Слово о защите Москвы и о подвиге Минина и Пожарского - Олег Николаевич Тихомиров
— Пусть разумеют казаки, — напутствовал он своих гонцов, — незачем нам промеж собой впустую кровь проливать. У нас ныне один враг — захватчики.
Однако, едва лишь первые отряды нового ополчения подступили к Москве, атаман Заруцкий бежал из таборов. Князь Трубецкой остался.
20 августа Пожарский разбил свой стан у Арбатских ворот, потому как основная угроза (войско Хоткевича) ожидалась со стороны Смоленской дороги. Чтобы Струсь не мог выйти из Кремля и соединиться с Хоткевичем, Пожарский разместил несколько отрядов по стене Белого города — от Петровских ворот до Никитских и Чертольских ворот (ныне Кропоткинских). В Замоскворечье раскинули таборы казаки. Им в подкреплёнье Пожарский прислал пять конных с отец.
21 августа войско Хоткевича подошло к Москве…
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Трёхдневное сражение
⠀⠀ ⠀⠀
й красивую же армию привёл гетман под стены русской столицы! Есть тут на что взглянуть. Посмотрите на одежды нарядные, у польской шляхты и у дворян литовских, посмотрите на коней резвых да на сбрую дорогую, посмотрите на оружие грозное, посмотрите на шрамы боевые у немецких и венгерских наёмников! А пушки, порохом пропахшие! А литавры, ярче солнца блестящие!
Да и сам Ян Карл Хоткевич полководец был прославленный: таких воинов крепких, как шведы, не раз побивал. «А русским-то ополченцам уж куда до шведов!» — считал Хоткевич. И другие его военачальники так же думали. Пан Будило писал Пожарскому: «Лучше ты, Пожарский, отпусти к сохам своих людей». Верно, видом да выучкой уступали полякам русские ратники. И числом их было поменьше: у поляков двенадцать тысяч, у русских — около десяти.
Утром 22 августа, переправившись через Москву-реку, повёл своё войско Хоткевич в наступление к Чертольским воротам.
— Вперёд, орлы!.. Вперёд!.. — радовался гетман Хоткевич. — Ждут вас награды и слава!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Вот уж и Чертольские ворота. Ворваться бы в них, влететь яростным ветром!
Да не тут-то было! Спешились русские, встали возле укреплённых стен, приготовились к рукопашному бою.
Ещё перед сражением сказал Пожарский короткую речь. Не обещал он ратникам ни лёгкой победы, ни добычи богатой, ни званий почётных.
— Земля русская, — молвил князь, — ждёт от нас правого дела. Будем же крепко стоять под Москвой и биться до смерти.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Семь часов длился бой. И ружья палили, и сабли сверкали, и «в ножи» воины друг на друга кидались. Туго ополченцам пришлось! У поляков-то сил поболее было. Тем временем казаки Трубецкого смотрели со стороны на битву (стояли они недалеко — у Крымского двора), участия не принимали. Не отпускали они от себя и те конные сотни, что дал им Пожарский.
— Пора, князь, на подмогу идти, — говорили Трубецкому ополченцы.
— Успеется.
Был среди присланных конников и Григорий — ножевник с Бронной слободы. Попробовал он совестить казаков: там, мол, кровь льётся, а вы тут сиднем сидите.
— Прикуси язык, — ответили казаки и добавили слово хулящее. — Богатеи пришли из Ярославля, и сами, одни, отстоитесь. А нам биться нынче не в охотку.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Обидно Григорию. Ну какой же он богатей. Коня ему купили из тех денег, что Минин собирал, а саблю Григорий сам сработал — на то и ножевник он. Подговорил Григорий товарищей, и поскакали они на подмогу по своей воле, без разрешения Трубецкого.
— Стой! — закричали вслед казаки. Да не сдержались — тоже в бой устремились.
Отступил с потерями Хоткевич. Оставил на поле боя тысячу убитых поляков да наёмников. Порванные знамёна в пыли валялись. Лишь брошенные литавры всё так же ярко блестели.
В тыл ополчению попытался ударить из Кремля Струсь. Но вылазка эта не имела успеха. Стрельцы, стоявшие в Белом городе, отогнали поляков назад.
Ночью гетман приказал одному из отрядов пробиться в Кремль и доставить припасы осаждённому гарнизону. Отряду удалось пройти через Замоскворечье и соединиться с кремлёвским гарнизоном, но обоз с продовольствием русские захватили.
23 августа Хоткевич со всем своим лагерем переместился к Донскому монастырю, чтобы опять же через Замоскворечье прорваться в Кремль. Гетману было известно о неладах между казаками и ополчением, и он считал, что Трубецкой не окажет стойкого сопротивления. Но просчитался Хоткевич. Князь Пожарский, разузнав обо всём от лазутчиков, тоже переставил войска, чтобы защищать Замоскворечье. Теперь он стоял на Остоженке, откуда в любой миг мог переправиться вброд через Москву-реку. Передовые отряды перебрались на правый берег: пешие стрельцы рассыпались у рва по Земляному валу с пушками. Казаки, которые были с Пожарским, стали в овражке там, где Пятницкая с Ордынкой сходятся, — у Климентовской церкви. Этот острожек охранял дорогу, ведшую от Серпуховских ворот к Плавучему мосту, что соединял Замоскворечье с Китай-городом.
24 августа гетман, пустив в бой все свои силы, занял укрепления Земляного вала и ввёл в город четыреста повозок для осаждённых в Кремле. Но обоз достиг лишь Ордынки: атаки русских ратников не давали ему продвигаться дальше. Венгерские наёмники всё же сумели захватить Климентовский острожек, да на этом и закончилось наступление войск Хоткевича.
Казаки, державшие острожек, хотя и отступили, но недалеко. Залегли, постреливают, смотрят, как поляки в острожек подводы заводят. Случилось так, что меж казаков очутился Севастьян — ткач с Кадашей. Говорит он им:
— Самый бы раз острожек вернуть. Не ровен час — поляки еще войско подтянут, нам же с вами худо будет.
— Назад подадимся. Лежи. Чего рвёшься?
— Дом тут мой недалече, как не рваться.
— Какой дом, все повыжженно?
— Место родное осталось, а избу новую срубим, — отвечает Севастьян. — Гнать надо поляков.
— А наш дом повсюду. Где переночуем, там и дом.
— Понятно: люди вольные. Нынче вы здесь, а назавтра вас и след простыл, Но всё ж неверно говорите. Дом ваш — земля русская. — И повторил — Гнать надо поляков.
— Лежи, покуда вставать не велено.
— Чего ждать? Сами острожек отдали, сами и назад возьмём, да ещё обоз прихватим.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Поднял-таки Севастьян казаков. Ринулись они на приступ, долго бились и с пехотой венгерской, и с конниками польскими, а всё ж отбили Климентовский острожек. Отступил враг. Одной пехоты семьсот человек на поле брани оставил. Брошены были и все подводы с провизией.
Тем временем князь Пожарский
