Анна Сьюэлл - Черный Красавчик
Долгое время хозяин и Джон ехали молча. Потом сквайр Гордон очень серьезно сказал:
— Если бы Черный Красавчик меня послушался, мы бы скорее всего уже были покойниками. Течение тут, Джон, очень быстрое. Никто бы просто не успел нас спасти.
Хозяин снова умолк. Потом он принялся объяснять Джону очень сложные вещи… Даже такому развитому коню, как я, оказалось понятно не все. Я уловил лишь общую суть. Господь наделил людей разумом, и они могут осмысливать все, что с ними случается, говорил Джону хозяин. Животным Бог дал вместо разума чувства, которые в минуты опасности оказываются куда совершеннее нашего разума. Потому-то животным и удается так часто спасать хозяев.
Джон был согласен со сквайром Гордоном. Он тут же привел множество фактов из жизни лошадей и собак.
— Ох, сэр, — со вздохом добавил наш кучер, — если бы совершенно все люди придавали побольше значения лошадям и собакам, в мире сделалось бы гораздо лучше.
По-моему, правоту своих слов Джон доказывал личным примером. Он всех животных очень любил. Вот и сложилась у нас в конюшне такая здоровая атмосфера.
Беседа сквайра и Джона настолько меня взволновала, что я не заметил, как мы поравнялись с воротами Бертуик-парка. Там нас давно уже ждал садовник. Как выяснилось, его послала хозяйка. Едва стемнело, она начала волноваться. Джеймса немедленно усадили на Джастиса, и он поскакал к мосту узнать, не появились ли мы еще там. А садовнику было велено караулить нас у ворот.
У двери дома горел яркий свет. Все верхние окна были тоже освещены. Хозяйка выбежала нам навстречу.
— Слава Богу, все целы! — вскричала она. — А я тут нагородила себе всяких ужасов. С вами, правда, ничего не случилось?
— Ничего, дорогая, — немедленно успокоил ее сквайр Гордон. — И благодарить за это мы должны твоего Красавчика. Не будь он таким умным, мы ухнули бы с моста прямо в реку.
Они о чем-то еще говорили, но я не слышал. Джон увел меня в денник. Ох и ужин же он мне устроил в тот вечер! Он дал мне кашицу из отрубей, бобы и овес. По-моему, ничего нет вкуснее на свете. Дождавшись, пока я доем, Джон подстелил мне мягкой соломы. Я лег на нее и тут же заснул. Все-таки эта поездка порядком меня измотала.
Глава XIII
ОТМЕТИНА ДЬЯВОЛА
Однажды мы с Джоном ездили по какому-то поручению сквайра Гордона. По дороге обратно нам пришлось быть свидетелями отвратительной сцены. Какой-то мальчишка, сидя верхом на замечательном черном пони, заставлял его прыгать через ворота. Пони, понятное дело, отказывался. Нам с Джоном немедленно стало ясно, что эти ворота слишком высоки для него. Но мальчишка знать ничего не желал. Каждый раз, как пони сворачивал в сторону от ворот, он сек его больно кнутом. Когда пони не прыгнул и в пятый раз, мальчик спешился и изо всех сил отхлестал несчастную лошадь. Под конец он ударил черного пони по голове, снова вспрыгнул в седло и послал его через ворота. Но пони все равно прыгать не стал. Только на этот раз, вместо того чтобы свернуть налево, подался вправо и наклонил голову. Мальчик мгновенно перелетел из седла прямо в живую изгородь, а пони полным галопом устремился домой.
— А-а-а! — пытаясь выбраться из колючек, истошно орал мальчишка. — Вы что, не видите? — злобно уставился он на Джона. — Помогите мне!
— Нет уж, спасибо! — захохотал Джон. — Мне кажется, ты сейчас здесь находишься именно на своем собственном месте. Таким ты, по крайней мере, больше не причинишь мучений бедному пони.
На этом Джон тронул повод, и мы поехали дальше.
— Вот только боюсь, этот мальчик, кроме жестокости, к тому же еще может и наврать, — размышлял вслух Джон. — Знаешь, Красавчик, мы вот, пожалуй, что сделаем. Сейчас будут ворота фермы мистера Бушбай — отца мальчишки. Завернем к нему на минутку. Если мы не расскажем правду, наказанием угостят не мальчишку, а ни в чем не повинного пони.
Свернув направо, мы очутились на заднем дворе, совсем рядом с фермерским домом. Мистер Бушбай выбежал нам навстречу. Его жена тоже была во дворе. Она стояла у самых ворот с таким видом, словно очень кого-то ждала.
— Не встречали где моего сынишку? — осведомился с тревогой фермер. — Он уехал кататься на черном пони. А как раз только что пони вернулся назад безо всякого седока.
— По-моему, сэр, вашему пони без седока вообще лучше, если сынишка ваш так на нем ездит, — ответил Джон.
— Что-то я вас не совсем понимаю, — удивился фермер.
— Зато я все совсем понял, — укоризненно покачал головой наш конюх. — Только что сам видал, как этот мальчишка издевался над вашим пони. Умное животное не хотело прыгать через ворота, которые были ему чересчур высоки. А сынок ваш за это жестоко его избивал. По-моему, ваш пони и так слишком долго сдерживался. В конце концов у него, конечно, терпение лопнуло, вот мальчишка и полетел в кусты. Ваш сынок очень меня умолял помочь ему выбраться. Но уж, извините меня, пожалуйста, сэр, я просто уехал. Потому что на меня прямо гнев находит, если я вижу, как человек обращается плохо с лошадью или другим животным. Никому нельзя такое спускать. Иначе за первой жестокостью непременно случится вторая. Так что пусть уж сынок ваш побудет немного в колючках.
— Бедный мой! Бедный сыночек! — заголосила вдруг жена фермера. — Как ему там, в кустах, наверное, больно! Побегу к нему!
— Ну уж нет! — не слишком ласково ответил ей фермер. — Ты сейчас пойдешь в дом, а Биллом я сам займусь. Ему не жалость требуется, а хорошая взбучка. Он не впервые такое выделывает с моим пони. Теперь у меня просто отеческий долг его проучить. А вам, Менли, — крепко пожал фермер руку нашему Джону, — большое спасибо за правду.
Мы поехали дальше. Джон до самого дома посмеивался. В конюшне он рассказал обо всем Джеймсу.
— Так этому Биллу и надо! — обрадовался помощник конюха. — Я знаю его по школе. Поначалу он задирал перед нами нос, потому что папаша его из богатых фермеров. Но самое в нем плохое — любовь к издевательствам. Как увидит мальчишку помладше и послабее, так обязательно бьет. Нам это совсем не нравилось. Однажды мы вывели Билла на школьный двор и там ему дали понять, что нам все равно, богатый его отец или, наоборот, бедный. Какое-то время он после этого был как шелковый. А потом я застукал его перед уроками в пустом классе. Он ловил мух, отрывал им крылья, а потом радовался, как несчастные твари по подоконнику ползают. Билл меня не заметил. А я так разозлился, что двинул его со всей силы в ухо. Видали бы вы, мистер Менли, как он испугался! Визг поднял такой, что учитель и все мои одноклассники пулей кинулись к нам. Учитель потом говорил, что ему вообще показалось, будто кого-то убили. Я не стал от него ничего скрывать. А несчастных мух он и без моей помощи увидел на подоконнике.
Сперва учитель сам хотел Биллу еще подбавить. Но потом обошелся простым наказанием. Посадил Билла на весь день перед классом, а потом еще целую неделю не выпускал на переменах играть во дворе вместе с нами. Учитель потом с нами долго беседовал о разных жестокостях. Он говорил, что хуже всего делать больно тому, кто беспомощный или слабее тебя. Но больше всего мне запомнилось, как учитель назвал жестокость отметиной дьявола. Если, говорит, вы увидите человека, которому доставляет удовольствие издеваться, — это верная принадлежность к дьяволу. А люди, которые ко всем идут с добротой и заботой, наоборот, близки Богу. Потому что Господь наш — это сама любовь.
— Милый мой мальчик! — ласково поглядел на помощника Джон. — Лучше, чем ваш учитель, про это не скажешь. Без любви и впрямь никакой веры в Бога существовать не может. Конечно, есть много недобрых людей, которые уши всем прожужжали о своей вере. Но где же там у них вера, если они обходятся без любви к ближнему и живым тварям? Такое, скажу я тебе, к настоящей праведности отношения не имеет.
Глава XIV
ДЖЕЙМС ХОВАРД
Однажды декабрьским утром Джон привел меня в денник после прогулки. Джеймс уже появился в конюшне с овсом для меня, когда мы вдруг увидали хозяина. Сквайр Гордон был очень серьезен. В руках он держал распечатанное письмо. Закрыв денник, Джон вышел к хозяину.
— Доброе утро, Джон, — поздоровался с ним сквайр Гордон. — Я вот пришел узнать, нет ли у тебя каких-нибудь жалоб на Джеймса.
— На Джеймса, сэр? — удивленно спросил конюх. — Какие же у меня могут быть жалобы?
— Ну, вдруг он работает не всегда добросовестно или с тобой непочтителен? — еще серьезнее посмотрел на Джона сквайр Гордон.
— Это Джеймс непочтительный и недобросовестный? — с возмущением отозвался тот. — Да кто вам только сказать мог подобную чепуху, сэр!
— Хорошо, хорошо, Джон, — закивал головой хозяин. — Ты уж прости, но я спрошу тебя еще одну вещь о Джеймсе. Нет ли каких-нибудь оснований подозревать, что он иногда вместо того, чтобы прогуливать лошадей, заходит куда-нибудь в гости, а лошади остаются на улице без присмотра?
