Анна Кардашова - Белый баран

Анна Алексеевна Кардашова

Белый баран

Улетели на полгода…

В небе пролетел самолёт.

— Папа! Мама! — крикнул Петя.

Папа и мама улетели. Сегодня утром. Только Петя не знает, их самолёт сейчас пролетел или нет. Он крикнул так, на всякий случай.

А куда они улетели? Это Петя знает — в лесную глушь-тайгу.

А что они там будут делать?

Землю копать, алмазы искать.

А какие это алмазы?

Мама рассказывала Пете, что они как звёзды. Если камень-алмаз поднести к свету, он загорится голубым огнём.

Папа говорил, что алмазы делают трудную работу. Они могут просверлить самые крепкие камни. У папы есть алмаз. Он вделан в ручку. Он такой маленький, что его и не увидишь. А как стекло режет! Папа приложит к стеклу линейку, проведёт алмазом — хррусть! — и стекло распадается на две части, ровно по линейке. Папа говорит: если молот с огромной силой ударит по большому алмазу, то алмазу ничего не сделается, а молот разлетится. Очень крепкие эти алмазы и очень нужные.

На крыльцо вышел дед. Петя с дедом уселись на белых, чисто вымытых ступеньках и стали разговаривать. Про папу с мамой. Про кого же ещё? Папа с мамой улетели от Пети на полгода.

— А полгода, это долго? — спросил Петя.

— Долго! — ответил дед.

— Ну, сколько раз я засну и опять проснусь?

Дед покачал головой:

— Тебе и не сосчитать. Вот сейчас лето, а осенью мы поедем в город. Там поживём, а когда пойдёт снег, тут и жди папу с мамой.

— А где же я буду в городе жить без папы и мамы? — Петя заглядывает деду в лицо.

— Поживёшь у нас с бабушкой.

Петя соглашается — поживу.

Он приезжал к дедушке с бабушкой. Из окон их квартиры видно, как течёт река, а на другом берегу, на горке, стоит Белый баран. Мордочку поднял вверх, а рога откинул назад, на спину.

Однажды Петя с мамой сели на пароход, переплыли реку и пошли к Белому барану. Какой же он большой вблизи, какой сильный! Какие огромные загнутые рога!

Мама поставила Петю на белый камень, в который баран упирался копытцами. Петя сперва потрогал его ножки, а потом подлез под барана, присел на корточки и оттуда смотрел на маму.

А мама стояла руки в карманы и тоже смотрела на Петю своими чёрными ласковыми глазами… Мама!

— Дедушка, — спросил Петя, — а мы с тобой пойдём к Белому барану?

— Ну что ж, можно будет и пойти.

Комар

Под ушко — подушку.

Под спинку — простынку.

Сверху — одеяло, чтоб не поддувало.

Пете хорошо на простынке, мягко на подушке, тепло под одеялом. Петя далеко от папы с мамой, в лесном домике под Москвой. Вокруг него — бревенчатые стены, наверху — потолок из досок. А у папы с мамой? У них потолок из материи, стены из материи: ведь они живут в палатке. Им нужно переходить с места на место, дом с собой не унесёшь, а палатку свернул и — на плечо. И нет у них простынки под спинки, подушки под ушки, одеяла, чтоб не поддувало. Зато у каждого есть по тёплому спальному мешку. Уж в них-то не поддует!

Папа и мама залезли в свои мешки и засыпают. В палатке пахнет дымом. Тут нарочно помахали горящей веткой из костра, чтобы выгнать комаров. Всех выгнали, только один всё летает, всё пищит, то у папы над ухом, то у мамы, то у их товарищей.

И у Пети над ухом летает комар. Как далеко от Пети папа с мамой, а комар такой же. Всё звенит, то дальше, то ближе.

Петя закрыл глаза и подумал: «А вдруг этот комар из тайги прилетел, от мамы?»

Такой маленький комар, такие тонкие крылышки, а он всё летит, летит… Лесом летит, мимо деревьев, полем, над цветами. Сел на цветок, отдохнул и дальше летит. И вот прилетел сюда, к Пете. И летает, и звенит.

Письмо от папы с мамой

Письмо летело на самолёте, ехало в почтовом грузовике, тряслось у почтальона в сумке и, наконец, упало в ящик у калитки.

Папа и мама пишут по очереди. Вот мамины крупные, растянутые буквы: «Петя, такого дождя, как у нас сегодня, ты никогда не видел и не слышал! — читает дедушка. — У вас дождик стукает по крыше отдельными каплями, а у нас он ревёт, как будто наверху вместо неба — море, и оно всё разом валится на нашу бедную палатку. Сидим, дрожим, всё вокруг мокрое, огня разжечь нельзя, алмазы искать нельзя».

А это — папины буквы, они высокие, ровные: «Петька, ура! Будем вылезать из палатки, смотреть, что можно делать дальше».

«Оказалось, вовсе не «ура», — это опять мамины буквы. — Дождь прошёл, но ручей разлился так, что снёс мостик. А ведь нам переправляться на другую сторону. Развели костёр, греемся».

«А мама твоя храбрая, — это снова пишет папа, — прогнала волка от костра!»

«Храбрая с перепугу! — пишет мама. — Я дежурила у костра, подбрасывала ветки, чтобы он не погас, вижу — из-за деревьев выходит собака. Чья? Хотела её позвать, а собака вдруг «улыбнулась», да так страшно — губы сморщились, под ними блеснули клыки, совсем не по-собачьи! Я со страху как закричу да как выхвачу из костра горящую ветку, и бросила в «собаку» веткой. Она исчезла, а я долго не могла успокоиться — ведь это был волк!»

Вечером Петя с дедом зажгли костёр в честь папы с мамой. Они набрали сучьев, дед поставил их домиком, положил в домик бумажку и поджёг её спичкой. Маленький огонёк стал расти, взбираться по сучьям и полетел вверх.

Петя очень любит смотреть на огонь. Он лёгкий, всё время вьётся. Он страшный, его нельзя схватить — обожжёт! Он красивый — оранжевый, красный и немножко синий и кончается чёрным дымом. Петя может долго сидеть у костра, и смотреть, и удивляться — почему огонь такой? Он ведь ни на что на свете не похож!

Бабушка принесла мытую картошку и положила её под горячие угли. А потом к костру пришёл Петин знакомый «волк». Он потоптался и улёгся около Пети, положил голову на лапы, вздохнул и тоже стал смотреть на огонь.

Бабушка достала одну за другой серые, все в золе, картошины, разрезала каждую и дымящиеся половинки посыпала солью. Петя с дедом протянули за картошкой ладони, и «волк» встал, завилял хвостом и тоже стал просить. Ему дали. Отчего же не дать картошки доброму «волку»?

Он схватил свою половинку, обжёгся, сморщил нос, только совсем не страшно, и сжевал горячий кусок.

— Пусть у папы-мамы не будет дождя! — пожелал Петя.

— Пусть они поскорей найдут алмазы!

— Пусть к маминому костру приходит только добрый волк!

Новый, городской дед

У деда кончился отпуск. Надо переезжать в город.

Петя с дедом не будут больше бродить в резиновых сапогах по сырому лесу и собирать грибы. Не будут, накрывшись одним плащом, сидеть на берегу с удочками и смотреть на воду, всю истыканную дождём.

Жизнь начнётся другая, городская.

И вот Петя первый раз проснулся в городе у бабушки и дедушки. Он посмотрел в окно, а там — река с каменными берегами, а над рекой — мост, а на мосту…

— Поезд! Поезд! — закричал Петя. — Бабушка, поезд!

Но бабушка не удивилась.

— Тут всё время ходят поезда, — сказала она, — возят разные грузы по окружной дороге.

И Петя тоже скоро перестал удивляться. Поезда шли и шли, то в одну сторону, то в другую, а то сразу два — навстречу друг другу.

Когда Петя и бабушка сидели за чаем, в комнату быстрым шагом вошёл дед. Петя посмотрел на него. Это был совсем другой дед, не тот, к которому Петя привык за лето, не тот, который ловил рыбу, в старой рубашке с заплатой на спине. Дед был в новом тёмном костюме, в белой рубашке с чёрным галстуком. Волосы у деда блестели, а башмаки блестели ещё больше, чем волосы. И ещё — Петя повёл носом… Да, от деда пахло одеколоном!

Дед провёл рукой по Петиной голове:

— Ну, как спал?

Бабушка быстро налила деду чаю:

— Дедушка спешит на работу!

— А что ты делаешь на своей работе? — спросил Петя.

— Варю клей, — ответил дед.

— Варишь клей? — удивился Петя.

— Варю! — кивнул дед.

— Идёшь варить клей, а сам надел хороший костюм. Ты бы фартук подвязал. Только бабушкин тебе мал будет!

— А мне не нужен фартук! — ответил дед. — Мой клей варится в котле величиной с дом, а размешивает его машина-великан. Нажмёшь кнопку, она включается и сама мешает клей огромной железной рукой.

Петя посмотрел на деда — шутит он, что ли? Котёл — с дом. Железная рука!

— А что этим клеем можно склеить?

— Мост! — спокойно ответил дед.

— Какой мост? — спросил Петя.

— Настоящий. Вот такой. — И дед показал в окно.

А там по мосту как раз проходил поезд: д-д-д…

— А ракеты можно им клеить?

— А как же, — ответил дед. — Ракеты обязательно. Я и мои помощники, мы варим очень сильный, просто могучий клей.