Михаил Львовский - Точка, точка, запятая...
— Ну и что?! — повернувшись к нему, спросил Турманидзе.
— Смешно, — ответил Вадим неуверенно.
— Это тебе кажется… — сказал Вахтанг.
***Накрапывал дождь, и прятаться за телефонной будкой возле закрытого павильона «Фрукты — овощи» Волику было не слишком весело. Уныло поглядывал он на выходящих из школьного парадного старшеклассников.
И вдруг на лице его отразилось крайнее недоумение. Он увидел Женю и Вахтанга, которые, разговаривая о чем-то, вышли из парадного и зашагали в сторону Жениного дома.
Потом появился Леша. Рядом с ним шла Галя Вишнякова. Она была почти на голову выше Леши, но это ее не смущало. Галя изображала глубочайшее внимание к своему спутнику.
Волик растерялся. С некоторых пор он с таким уважением относился к Жене, что сейчас ему было совершенно невозможно решить, за кем он должен последовать. Волик метнулся в одну, потом в другую сторону и наконец, отчаявшись решить эту сложную проблему, пошел домой.
***На этот раз Волик не услышал, как его друг, наконец собравшись с духом, спросил уставшую изображать внимание Галю Вишнякову:
— А у тебя бывает так… Вот ты чего-то не понимала, не понимала… например, по физике… а потом вдруг — раз, и тебе стало так все ясно и интересно, что даже кажется, будто ты одна в целом мире так здорово все понимаешь… Хотя, конечно, тебе хорошо известно, что это не так…
Галя хихикнула.
— Не бывает, — сказала она. — Я, видишь ли, каждый день уроки учу, а в учебнике все ясно изложено.
Они проходили мимо будки с газированной водой.
— Выпьем с вишневым? — предложил Леша.
— Я никогда на улице воду не пью, — ответила Галя.
***У Вахтанга и Жени разговор, казалось бы, шел более оживленно.
— Я считаю, что на первом плане мысль, а не память, — убежденно сказал Вахтанг.
— Я тоже, — негромко ответила Женя.
— Из этого следует, что для будущего ученого важнее думать, чем упражняться.
Вахтанг все более воодушевлялся.
— Угу, — сказала Женя.
Против обыкновения, Вахтанг говорил так горячо, что стал даже размахивать руками.
— У нас забывают, что в основе каждой теории не формулы, а идеи.
— Извини, я на троллейбус, — сказала Женя. — Но я с тобой во всем, во всем согласна. До свидания!
***— Встань сейчас же! — приказал Волик Леше, который, уткнувшись лицом в подушку, валялся на тахте.
— Не встану, — промычал Леша в подушку. — Женя теперь меня презирает.
— Значит, всю жизнь так собираешься лежать?
— Всю жизнь.
— Это не выход, Леша. Так ты ей ничего не докажешь.
— А что, что я могу доказать? Выше головы не прыгнешь.
— Нет прыгнешь.
— Не прыгнешь.
— А я говорю — прыгнешь!
Леша поднял голову, и Волик вынужден был отвернуться от него, потому что ему показалось, будто в глазах друга стоят слезы. Волик этого не выносил.
— Прыгнешь, Леша, — сказал Волик, не глядя на друга.
***— Раз, два, три, четыре… — командовал дядя Костя. По гулкому спортивному залу бежали двое: толстая девочка-«тучница» и Леша.
Очевидно, он все-таки решил прыгнуть выше головы, но тренироваться ему пока что приходилось в группе ОФП.
Толстая девочка, как и предсказывал когда-то учитель физкультуры, бежала гораздо легче, чем прежде. Видно, и вес она сбросила, но до щепки ей было еще далеко.
Лешины силы истощались. Он начал сдавать.
— Дядя Костя, скоро секция начнется? Мы уже все готовы.
С этими словами в зал вошла Женя и безразличным взглядом посмотрела на бегущих. Она была в спортивном костюме и по временам делала разминочные движения.
— Сейчас, сейчас, — ответил учитель и скомандовал: — Жучкова, перешла на шаг!
А потом напряженным голосом, словно пытаясь своим мышечным усилием подтолкнуть Жильцова, закричал:
— Давай, Леша, давай! Еще немного! Хотя бы три круга! Три, Леша!
Меньше всего Леше хотелось, чтобы Женя видела его в группе отстающих. У него даже мелькнула мысль прекратить бег.
А дядя Костя продолжал:
— Запомни — наибольшую пользу получишь, когда, почувствовав утомление, заставишь себя пробежать еще немного.
И Леша поднажал, всем своим видом показывая, что ему все равно, кто на него смотрит. Да, он в группе ОФП, но ему безразлично, как к этому отнесутся некоторые.
Между тем Женя, долго рассматривавшая носок своей тапочки, скользнула рассеянным взглядом по Леше и вышла из зала каким-то замысловатым, пружинящим шагом.
***Поздним вечером Лешин папа, дремавший в кресле, проснулся и увидел светлую полоску под дверью в комнату сына.
Из кухни вышла Лешина мама, и теперь они оба уставились на светлую полоску.
— Леша, не надо крайностей, — постучала в стену Лешина мама. — То тебя за уроки не засадишь, а то…
— За одну ночь умнее не станешь, — добавил отец.
— Но я еще не чувствую утомления, папа, — донеслось из-за двери.
***И вот наконец настал очень важный в Лешиной жизни день…
Один за другим великолепно тренированные мальчики-гимнасты, соблюдая традицию, подтягиваются на скобе над дверью и входят в физкультурный зал. Постепенно мальчики сменяют друг друга на скобе все быстрее, и вот уже только руки в стремительном темпе меняются на металлической перекладине, и напряженные мальчишеские лица одно за другим возникают на мгновение.
А когда над перекладиной вознеслось лицо Леши, оно задержалось там подольше, чтобы оркестр, который до сих пор играл нечто вроде галопа, мог широкой и ликующей мелодией отметить законное появление Леши уже не в ОФП, а в секции, среди «орлов» дяди Кости.
***Может быть, вечером именно этого дождливого осеннего дня Леша и Волик в болоньевых куртках на «молниях» приближались к Жениному дому.
— Другой вариант. Ты позвонил, но дверь открыла не Женя, а ее отец, — инструктировал друга Леша.
— «Простите, вы Женин папа?» — ответил Волик.
— Так…
— «У меня к ней поручение от Алексея Жильцова».
— «Женя, к тебе пришли», — наскоро сыграл Леша Жениного отца. — И вы уже в креслах. Вкатилась она.
— …И смотрит на меня, как будто я с другой планеты, — вставил Волик.
— Ладно. Что ты отцу говоришь?
— «Простите, но это конфиденциально», — ответил Волик.
— Отец выкатывается, и только тогда ты можешь сказать…
— Знаю, — перебил Волик. — «Леша стал совсем другим человеком. Ты Лешу не узнаешь». Про соревнования спрашивать?
— Если только сама заговорит… И еще скажи ей… — собравшись с духом, начал Леша так многозначительно, что Волик поспешно перебил его:
— Знаю, знаю, скажу что надо.
***Рука Волика нажимает кнопку звонка.
Он уже приготовился пропеть голосом пай-мальчика: «Вы Женин папа?», но открылась дверь, и Волик увидел старшего пионервожатого Сашу.
Волик растерялся, а потом сказал:
— Здорово!
Саша отдал пионерский салют и пригласил Волика войти.
— Ну, выкладывай, — сказал Саша, когда они уже сидели в креслах. Он, видно, чувствовал себя здесь своим человеком.
— Женя, к тебе пришли! — неожиданно для себя крикнул Волик.
Вошла Женя. Увидев Волика, Женя удивилась и очень обрадовалась. Она сразу же позвала отца:
— Папа, иди сюда, это Волик, я тебе о нем рассказывала. — И потом уже поздоровалась с гостем: — Здравствуй, Волик.
Появился военный инженер.
— Очень рад. А я думал… он чуть постарше.
Волик вжался в кресло, но промолчал.
— Может быть, мы вам мешаем? — забеспокоился Саша.
— Я привык, — ответил Женин папа. — Куда с дочкой ни приедем, у нас всегда в доме штаб-квартира. У него тоже общественные дела? — спросил он, кивнув на Волика.
— У меня поручение от Алексея Жильцова, — отчеканил Волик.
— Значит, личные… — сообразил военный инженер. — А где Леша сейчас? — Женин папа с тревогой посмотрел на непроницаемое из-за дождя окно: видно, он был понимающим человеком.
— Стоит под дождем и мокнет, — доверчиво сообщил Волик, — но это конфиденциально, — прибавил он.
— Ты позови его, — сказал Женин папа. Волик бросился к двери.
— Не надо, — остановила его Женя.
— Почему? — удивился Саша.
— Не надо, — повторила Женя твердо.
***Насвистывая «Степь да степь кругом», Леша замерзал в арке какого-то дома, но лицо его все же выражало надежду. И вдруг он увидел, что в Женин подъезд входит Турманидзе. В полном недоумении Леша стал наблюдать за подъездом, к которому уже подошли старшеклассники из его школы, среди них была и девочка-«тучница». У самой двери они столкнулись с Лешиными одноклассниками, в том числе и с Зиночкой Крючковой, поздоровались и вместе вошли в подъезд.
