Станислав Рассадин - Новые приключения в Стране Литературных Героев
Хлестаков. Газеты-с я вам уже имел честь прочитать, ваше превосходительство, а вот, ежели угодно, есть анекдот. Мне его Тряпичкин рассказал за чистую правду. Весьма презабавно-с!
Лицо. Рассказывай, ежели вправду презабавно.
Хлестаков. Изволите ли знать графа Варфоломея Васильича Толстого?
Лицо. Того, что в Большой Морской живет? Как же, знаком.
Хлестаков. Так вот, граф имеет привычку вставать очень поздно. Так же встал он и в утро бедственного наводнения. Накинув халат, подходит к окну, и первый предмет, бросившийся ему в глаза, – шлюпка. А в шлюпке – генерал-губернатор граф Милорадович... (Значительное лицо смеется.) Граф Толстой, разумеется, кличет камердинера. Тот прибегает, а граф, указывая ему на окно, спрашивает: «Что ты видишь?» Тот, натурально, отвечает как есть: «Генерал-губернатор едет на шлюпке». Тут граф перекрестился и говорит: «Ну слава богу, а я уж думал, что с ума сошел».
Лицо (смеется). В самом деле, братец, действительно презабавно!
Гена (мстительно). Подумаешь! И ничего тут нет забавного. Вот такую ерунду Пушкин ни за что бы в свою поэму не вставил!
Профессор (наконец подает голос, но, увы, совсем не для того, чтобы поддержать Гену). А знаешь, дружок, ты не прав! Пушкин как раз описал этот случай:
«Со сна идет к окну сенаторИ видит – в лодке по МорскойПлывет военный губернатор.Сенатор обмер: «Боже мой!Сюда, Ванюша! Стань немножко,Гляди: что видишь ты в окошко?» –«Я вижу-с: в лодке генералПлывет в ворота мимо будки». –«Ей-богу?» – «Точно-с». – «Кроме шутки?» –«Да так-с!» Сенатор отдохнулИ просит чаю: «Слава богу!Ну! Граф наделал мне тревогу.Я думал: я с ума свихнул».
Гена. Не может быть! Это не Пушкин!
Профессор. Представь себе, он.
Лицо. Ну-с, юноша? Что вы там мололи? Выдумка? Пиитическая фантазия? Полет воображения? Даже ваш более опытный сотоварищ, хоть он и заражен опасными идеями, понял, что Пушкин всего лишь жалкий копиист. Его бы ко мне в департамент, копии с бумаг снимать, в помощники вот к нему, к Хлестакову! Что, Хлестаков, взял бы ты его?
Хлестаков. Нет-с, ваше превосходительство! Почерк небось дурен!
Хохочут дуэтом: значительное лицо бухает солидным смешком, Хлестаков подхихикивает. И насмеявшись, уходят. Архип Архипович и Гена остаются вдвоем.
Гена. Ну, Архип Архипыч, спасибо вам! Не ждал я от вас такого! Против кого меня поддержали!
Профессор (кротко). Но, ведь я же сказал правду, Геночка!
Гена. Правду!.. А почему ж я этих строчек не помню – про губернатора в лодке?
Профессор. Вероятно, потому, что в окончательный текст они не вошли.
Гена. Вот видите! Не вошли все-таки! А вы меня из-за них на посмешище выставили!
Профессор. Не сердись. Зато теперь ты увидел, что для современников пушкинская фантазия была неотрывна от самой что ни на есть реальной действительности. Ведь так, Геночка?
Гена. Пусть так. Но мне, Архип Архипыч, все равно обидно, что Пушкин...
Профессор. Что такое? Ты готов разочароваться в Пушкине?
Гена. Я не сказал: разочаровался. Я сказал: обидно. Зачем он даже историю со скачущим памятником у какого-то майора позаимствовал?
Профессор. Наоборот! Он ее решительно переиначил! Вспомни, что у майора Батурина. Два царя – один, основавший Петербург, и второй, способный его погубить. Вот и всё. И Петр представлен весьма однозначно и помпезно – только как символ города, как хранитель его. А у Пушкина он, этот герой и гений, вдруг оборачивается еще и жестоким деспотом, едва какой-то жалкий безумец осмелится угрожать ему. Видишь, какая полнота истории! Какая новизна мысли!
Гена. Это-то я как раз понимаю. А все-таки неужели Пушкин ничего самостоятельно придумать не мог?
Профессор. Опять ты за свое! Нет, сдается мне, ты с чем-то спутал «Медного всадника»!
Гена. С чем же это, по-вашему?
Профессор. Да хотя бы с тем же «Всадником без головы»! Что ж, по-твоему, Пушкин – Майн Рид, что ли? Может, ему вообще следовало назвать «Медного всадника» не «петербургской повестью», а «приключенческой»? И в этом духе и разворачивать сюжет?.. Нет, милый друг, по части фантазии Пушкин мало кому уступал, а уж по части мысли за ним тем более трудно угнаться. И, как видишь, настоящая писательская фантазия, не бесцельная и не развлекательная, случается, не только не противостоит реальности или даже документу, но как бы из них и рождается... Понял? Ах, не до конца? Но конец еще и не наступил. Даже пока не предвидится!
УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ ПУСТОГО МЕСТА
Как Архип Архипович сказал, так оно и есть: до конца мы еще не дошли – да и вообще не дойдем. То есть книга-то, конечно, закончится, и довольно скоро, но вот вопросы: вымысел и действительность (фантазия и быль, как, помнится, выразился у нас Сирано де Бержерак), сказка и правда, мир придуманный и мир взаправдашний, – они, эти вопросы, никогда не иссякнут. Как нескончаема и неиссякаема сама художественная литература. А вопрос, который захватил наших героев на этот раз, касается... Хотя нет, до него самого дело еще не дошло. Пока Гена только торопится рассказать профессору, какую странную историю он вычитал.
Гена. И книга же мне попалась! Такое напридумано, что... Представляете, один военный писарь... Да, я забыл сказать: это еще давно было, при царе Павле Первом... В общем, этот самый писарь сидел и приказ переписывал. Ему в приказе надо было перечислить, какие офицеры Преображенского полка куда назначались. А он очень торопился, все боялся, что к сроку переписать не успеет, ну и...
Профессор. И, торопясь, допустил при переписывании ошибку.
Гена. Откуда знаете? Даже две! Например, ему было нужно написать: «...подпоручики же такие-то...» Забыли, как их звали. Не важно. Предположим, так: «...подпоручики же Иванов, Петров и Сидоров назначаются туда-то и туда-то». А он, писарь то есть, взял да и написал нечаянно: «...подпоручик Киже». Понимаете? Вроде фамилия такая получилась – Киже! (Боясь, что перебьют.) Но это еще что! Когда приказ к императору Павлу попал, тому захотелось там хоть что-нибудь исправить – характер у него такой был. Он и приписал сверху: «Подпоручика Киже назначить... в общем, не туда, куда его назначили, а в караул». Дворец караулить. Понимаете, что произошло?
Профессор (улыбается). Да понимаю, успокойся.
Гена. Тут все и началось. Получает командир полка этот приказ, самим царем подписанный, и не знает, что ему делать. Офицера-то у него такого нету! Но царю сказать побоялся: вдруг обозлится? Только посоветовался с царским адъютантом, как быть, а тот совет дал. Императору, говорит, ничего не доносите. Просто считайте подпоручика Киже в живых. И действительно назначьте в караул. Так вот и решил. Но потом...
Профессор (ему все-таки не хватило терпения). Но потом этот самый несуществующий подпоручик, которого, естественно, император Павел не видел и не мог видеть в глаза, попал по случайной причине в царскую немилость и его велено было сослать в Сибирь под надзором двух гвардейцев...
Гена (увлеченно подхватывает). Точно! Там это здорово написано: шагают эти гвардейцы по дороге, будто и правда кого-то ведут, а между ними пустое место!..
Профессор. Вот именно. Ну а дальше все повернулось в другую сторону. Император, вообще отличавшийся капризностью нрава, вдруг передумал и помиловал это пустое место. Стал повышать в чинах и в конце концов даже произвел в генералы...
Гена (он только сейчас опомнился – так, значит, захватила его эта фантастическая история). Выходит, вы эту книжку знаете? А я-то... Ну, все равно! (Снова загорается.) Нет, это ж надо было придумать! Кому бы еще такое в голову пришло?
Профессор. Ты полагаешь: решительно никому?
Гена. А что? Почему вы спросили?
Профессор. Потому что, дружок... Но к чему тратить слова? Давай-ка лучше, как обычно, сразу отправимся – только нет, не в рассказ Юрия Тынянова «Подпоручик Киже». Вообще не в рассказ – в сказку!
И до нашего слуха доносится песенка двух ткачей, они напевают вполголоса, занятые своей работой. Весьма странной, судя по их же собственным словам.
