Всеволод Нестайко - Тореадоры из Васюковки

Тореадоры из Васюковки

трилогия о приключениях двух друзей

Новая авторская редакция с новыми эпизодами

Часть I

(которую рассказывает Павлуша Завгородний)

Глава первая

Метро под свинарником. Тореадоры из Васюковки. Собакевич

— Вот авантюрист сопливый! Ванька-а-а! Вылазь сейчас же! А то так всыплю — неделю не сядешь! Вылазь, слышишь!

Мы лежим в густом бурьяне за ригой, уткнувшись носами в землю, и не дышим.

— Вылазь, непутевый, а то хуже будет! Ты меня знаешь!

— Знаю, знаю, — едва слышно выдыхает мой друг и наконец отваживается подать голос.

— Дедушка! — жалобно отзывается он.

— Давай-давай!

— Дедушка, — еще жалобнее повторяет мой друг, — вы отойдите за хату, мы вылезем. Ведь вы же бить будете.

— Они еще мне условия ставить будут, вышкварки! А ну, вылезайте!

— Да мы же не хотели. Мы же хотели метро. Такое, как в Киеве.

— Я вам дам метро! Я вам такое метро дам, что…

— Мы же не знали. Мы сейчас все закидаем — ничего видно не будет. отойдите, дедушка.

Долго еще ведутся переговоры. Наконец дед в последний раз ругнулся, закашлялся, плюнул и поплёлся за хату.

Мы вылезаем из бурьяна.

У свинарника нас встречает гундосым хрюканьем пятипудовая свинья Манюня, противная и пятнистая, как географическая карта.

— У-у, скотина! Чтоб ты…

Это из-з неё мы попади в переплет.

У нас была прекрасная, благородная идея — провести под свинарником метро. Это должно было стать сюрпризом. Первая линия метро в Васюковке! Станция «Рига» — станция «Кривая груша». Три копейки в один конец. Родственники — бесплатно. С учительницы математики — пять копеек.

Мы уже прокопали почти до половины свинарника, и вдруг — непредвиденная катастрофа! — проклятая свинья Манюня провалилась в наше метро. Провалиться она сумела, а вот вылезти — дудки! И подняла такой крик, что приплелся дед. Ну и…

Горько вздыхая мы засыпаем метро. Изредка опасливо озираемся — не застанет врасплох нас дед. чтобы надрать уши. Хотя и обещал нам, что не тронет, пока не закончим, но кто его знает… Вы бы послушали, как он ругался, когда вытаскивал свинью! И где он таких слов набрался.

Но деда не видно. И пока мы работаем (а дело это долгое и нудное), я вас познакомлю с моим другом.

Вы, конечно, знаете, что есть такой остров — Ява. В индийском океане. То, что Ява, Суматра, Борнео, Целебес — Большие Зондские острова.

Но Ява — это не остров.

Ява — это мой лучший друг и напарник. Ява Рень.

Наверно, вам удивительно, что это за имя такое — Ява? Это он сам себя так назвал, когда ему только полтора года было. То ли он, пискля малая, хотел сказать: «Я — ваня», а вышло «Ява», то ли «Иван» у него так прозвучало (потому что по правде его Иваном зовут), но прицепилось это «Ява» к нему, как репей к собачьему хвосту. Даже милиционер Валигура, что живет в нашем селе, так его зовёт.

У них вообще вся семья интересная.

Отец на скрипке играет. Корова — Контрибуция называется. А дед (вы уже с ним знакомы) — охотник завзятый, на охоте, когда стреляет, левый глаз тряпочкой завязывает. Потому что у него левый глаз без правого не прищуривается. Как левый прищурит — правый сам закрывается. Но уж и бьёт дед Варава с этой тряпочкой, ох же и бьёт!

Городские охотники, что на «Волгах» из Киева приезжают, только охают.

«Вы, дедушка, абсолютный чемпион», — говорят.

В честь старого Реня даже озеро, что возле нашего села, люди Реневым назвали.

Мать же Явы — депутат райсовета, звеньевая кукурузоводов.

Как-то Ява с Яришкою, сестричкой младшей, поссорился и при всех шлепков ей надавал. Но она вместо того чтобы заплакать, вдруг как закричит:

— Опозогил! — Она букву «р» не выговаривает. — Маму-депутата на всё село опозогил. Загаза чегтова!

Такого шороха наделала — Ява не знал, куда и глаза деть. Стоял-стоял, красный как рак, а потом как дал дёру — только пятки засверкали.

Но это только один раз было. А вообще характер у Явы ого-го! Сталь, а не характер. Таких на миллион лишь один рождается.

Ява сам говорил:

— Мы, — говорил, — с тобою, Павлуша, ребята незаурядные. Правда, без вранья, мы всё же ребята с фантазией. Скажи:

— С фантазией, поддакнул я.

— Ты слышал, как дед Салимон вчера у сельмага говорил: «Вон, — говорит, — Ява и Павлуша пошли. Вот мальчишки! Орлы! Соколы! Гангстеры, а не мальчишки! Нет на них арестанской».

— Слышал. Вправду.

— Нужно, чтобы все про нас говорили так. Нужно, чтобы слава о нас гремела на всю Васюковку, как радио на первомайские праздники.

— Нужно, — согласился я.

И Ява всё время придумывал разные штуки-выкаблуки ради нашей славы. Как-то раз мы с ним поймали в лесу сыча и выпустили в клубе во время лекции на тему «Воспитание детей в семье» Лектор упал с трибуны и вылил себе на голову графин воды.

А старые дедовы подштанники на телевизионную антенну над клубом, думаете, кто повесил? Мы, конечно.

А то как-то летом Ява сказал:

— Давай устроим бой быков.

— А? — не сразу понял я.

— Ты помнишь, мы в клубе заграничное кино смотрели «Тореадор»?

— Ага… Ну и что?

— Помнишь, на арене разъяренный бык, а дядька в шляпе, со шпагой, перед ним танцует.

— Да-да-да…

— А потом — рраз! Бык — брык! И аплодисменты.

— Ага. Классно… Но это же убивать надо. Кто же нам позволит убивать поголовье?

— Ну, дурной! Убивать! Что это тебе — мясозаготовка, что ли? Это же зрелище. Как на стадионе. Как футбол. Главное тут — красиво размахивать красной тряпкой и ловко уворачиваться, чтобы рогом не зацепило. Ты же видел. Тореадоры — это самые ловкие и смелые герои. Главное — тренировка и ловкость. Понимаешь? Впервые в истории Васюковки — бой быков. Тореадор Иван Рень и тореадор Павел Завгородний! Гости съезжаются со всей Украины. Трансляция по радио и по телевизору. Даже в Жмеринке видно будет.

Я улыбнулся. Это было классно. По радио, по телевизору и вообще…

Мы уселись поудобнее и начали обговаривать детали. Прежде всего — бык. Кандидатура колхозного бугая Петьки была отклонена сразу. Это такое страшное мурло, что его даже сам зоотехник Иван Свиридович боится. Глаза — как тракторные фары. Землю гребет ногами, как экскаватор.

Этим летом один дачник чуть не умер от страха. Лежал на выгоне голый — загорал. Голова под зонтиком, всё остальное на солнце. И вдруг — Петька. Дачник как рванет. Бугай за ним. Дачник толстый, с брюшком. Видит — не убежит. А тут телеграфный столб на дороге. как этот дачник на столб вскарабкался — до сих пор не понятно. Но факт — полдня загорал на изоляторах, держась за провода, пока не подъехал комбайнер Коля на комбайне и не снял его. Дачник штаны надел и сразу на станцию: домой ехать.

Не, пусть с бугаем Петькой враги наши бьются.

Другой кандидатурой был козел Жора. Это я его кандидатуру выдвинул, чтобы отомстить. Очень мне противен был козел Жора, потому что съел мою рубашку, когда я купался.

Но Ява меня не поддержал.

— Нет, сказал он. — Жора очень болтливый. Всё время мекает. Мы и оваций не услышим. И речь идет о бое быков, а не козлов. Нужно что-то бычачье, коровье — большое и круторогое.

— Коровье? — говорю. — Слушай, а, может, взять просто корову? Потому, что кроме Петьки, настоящих быков у нас нет, а коров сколько хочешь. И вообще нигде не сказано, что обязательно должен быть бык.

Ява задумался:

— Кто знает, может, и так.

— Тогда, — говорю, — лучшей кандидатуры, чем ваша Контрибуция, и не придумаешь.

— А почему Контрибуция? Почему не ваша Манька?

— Потому что у нашей Маньки теленок и один рог сломан. Ты хочешь, чтобы над нами смеялись? Тореадоры с однорогой коровой! Карикатура. Такого еще никогда в мире не было.

— Можно, конечно, и Контрибуцию. Но она немного психическая.

— Что значит «психическая»! Скажи лучше, что ты просто мамы боишься.

— Я — боюсь? Вот я дам сейчас тебе в ухо, и ты увидишь, как я боюсь. А ну забери свои слова назад!

— Я забираю, но ты всё равно боишься.

— Боюсь?

— Боишься…

— Боюсь?

— Боишься…

Я схватился рукой рукой за ухо, в свою очередь, заехал Яве кулаком в живот. Мы покатились по траве и выкатились на дорогу. Всю грязь, что была на дороге, мы, катаясь, собрали на свои штаны и рубашки. первым опомнился я.

— Стой, — говорю, — хватит. А то вместо боя быков у нас вышел бой дураков.

— Это же ты виноват. Ну, хорошо, попробуем Контрибуцию. Завтра погоним пастись и попробуем. Ведь твоя Манька и вправду для телевизора не подходит. Люди еще подумают, что это не корова, а собака.

Мне уже надоело драться, и я сделал вид, что не понял, как жестоко он оскорбил нашу Маньку.

Следующим утром мы встретились на дороге, что вела на выгон. Я гнал Маньку. — Ява — Контрибуцию. Коровы плелись, легкомысленно мотая хвостом, и не подозревали, какой это исторический день.

У Явы на голове была широкополая дамская шляпа, которая досталась нам в наследство от одной дачницы, которая отдыхала у нас в позапрошлом году. Шляпа Яве была велика и спадала на глаза. Что хоть что-нибудь видеть и не упасть, Ява всё время дергал головой, поправляя её. Казалось, что он кому-то кланяется.