тьме.
И вместе с последним ударом грома до Инны Андреевны донеслось из ночной темноты:
– Если вас кто-то обидит, вам стоит только сообщить мне, и я, и мой меч всегда к вашим услугам, прекрасная донья!..
Инна Андреевна выскочила на крыльцо и…
…Как по мановению волшебной палочки, дождь прекратился, гром утих, рассеялись тучи, и вышла луна, осветив всё вокруг серебристым светом…
Всё случившееся казалось невероятным сном.
Инна Андреевна провела ладонью по глазам и вернулась в комнату, где мирно и успокаивающе горел ночник, лежало скомканное одеяло и на полу чётко отпечатались следы босых ног.
Глава 1. Рыцарь, в путь!
Острие зонтика уткнулось в грудь мирно посапывающего в сладком сне Петрова. Он пошевелился, что-то пробормотал и перевернулся на другой бок.
Тогда Васечкин начал осторожно трясти его за плечо.
Петров отбивался, приговаривая:
– Чего лезешь? Как дам!
Наконец он очнулся и сел на кровати.
– Ты чего? – громко спросил он.
– Т-сс! – прошипел Васечкин и кивнул на безмятежно похрапывающего Гуся, занимавшего третью койку в изоляторе.
Крепко держа Петрова за руку, он заставил его встать и на цыпочках вывел за порог. По дороге на глаза ему попалась рогатка, свешивающаяся из кармана халата, висевшего на стуле возле Гуся. Он подумал и взял её с собой.
– Вперёд! – сказал он торжественно.
– Зачем? – удивился Петров.
– За славой! Без страха и упрёка! – объявил Васечкин. – Против зла и несправедливости! Будем совершать подвиги во имя прекрасной дамы!..
– Ты что, с ума сошёл? – Петров покрутил пальцем у виска. – Какой ещё дамы?
– Ну, – смутился Васечкин, – ясно какой! Дульсинеи Тобосской…
– Я такую не знаю! – отрезал Петров. – Я спать хочу! – И вознамерился вернуться к прерванному занятию.
– Знаешь… – остановил его Васечкин. – Это же Машка!
– Ну? – удивился Петров. – Так бы и сказал, а то Дульсинея… Ты смотри её так не назови, а то она тебе покажет Дульсинею!
– «Покажет!» Что ты в этих делах понимаешь? Вот если бы ты прочёл «Дон Кихота»!.. – Васечкин вздохнул.
– Ладно! – согласился Петров. – Утром прочту.
– Утро должно застать нас в дороге! – вскинув руку, произнёс Васечкин. – А «Дон Кихота» я тебе по пути расскажу своими словами… Вот когда мы прославимся, как он, тогда она поймёт… – несколько туманно заключил он и, не найдя больше слов, неожиданно сам для себя запел.
ВАСЕЧКИН. Рыцарь в путь! Перед тобоюПростирается дорога,Если хочешь стать героем,То не медли у порога.У тебя свои законы,И, рискуя головой, великановИ драконовТы зовёшь на смертный бой!Если ты подался в рыцари,Надо соблюдать традиции,Надо драться и влюбляться,Смело действовать кинжалом!ПЕТРОВ. Прежде чем за дело браться,Надо выспаться, пожалуй!ВАСЕЧКИН. Рыцарь, в путь!Во имя славыОдолеешь все препоныИ заслужишь ты по правуБлагосклонность юной донны!ПЕТРОВ. Кто такая эта донна,Чтобы вскакиватьЧуть свет?
ВАСЕЧКИН. Ах, глаза её бездонны,И прекрасней в мире нет!Если ты подался в рыцари…ПЕТРОВ. То очутишься в милиции!Потому что, если драться,Ждёт беда,А не победа!ВАСЕЧКИН. Можешь сам тут оставаться,Без тебя тогда уеду!Рыцарь, в путь!ПЕТРОВ. Пора оставитьЭти странные затеи!ВАСЕЧКИН. Но ведь надо нам прославитьИмя славной Дульсинеи!ПЕТРОВ. Что ещё за Дульсинея?Чем других девчонок краше?ВАСЕЧКИН. Хорошо знаком ты с нею!ПЕТРОВ. Кто ж такая?ВАСЕЧКИН. Это Маша!Если ты подался в рыцари,Не сдавай свои позиции,Бросим детские забавыРади славы и победы!ПЕТРОВ. Перекусим и за славой.Что за слава без обеда?!
Распевая вполголоса, друзья шли по утреннему, ещё спящему лагерю. По дороге они раздобыли себе весьма живописную одежду. Так как находившимся в изоляторе, кроме пижам и халата, ничего не полагалось, то они забрались в костюмерную театрального кружка и, оставив там пижамы и халаты, ясное дело, для приключений и путешествий совершенно негодных, экипировались на славу.
Потом они отправились искать средства передвижения, но ничего, кроме огромной, собранной из различных старых велосипедов конструкции с вогнутым, как бараньи рога, рулём, на котором красовался автомобильный клаксон, да маленького «Школьника», не нашли.
– Сойдёт! – сказал Васечкин. – Это будут наши «Росинанты».
Васечкин взгромоздился на выкрашенное белой краской механическое чудище, Петров – на «Школьник», и они покатили навстречу приключениям.
Проезжая мимо спальни, где спали девочки, они затормозили, чтобы бросить последний взгляд на крепко спящую Дульсинею.
Васечкин достал предусмотрительно написанную записку и, всунувшись в окно, положил её у изголовья прекрасной дамы.
Проделав всё это, они отправились дальше.
На фоне светлеющего неба из-за пригорка показались две колеблющиеся фигуры, тени которых в свете восходящего солнца удивительно напоминали знаменитую гравюру Доре, на которой Рыцарь Печального Образа отправляется в путь за славой в сопровождении своего верного оруженосца Санчо Пансы.
Глава 2. Псих и рыцарь
– …Вот так они ездили повсюду, – рассказывал Васечкин, – и не было такой силы, которая могла бы их остановить…
Они катили на своих «Росинантах» по живописной тропинке, пролегающей в негустом перелеске. Солнечные лучи сочными полосами преграждали им дорогу.
– Ему тоже говорили, что времена рыцарей давно прошли, но он отвечал, что в любом времени для настоящего рыцаря найдётся дело… – продолжал Васечкин.
– Так он это всё понарошку? – поинтересовался Петров. – Ну, вроде как играл в рыцарей?
– Эх ты, Санчо Панса несчастный! – презрительно сказал Васечкин. – Он всё это всерьёз!
– Так что, он псих? – удивился Петров. – Как же можно серьёзно сражаться с мельницей?
– Но он же думал, что это великан! – терпеливо, как маленькому, втолковывал Васечкин.
– Ну я и говорю, псих! – рассердился Петров.
Васечкин резко затормозил.
– Сам ты псих! – заорал он вслед Петрову. – Если человек благородный и заступается за слабых, то его всегда такие, как ты, психом называют!
Петров резко развернул свой «Школьник» и на полном ходу подлетел к Васечкину.
