Гектор Мало - Без семьи
В этом домике мне отвели крохотную, но очень уютную каюту. Вся обстановка моей каюты состояла из постели и маленького комода. К стене были приделаны две доски, которые опускались и могли служить и столом и стулом. На полу лежала красивая клеенка.
В первый же день моего пребывания на лодке я испытал особое наслаждение, когда, раздевшись, растянулся на тонкой простыне под хорошим одеялом. Давно мне не приходилось спать на постели.
Я рано проснулся на другое утро и сейчас же пошел проведать моих артистов.
«Вся обстановка моей каюты состояла из постели и маленького комода».
Они спокойно спали. Услыхав мои шаги, собаки проснулись и побежали поздороваться со мной. А Проказник притворился спящим и начал усиленно храпеть, лукаво поглядывая на меня полуоткрытыми глазами.
Я догадался, что Проказник чувствует себя обиженным и дуется на меня за то, что я не взял его спать к себе в комнату. Я взял его на руки и начал ласкать. Сначала он продолжал дуться, но потом смилостивился и помирился со мной. Мне захотелось поразмять немного ноги, и я попросил матроса, чтобы он перекинул с лодки доску на берег. Я отправился со всей моей труппой гулять на берег. Здесь мы вдоволь набегались и напрыгались и, когда вернулись на лодку, лошади уже были запряжены, и мы сейчас же двинулись в путь. Я стоял у борта лодки и смотрел в прозрачную воду, и на высокие тополи на берегу, и на яркую зелень травы, освещенную утренним солнцем.
Вдруг я услыхал, что меня зовут. Я обернулся и увидел Артура, которого вынесли из комнаты на веранду. Мать стояла около него.
— Как спалось? — спросил Артур.
Я ответил, что выспался великолепно.
— А где же собаки? — поинтересовался Артур.
Я сейчас же позвал собак и Проказника. Собаки подбежали к нам и очень мило раскланялись. Проказник же делал ужасные гримасы, очевидно, полагая, что начинается представление.
Но в это утро представления не было.
Вдова Милиган попросила меня:
— Уведи, пожалуйста, собак и обезьяну, Рене. Мы будем заниматься.
Я ушел со своими артистами на нос лодки, а вдова Милиган взяла книгу и начала спрашивать у Артура басню. Артур плохо выучил басню и на каждом шагу запинался.
— Ты не выучил урока, — сказала она, — ты снова делаешь ошибки.
— Но я старался, мама!
— И все же не выучил…
— Я не могу, мама, право же, не могу, — с отчаянием сказал Артур и заплакал от огорчения.
— Я хотела позволить тебе поиграть утром с Рене и собаками, но теперь придется отложить это до тех пор, пока ты не выучишь урок. Она отдала ему книгу, повернулась и ушла с веранды.
Артур тотчас же принялся за урок. Мне было видно, как он шевелил губами. Казалось, что он занимался прилежно. Но это прилежание продолжалось недолго. Он поднял глаза от книги, губы его перестали шевелиться, он начал осматриваться по сторонам и встретился глазами со мной.
— Мне очень хотелось бы выучить басню, но я не могу, — сказал он.
— Да, ведь, она совсем нетрудна.
— Нет, по-моему, очень трудна.
— Мне она показалась легкой. Я слушал, как ее читала ваша мама, и, кажется, запомнил.
Он улыбнулся и недоверчиво взглянул на меня.
— Хотите спросить ее у меня? — предложил я.
Он взял книгу, и я прочел ему басню почти без ошибки.
— Но как же вам удалось выучить ее? — с удивлением спросил он.
— Я слушал внимательно и не смотрел по сторонам, — ответил я.
Артур покраснел.
— Я постараюсь слушать так же внимательно, как вы, — через минуту сказал он. — Но я все-таки не понимаю, как могли вы запомнить басню. У меня перепутываются в голове все слова.
Я и сам хорошо не понимал, как мне удалось это, но все-таки постарался, насколько мог, объяснить ему.
— В басне говорится сначала про овец. Сказано, что «они лежат спокойно в ограде». Ну, вот я и представляю себе, как они лежат и спят, не думая об опасности. А уж если я представил их себе, то не забуду.
— Хорошо, — сказал Артур — я тоже вижу их. Тут они разные: и белые, и черные, и ягнята с ними.
— Значит, теперь вы не забудете их?
— Нет, нет!
— Стадо всегда стерегут собаки но, так как овцы были в ограде, то собакам нечего было и делать. В басне и сказано: «собаки спали».
— Так, так, это очень легко…
— Конечно, легко. А так как пастуху тоже нечего было делать, то он…
— Играл на свирели.
Так старался я объяснить Артуру всю басню, и он легко заучил ее.
— Ах, как я рад! — воскликнул он. — И как будет довольна мама!
В это время на веранду вышла мать Артура. Она была недовольна, увидев нас вместе, но Артур не дал ей произнести ни слова.
— Я знаю басню! — воскликнул он. — Рене научил меня.
Артур подал ей книгу и сказал всю басню, не сделав ни одной ошибки. Она обняла Артура и нежно поцеловала его, а потом протянула мне руку и сказала:
— Ты добрый мальчик, Рене!
С этого дня мое положение в этой маленькой семье сильно изменилось. Меня считали теперь не только комедиантом, который должен развлекать больного мальчика, но и помощником Артура в его занятиях. Это обстоятельство особенно радовало вдову Милиган, так как ей очень хотелось, чтобы Артур делал хорошие успехи в учении. Путешествие в лодке доставляло мне большое удовольствие. Если какая-нибудь местность нравилась нам, мы останавливались здесь на некоторое время. Если она была однообразна, мы плыли дальше. Мы отправлялись в путь, когда хотели и не знали никаких забот, как другие путешественники. Нам не нужно было торопиться доехать до гостиницы, чтобы пообедать или переночевать. В обычный час обед подавался у нас на веранде, и, обедая, мы любовались пробегавшими мимо нас видами.
Когда заходило солнце, мы останавливались на ночь там, где заставал нас вечер. Зажигали лампы. Артура укладывали около стола, я садился рядом с ним, и его мать показывала нам хорошие картинки. Если вечер был теплый, я сходил на берег и, отойдя на некоторое расстояние, садился и играл на арфе все пьесы, какие знал, и пел все песни, каким меня научил Витали. Артуру доставляло большое удовольствие слушать музыку и пение в тиши ночи. Он часто кричал мне, чтобы я повторил какую-нибудь понравившуюся ему пьесу.
Для меня, жившего сначала в домике матушки Барберен, а потом бродившего по большим дорогам с Витали, такая жизнь казалась настоящим раем.
Иногда, глядя на бледного, болезненного Артура, я, сильный и здоровый, чувствовал к нему зависть. Я завидовал тому, что у него есть мать, которая так горячо любит его. Как нежно она ласкала его и как часто целовал он eel И мне становилось грустно. У меня нет матери, и никто не приласкает меня. Может быть, я когда-нибудь увижусь с матушкой Барберен. Это будет для меня большой радостью, но ведь не назову я ее, как прежде, «мама».
Теперь я знаю, что она мне не мать.
ГЛАВА 12
Возвращение Витали
Быстро проходили дни в пловучем домике. Я проводил эти дни в праздности, сытости и тепле. Мои артисты хорошо поправились и чувствовали себя превосходно. Но я не забывал, что скоро уже должен наступить срок выхода моего учителя из тюрьмы.
Мы находились довольно далеко от Тулузы, где был заключен Витали, и мне предстояло одному добраться до этого города. Признаюсь, меня тяготила мысль о близкой разлуке с Артуром и его матерью. Они относились ко мне хорошо и, живя с ними, я не знал никакого горя и забот.
Однажды занятый мыслью о предстоящем возвращении Витали, я спросил мать Артура, во сколько дней можно дойти до Тулузы?
Артур, услыша мой вопрос, воскликнул:
— Я не хочу, чтобы Рене от нас уходил!..
Мне пришлось объяснить ему, что я нахожусь на службе у моего хозяина Витали, который за мою службу у него заплатил деньги моим приемным родителям, и что мне необходимо вернуться к нему. Но Артур не хотел этого понять и требовал от матери, чтобы она удержала меня.
— Мне самой хочется, — возразила она, — чтобы Рене остался у нас. Он мне понравился, и я нахожу, что его пребывание здесь полезно для тебя. Но для того, чтобы он остался, необходимы два условия — чтобы Рене захотел остаться у нас и чтобы на это согласился его хозяин.
До этого разговора я совершенно не предполагал, что мне придется делать какой-нибудь выбор. Я считал, что мое пребывание в плову чем домике ограничено тем временем, пока мой хозяин находится в тюрьме. Предложение Артура поставило меня в крайне затруднительное положение.
Артур, который боялся и не любил книг, думал, что мое замешательство вызвано тем, что меня заставят учиться. Поэтому он попросил мать:
— Ты, ведь, не станешь его слишком мучить книгами?
На это мать ответила:
— Рене должен подумать. Я ему предлагаю не только лишь удовольствие и прогулки. Ему придется посидеть и за книгами и, главное, променять свою прежнюю свободную жизнь на жизнь с нами.
