Борис Емельянов - История отечественной философии XI-XX веков
Эпилог романа, где прозвучали эти слова, был написан до публикации «Философического письма» П. Я. Чаадаева и озвучивает противоположную точку зрения. В письме Шевыреву от 17 ноября 1836 г. Одоевский замечал: «…я написал эпилог… как будто нарочно совершенно противоположный статье Ч.; то, что он говорит об России, я говорю об Европе, и наоборот»585. О романе написано много откликов современников, чаще положительных, но иногда и критических. Кюхельбекер, находясь в Сибири, написал: «Книга Одоевского “Русские ночи” – одна из умнейших книг на русском языке… Сколько поднимает вопросов! Конечно, ни один почти не разрешен, но спасибо и за то, что они подняты…»586. «Русские ночи» – своеобразный эпилог философских исканий Одоевского-мыслителя.
Поэт и философ Дмитрий Владимирович Веневитинов в кружке любомудров исполнял обязанности секретаря. Д. В. Веневитинов родился 14 сентября 1805 г. в Москве в родовитой дворянской семье. По матери (княжна Оболенская) он был четвероюродным братом А. С. Пушкина, с которым был знаком с детства. Его отец, секунд-майор, скончался, когда мальчику было 8 лет. В детстве Веневитинов получил блестящее домашнее образование, в совершенстве владел французским и немецким языками, изучал латинский и древнегреческий и к 14 годам читал и переводил Гомера, Софокла, Горация, увлекался философией Платона. Его наставником был университетский профессор Дядьковский. Интересовали юношу также русская и западноевропейская литература, музыка, живопись. К 17 годам он был готов для поступления в Московский университет, но стал в 1822 г. не студентом, а вольнослушателем.
В университете его учителями были шеллингианец Павлов и анатом Лодер, с которыми он часто беседовал, обсуждая научные и философские проблемы. Через год после поступления в университет Веневитинов успешно сдает выпускные экзамены и получает аттестат, после чего поступает в Московский архив Министерства иностранных дел и почти одновременно становится членом Общества любомудрия. В кружке он пропагандирует идеи Шеллинга, много выступает с докладами.
После того как кружок был распущен, Веневитинов решил перебраться в Петербург, чтобы продвинуться по службе и тем самым «иметь большой круг действия». При въезде в столицу Веневитинова и его спутника, француза Воше, незадолго до этого нелегально сопровождавшего в Сибирь жену декабриста княгиню Е. И. Трубецкую, арестовали, подозревая их в причастности к движению декабристов. На допросе Веневитинов заявил, что в обществе декабристов не состоял, но «мог легко принадлежать ему». Несколько дней заключения в сыром и холодном помещении потрясли его физически и душевно. Веневитинов приехал в Петербург в ноябре 1826 г., а 15 марта следующего года он скончался от сильной простуды. Похоронен он был в Москве в Симоновом монастыре. Гроб с его телом сопровождали Пушкин и Мицкевич. В 1930 г. его прах был перенесен на Новодевичье кладбище.
Веневитинов был поэтом, исповедующим поэзию мысли. В своих критических статьях и письмах он утверждал связь поэзии и философии. К примеру, анализируя «Евгения Онегина», он риторически вопрошал: «Не забываем ли мы, что пиитике должно быть основание положительное, что всякая наука положительная заимствует свою силу из философии, что и поэзия неразлучна с философией?»587.
Философскими размышлениями наполнена его переписка с Кошелевым. Кроме того, перу Веневитинова принадлежат несколько собственно философских статей: «Анаксагор», «О математической философии», «Письмо к графине NN». Анализ этих статей дает основание утверждать, что в основных своих философских посылках Веневитинов следует Шеллинговой философии тождества. В «Письме к графине NN» автор предлагает найти определение философии как науки, ее отличие от других наук. Для сравнения он берет частные науки – арифметику, физику, историю. Для них общим является стремление привести изучаемые явления в общую систему познания. У каждой есть форма как «общий закон, которому она следует», а также содержание, или круг явлений, которые наука исследует. Философия – тоже наука, имеющая форму и содержание. Но, в отличие от частных наук, она ориентирована на общее, присущее всем наукам. «Если философия должна свести все науки к одному началу, то предметом философии должно быть нечто общее всем наукам. Мы доказали выше, что все науки имеют одну общую форму, т. е. приведение явлений в познание; следовательно, философия будет наукою формы всех наук или наукою познания вообще… Заключим: философия есть наука, ибо она есть познание самого познания и потому имеет и форму, и предмет»588.
Философия, по мнению Веневитинова, должна быть озабочена выяснением каузальных связей. Решение проблем причинности означает выяснение соотношений объекта и субъекта. Возможны два решения: или первично субъективное (тогда неясно, откуда возникает объективное), или первично объективное (тогда неясен процесс возникновения субъективного). По мнению Веневитинова, снять эту антиномию возможно в двух параллельных науках: «Сии науки, само собой разумеется, должны быть – наука объективного, или природы, и наука субъективного, или ума, другими словами: естественная философия и трансцендентальный идеализм. Но так как объективное и субъективное всегда стремятся одно к другому, то и науки, на них основанные, должны следовать тому же направлению и одна устремляется к другой, так что естественная философия в совершенном развитии своем должна обратиться в идеализм и наоборот»589. В таком решении наблюдается отход от Шеллинга, поскольку немецкий философ разводит суверенный субъект и объект, а Веневитинов говорит о их переходах.
И еще у него одно важное замечание относительно философии: «она всегда почиталась наукою важнейшею, наукою наук, и, несмотря на то, что обыкновенно была достоянием небольшого числа избранных, всегда имела решительное влияние на целые народы»590. Эту мысль он развивает в программной статье «О состоянии просвещения в России». С просветительских позиций рассматривая возможности преобразования общества, решающую роль в этом преобразовании он отводит философии: «…Философия и применение оной ко всем эпохам наук и искусств – вот предметы, заслуживающие особенное наше внимание, предметы и более необходимые для России, что она еще нуждается в твердом основании изящных наук и найдет сие основание, сей залог своей самобытности и, следовательно, своей нравственной свободы в литературе, в одной философии, которая заставит ее развить свои силы и образовать системы мышления»591. Еще один московский кружок, деятельность которого отмечена серьезным отношением к классической немецкой философии, вошел в историю философии как кружок Станкевича.
Николай Владимирович Станкевич родился 27 октября 1813 г. в родовом имении в деревне Удеревке Воронежской губернии. В 1823 г. он поступает в Острогожское уездное училище, а спустя два года – в Благородный мужской пансион Федорова в Воронеже, который успешно заканчивает в 1829 г. Со следующего года Станкевич поселяется в доме профессора Московского университета М. Г. Павлова, который подготовил его для поступления на словесное отделение этого университета.
В доме Павлова с зимы 1831 г. вокруг Станкевича начал собираться кружок молодежи, в который вошли Я. Неверов, И. Клюшников, В. Красов, С. Строев, Я. Почека, В. Оболенский. Кружок не имел устава, ритуала заседаний, четко очерченного состава. Через год его членами стали В. Белинский, К. Аксаков, А. Ефремов, А. Келлер, Д. Топорнин, О. Бодянский и другие, а позднее также В. Боткин, М. Бакунин, М. Катков.
Заседания кружка проходили открыто. На них читались стихи (их писали Станкевич, Клюшников, Аксаков, Красов), обсуждались философские работы, проблемы эстетики, этики. Один из членов кружка, К. Аксаков, вспоминал: «В этом кружке выработалось уже общее воззрение на Россию, на жизнь, на литературу, на мир, воззрение большей частью отрицательное. Искусственность российского классического патриотизма, претензии, наполнявшие нашу литературу, усилившаяся фабрикация стихов, неискренность печатного лиризма – все это породило справедливое желание простоты и искренности, сильное нападение на всякую фразу и эффект; и то и другое высказывалось в кружке Станкевича, быть может, впервые как мнение целого общества людей»592.
Станкевича всегда привлекала философия. Будучи студентом Московского университета, он посещал публичные лекции главы русских шеллингианцев М. Г. Павлова, профессоров Н. И. Надеждина и С. П. Шевырева, читал много философской литературы. В автобиографической повести «Несколько мгновений из жизни графа Т***», говоря об этих годах, Станкевич так характеризует свое состояние: «Смело и неуклонно шел он на пути к истине, не щадил себя, твердо выслушивал ее приговоры, грозившие гибелью лучшим его мечтаниям, не останавливался и шел вперед… система за системою созидалась и разрушалась в уме его; он уже начинал сомневаться, не слишком ли много надеется на мощь своего ума»593.
