Альфред Шклярский - Томек ищет Снежного Человека
– Неужели шпионы уже обнаружили себя? – спросил Пандит Давасарман.
– Нет, досточтимый друг, это их обнаружили.
– Очень интересно, знаешь ли ты какие-нибудь подробности?
– По словам моего знакомого, англичане, переодетые в одежды туземцев, о чем-то поспорили с бандой Наиб Назара и убили его на самой границе. Русские власти уже давно следили за потомком старого разбойника Сагиб Назара, и казаки чуть-чуть не захватили всю банду вместе с английскими шпионами в тот самый момент, когда между ними происходила битва. Однако прежде, чем русские разобрались в положении, англичане бежали в Китайский Туркестан.
– Это русские власти сообщили китайцам о шпионах?
– Нет, несколько людей Наиб Назара бежали от русских и погнались за англичанами, чтобы отомстить за смерть своего предводителя. В пути они сбились со следа, но добрались до Кагарлыка. Там они под присягой рассказали обо всем Шаб-Беку-паше. Они утверждали, что основная цель похода англичан в Китайский Туркестан состоит в выполнении какого-то тайного поручения.
– Видно, Наиб Назар умеет мстить даже из могилы, – заметил Пандит Давасарман. – Откуда такая уверенность, что это англичане убили разбойника?
– Я долго думал над этим, достопочтенный друг, – загадочно улыбнувшись ответил Сун Ли. – В последнее время Наиб Назара подозревали в тайных сношениях с англичанами. Говорят, что он поставлял английское оружие русским киргизам.
– В дороге нам приходилось слышать, будто Наиб Назар получил от англичан винтовки без затворов. Может быть это стало причиной битвы на границе? – спросил Пандит Давасарман. – Впрочем, все это нас не касается, так как мы не англичане, и путешествие носит совершенно частный характер.
– Ты прав, достопочтенный друг, но, несмотря на это, подобные сплетни и слухи представляют известный интерес, – согласился Сун Ли. – Не задумывался ли ты над тем, кто и зачем мог вынуть затворы из винтовок Наиб Назара?
– Возможно, кто-то хотел помешать разбойникам совершать нападения на мирных людей? – вопросом на вопрос ответил Пандит Давасарман.
Сун Ли слегка прикрыл глаза. В этот момент слуги внесли подносы с блюдами. Боцман и Томек не знали китайских обычаев, поэтому были очень удивлены, увидев предложенный хозяином «скромный обед».
На столе, рядом с вазой, наполненной супом из ласточкиных гнезд, вкус которого напоминал бульон, стояли тарелки с жирными жареными утками, свиными пятачками, маринованными цыплятами с гарниром из молодых бамбуковых веток, салатами из птицы и рыбы, мелко нарезанной бараниной и разнообразными копченостями. Потом слуги принесли вареные вкрутую яйца, темно-синий цвет которых красноречиво свидетельствовал об их многолетнем хранении в извести, пиявки жареные в сахаре, пироги с мясом, поджаренные луковицы лилий, подносы с рисом, мисочки с различными соусами, жареный соленый миндаль, пирожные, овощи, фрукты и кувшины с ханжой[156] и рисовым вином. Кроме того, на столе опять появился кумган с ароматным китайским чаем. Аппетитный запах блюд привел голодных путешественников в превосходное настроение. Они с удовольствием придвинулись к столу. По примеру гостеприимного хозяина взяли в руки длинные деревянные палочки, употребляемые китайцами вместо вилок. Сначала еда с помощью этих палочек представляла для европейцев немалые трудности. Поэтому боцман и Томек принялись прежде всего за мясные блюда, приготовленные крупными кусками. Заметив это, Пандит Давасарман шепнул им, что по китайским обычаям необходимо хотя бы притронуться к каждому блюду, поставленному на стол.
– Вы шутите, – ужаснулся боцман, услышав это замечание. – Как можно есть тухлые яйца или пиявки!
– А ты лишь попробуй, сагиб, и этого вполне хватит, – шепнул Пандит Давасарман. – Китайцы обращают много внимания на церемонии и легко обижаются.
– Честное слово, не могу. Достаточно мне съесть кусок такого свинства и у меня начнется отрыжка.
– Ты приведешь этим хозяина в восторг. По китайским понятиям, отрыжка – это знак полного насыщения и считается хорошей манерой во время обеда.
– Ну, если дело обстоит так, то могу попробовать...
Восторг хозяина, вызванный громкой отрыжкой боцмана, позволил последнему не стесняться за столом. Сун Ли подсовывал ему миски с различными блюдами и наполнял небольшие рюмки крепкой ханжой. Моряк вскоре поудобнее уселся на табуретке. Слуги меняли ему тарелки, а он ел, словно желудок его был бездонным. Сун Ли не отставал от него в этом обжорстве. Пандит Давасарман глядел то на моряка, то на быстро пустеющие кувшины с ханжой и немного тревожился. Но Томек, которому известны были обычаи боцмана и его умение пить, забавлялся, подставляя ему все новые тарелки со сладкими пиявками.
Спустя несколько часов боцман неуверенным движением сдвинул на затылок свою меховую шапку[157]. Тяжкие вздохи моряка и его громкая икота привели подвыпившего Сун Ли в необычайный восторг.
– Честное слово, давненько меня так не угощали – сказал боцман, расстегнув пояс. – Теперь на закуску достаточно будет соленого миндаля и арбузных семечек, которые превосходно возбуждают жажду.
Довольный гостем, Сун Ли погладил рукой бородку и, пододвинув свою табуретку поближе к боцману, сказал:
– Уважаемый господин, я знаком с одной игрой, которая особенно интересна для пирующих друзей, обуреваемых жаждой.
– В чем же заключается эта игра? – заинтересовался боцман. – В шахматы и шашки я лучше всего играю на голодный желудок.
– Игра чрезвычайно простая. Видишь мой кулак? Я буду быстро разжимать пальцы, а ты должен тут же угадать, сколько я их покажу. Если ты угадаешь, то я выпиваю столько рюмок, сколько показал пальцев, а если ошибешься, столько же рюмок выпиваешь ты.
– Ха-ха-ха, полезная игра, если человек наелся пиявок, которые не прочь выпить, – похвалил боцман. – Начинайте!
К радости Сун Ли, боцман постоянно проигрывал. Вскоре Томек стал подозревать друга, что он ошибается с умыслом. Это убеждение особенно укрепилось, когда Томек заметил, что, очистив кувшин ханжи, боцман вдруг перестал ошибаться; теперь пришлось Сун Ли пить рюмку за рюмкой.
– Я опасаюсь, мой юный друг, что на рассвете мы не сможем выехать из города, – шепнул Пандит Давасарман Томеку.
– Не бойтесь, я еще никогда не видел боцмана пьяным, – ответил Томек.
– Возможно, что сагиб-великан как-то выдержит состязание, но Сун Ли уже шатается, а мне надо с ним поговорить о важных делах.
– Если так, я постараюсь прекратить эту игру, – успокоил его Томек.
Он остановился сзади Сун Ли и махнул рукой, чтобы обратить на себя внимание боцмана, после чего сделал над головой китайца знак креста. Моряк сразу же понял в чем дело. Он наклонился к партнеру и внимательно заглянул ему в глаза.
– Пожалуй, мы уже доигрались. Я обязательно обучу этой игре своих матросов, – сказал он. – А теперь, достопочтенный хозяин, надо бы вздремнуть перед дорогой.
– Мне хочется, достопочтенный гость, чтобы под моей крышей вы видели прекрасные сны. Выкури трубку опия, и ночь твоя пройдет среди прекрасных сновидений, – предложил Сун Ли.
– Не надо, сердечно благодарю. После такого угощения и без опия будут сниться прекрасные сны.
Обрадованный лестным отзывом моряка об его угощении, Сун Ли подошел к столику, на котором стояла небольшая клетка, покрытая шелковым платком. Китаец снял платок, поднял клетку за металлическое кольцо и подал ее боцману, говоря:
– Ты оказал мне честь, посетив мой дом, достопочтенный гость. Прошу тебя, возьми на память мою любимую канарейку. Она умеет петь четыре красивые мелодии и сделает приятными твои прогулки.
Удивленный и сконфуженный боцман в нерешительности смотрел на клетку. Он не знал, что китайцы охотно берут на прогулку клетки с птицами, подобно тому, как это делают европейцы с собаками, которых китайцы считают лишь сторожевыми животными. К счастью, Пандит Давасарман хорошо знал обычаи жителей Средней Азии и поспешил на помощь боцману:
– Прими канарейку, сагиб, и немного спустя сам подари ее хозяину, – шепнул он ему на ухо.
– А он не обидится на меня? – спросил боцман.
– Наоборот, ты доставишь ему большое удовольствие...
Боцман последовал совету Пандита Давасармана. Когда клетка с канарейкой опять очутилась на столе, покрытая платком, Сун Ли хлопнул в ладоши. Слуги немедленно убрали стол и разослали на кане циновки.
– Желаю дорогим гостям приятных сновидений, а ты, достопочтенный Пандит Давасарман, как всегда, пожалуй, осмотришь мою коллекцию кумганов, – сказал Сун Ли.
– Ты угадываешь мои желания, достопочтенный Сун Ли, – ответил Пандит Давасарман. – Спокойной ночи, благородные сагибы...
Индиец и хозяин исчезли в глубине дома.
– Ну, ну, не ожидал я, что у китайцев такие крепкие головы в смысле ханжи и политики, – одобрительно заметил боцман. – Пандит Давасарман подобрал себе хорошего компаньона.
