Я дарю тебе радугу - Иоланта Ариковна Сержантова
Самой собой. В любви предвосхитить,
Который из двоих сильнее любит…
Простого проще. Время всё рассудит,-
Так говорят. Тепрь – глубокий вдох
И выдох медленный, чтоб тот цветок засох,
Который не посажен семенами.
Нам не дано всё знать, что будет с нами.
Соловьи купаются и пьют…
Соловьи купаются и пьют.
Песен спозаранку не поют.
Некогда. Задуматься про это,
Скоро истекающее лето,
Что смочило Вечности песок,
Им не удаётся. Жизни сок
Где-то там, на донце, сладкой взвесью
И перебродил. Унылой песнью
Тянется закат. Рассвет – бродяга…
Где-то горизонт струной натянут.
Он не зазвенит, не звякнет ложка,
Солнышко – желтком, да так, немножко,
После протечёт по дню, пылая,
Что и для чего, он сам не знает.
Кто-то подтолкнёт ладонью в спину…
И листом сухим с деревьев мимо
Тех же соловьёв, что пьют и плачут,
Только от чего, не знают, значит.
Вещи…
Переживают вещи за людей?
Они людей, подчас, переживают,
И после них, ненужные, ветшают,
Лишённые прикосновений. Тот недей,
Неделями который ленью занят,
И он оставит: стул, кровать и сани,
В углу сарая, да мешок в сенях,
С которым собирался он "на днях"
Туда, куда доселе не добрался,
А то бы по сейчас под ним скитался,
Сгибаясь, но с улыбкой на устах.
И второпях, той жизни ведал страх,
И радости, и дней очарованье,
Но предпочёл безделие скитанью.
Он в мыслях возносился так далёко…
Со стороны ж казался недалёким.
И вещи, что остались, как послед
Его судьбы, которой больше нет.
Месяц
Натянув тельняшку облака
В бело-чёрную полоску,
Месяц был уже не яблоком,
Парнем был, своим, что в доску.
И под плечи вату белую
Он не прятал, чтоб понравиться.
Не скрывал он душу смелую.
Никому с собою справиться
Он вовеки не позволил бы,
Кроме милой красной девицы.
И любил бы, и неволил бы,
Только лаской,той, что теплится
Огоньком свечи, лампады…
И зари румянцу рады.
Впрочем, слишком он далёко.
Месяц. Виден чистым оком,
Да на небе ясном, звёздном.
Утром ранним, ночью поздно.
Муха
Потирает ручки муха.
Нет ни голоса, ни слуха,
Но поёт на слух прекрасно.
Часто ли молва напрасно
Обвиняя муху в бедах,
Гонит с окон, и с обеда,
В угол, где с авоськой врозь
Ждёт жужжанья на авось
Мать тех многих паучат,
Что расслышав, не кричат,
Но, храня свои секреты,
Сеть плетут напротив света.
И гудит сердито муха…
Но она вошла без стука,
Да в гамак! Застряла лапка?!
Мы ж её газетой, тапком…
Чтобы в раз другой не смела!
Муху эта речь задела,
С паутины лоскутом
Прочь летела. Этот дом,
Так кляла, что по дороге
Угодила в клюв сороке,
И теперь, по тем же слухам,
В гости ждём другую муху.
Только та идти не хочет,
Часто крыльями хлопочет
Подле двери и окна.
Значит, умная она!
Среда
Редеющий лес… Рдеет лето,
В смущении тает заря.
К рассвету вернётся, но где-то
Проводит всю ночь, говорят.
И утром – припухшие веки,
И губы чуть ярче, чем были.
Любовь, что бывает навеки,
Случается часто. Но пылью
Молвы посыпаема частью,
Бы-ва-ет! И это – то счастье,
Которого ради выходим на свет
Из круга, которого вроде бы нет.
Из той темноты, за чертой, за чертогом.
Но то не ко мне, то – спросите у Бога.
Редеющий лес… Травы инеем седы…
То думы, хандра и обычно по средам.
Воробьиная ночь…
Воробьиная ночь… Не ко времени. Лето
Ускользает от нас, тени больше, а света
Каплей меньше. Поспешен, прохладен закат
Обжигая ладони, под времени скат,
В сумрак дали и узкую щель горизонта
Прячет солнце свой лик. От натянутой тонко
Паутины струной как звучанья добиться?
В Воробьиную ночь лучше прежнего спится,
И не снится никто, белый всполох мешает,
А луны не видать. Белый маленький шарик
Закатился за лес, ватой облака спутан.
И не ждёшь тех чудес от него почему-то.
О которых загадывал в детстве. Далёко.
Воробьиная ночь… Я грущу. Одиноко.
Мгновение тому назад
Мгновение тому назад.
Та жизнь,которая случилась
Сложилась или не сложилась
Про то, гадая в звездопад,
Я не задумаюсь. Иначе,
Пожалуй, не сдержусь, заплачу.
Мгновение тому назад,
Всё то, что, так казалось, будет.
Та жизнь, "которая рассудит",
Не рассуждая, полнит ряд
Потерь и в ней, которым рад
Ты был единожды иль дважды.
С кем, повидавшись лишь однажды,
Не расставался никогда.
Иные, долгие года,
Звездой моргнули скоро слишком.
И чудилось, что здесь ты лишний…
Стремился прочь. Потехи ради?
Туда, где будут просто рады,
Простят неслыханны грехи?!
Прочтут, послушают …стихи,
И помолчат у изголовья.
Да назовут… своей любовью.
Мгновение тому назад,
Не запретив себе перечить,
Ты избегаешь новой встречи.
Мгновение… тому назад.
Удел
Ветки листья роняют каплями,
И вспорхнувши на землю птицами,
Листья часто по ветру плакали,
Голой веткой стуча, как спицами
Друг об дружку. Нужда – затейница.
Жизнь проходит, а мне не верится.
Жизнь – не то, что о ней мы думаем,
И играя дороги струнами,
На луну не смотри доверчиво,
Ночью поздно и ранним вечером.
Как её не ищи. а спрячется,
Ну, а после – дождём расплачется,
Про судьбы облака, застенчиво,
И туманом вздохнёт, да нечего
Уж поделать. И мы это тоже не сможем.
Он несложен, но рифмою сложною сложен
Тот удел, что уйдёт в лихорадке заката.
А зачем приходил? Я не знаю. Загадка.
Зря…
Стрекоза над лесною тропинкой зависла.
Шмель, что вздрогнул от писка того комара,
Понял: лето кончается. Осень. Пора
Собираться в дорогу. Затягивать смысла
Он не видел. Затягивал только подпругу,
И летал, куст калины касаясь, по кругу,
Да гудел, недовольный. Конечность конечно
Не даёт насладиться, лишь детство беспечно,
И тревоги мелкИ, и мелки на дорожках,
Что темнеют… "Ну, мама! Побуду! Немножко!"
Но дождями размыт, как слезами, тот мел.
Ну и что же, что был, ну что же, что бел?..
Стрекоза над тропинкой зависла надолго.
Видно, просто задумалась, только без толка
Те раздумья. Ещё бы! Она ж стрекоза,
Да не знает про то, как и дождь, как гроза,
Что смывают рисунки. Начерчено мелом:
"Ну и что же, что зря, ну и что же, что белым…"
Кошмар
Ручьями рельс по струнам проводов,
Не выходя за рамки детских снов,
Мы снова возвращаемся в былое,
Но видим лишь хорошие, а злое
Теряем мы, по той, в пыли дороге.
Она-то помнит многое о многих,
Да никогда… Ей некогда судачить!
К тому же память всё переиначить
Старается. И мы виной тому…
Судить не вправе, судя по всему,
Да так, в потоке времени, как боли,
Кричим про то нечисто в чисто поле.
И от того-то там рыдания ветров…
То не они, кошмар из детских снов.
Сова летела…
Сова летела над дорогой пылью, низко.
Земля казалось ей родной, знакомой близко.
Да так и было! Но вмешался яркий свет.
Дорога есть, а вот совы той больше нет.
Одно перо, листом осенним, рано павшим.
И жизнь закончена. Усталым днём вчерашним
Всё завершилось. Там и праздники, и будни.
Нет одного, зато какого! – слова "будем".
Не разомлеешь. Время ветром разметало.
Не отыскать его теперь, и как попало
Мечты и грёзы грузом пали. Грозы слёзны.
И всё, что важно оказалось несерьёзным.
Сова летела над дорогой, в лес стремилась.
Который год, в последний раз, судьбе на милость.
Может быть…
Ливни, холод. А лета примета – гроза,
Будто кто-то кричит, чтоб успеть рассказать
Про судьбы экивоки, намёки, которых не счесть:
Торопись, поспеши, ну, покуда ты можешь и здесь!
Спесь, сбиваема ветром,
а ворон, что кружит над лесом,
Будь доволен, покуда он мимо. С его интересом,
К той, столь мрачной, иной, неземной стороне,
Ты его сторонись, присмотрись к облакам и луне.
На лазурь глубины, мелководья прозрачный янтарь
Ты гляди, сколько можешь,
ведь жизнь – это временный дар.
Не навечно, на очень недолго.
Низачем, зря, без толка, да только
Ты запомни её, просто так. Может быть
И она про тебя не сумеет забыть.
Бабочки
