Преступление. Наказание. Правопорядок - Енок Рубенович Азарян
Так как ст. 79 УК РФ не устанавливает каких-либо правовых критериев определения возможности окончательного исправления осужденного без полного отбывания им назначенного по приговору суда наказания, было бы достаточно целесообразно в этой же статье установить для суда обязанность периодически (скажем, каждый квартал) проверять, не следует ли предоставить данному осужденному к лишению свободы лицу условно-досрочное освобождение от дальнейшего отбывания им наказания (см. параграф 67 УК ФРГ). Такая периодическая обязанность суда, с одной стороны, вполне соответствовала бы праву осужденных на своевременное освобождение от отбывания назначенного им наказания, а, с другой – оставила бы меньше возможности для опытных притворщиков ускользнуть от отбывания надлежащего наказания путем злоупотребления своим «примерным поведением» на последних стадиях отбывания наказания, особенно после истечения соответствующих сроков, предусмотренных в ч. 3 ст. 79 УК РФ.
Очень важно, чтобы преступление, совершенное по неосторожности, после условно-досрочного освобождения осужденного от отбывания наказания за совершенное умышленное преступление не рассматривалось как достаточное основание для отмены решения суда об условно-досрочном освобождении, поскольку совершение неосторожного преступления вовсе не свидетельствует о ненадлежащем процессе исправления данного осужденного (п. 2 ст. 72 УК РФ).
Если осужденный проявляет стремление к получению образования или профессиональной подготовки, то администрация исправительного учреждения обязана ходатайствовать перед судом о возможности замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания, или изменения условий содержания отбывающим лишение свободы путем его перевода из одного вида исправительного учреждения в другое, с менее строгим режимом (ст. 51, 53 и 365 УПК РФ).
В ст. 80 УК РФ и ст. 77 УК РА устанавливается только срок, при котором возможна замена наказания, но определяются правовые критерии такой замены. Здесь для суда представляется целесообразным изучить график периодически оцениваемых администрацией исправительного учреждения успехов осужденного в общеобразовательной и профессиональной подготовке, труде и дисциплине, что может стать правомерным основанием для суда при решении вопроса о замене наказания конкретного осужденного более мягким.
Для полного учета особенностей правомерной кооперации суда и исправительных учреждений в решении вопросов досрочного освобождения от наказания либо его изменения необходимо внести соответствующие поправки в уголовный, уголовно-процессуальный и уголовно-исполнительные кодексы, в частности, учредить новый институт суда по надзору за исполнением наказаний.
Наказание осужденного может быть существенно смягчено также в пределах одного и того же вида путем смягчения условий режима отбывания наказания: скажем, из тюрьмы в исправительные колонии особого, строгого, общего режима или в исправительные колонии-поселения, предусмотренные в ч. 1 ст. 56 УК РФ. Поэтому ст. 80 УК РФ и ст. 77 УК РА было бы правомерно озаглавить так: «Замена неотбытой части наказания более мягким видом или режимом наказания» и в ней же дополнительно предусмотреть важнейшие принципы и порядок перевода осужденных к лишению свободы из одного вида исправительных учреждений в другой, менее строгий вид. Это, в свою очередь, гарантировало бы более дифференцированный подход к реализации совместной программы суда и пенитенциарных учреждений по поводу своевременной и целесообразной корректировки назначенного судом наказания в зависимости от степени достижения целей данного вида или режима наказания. Совместная деятельность по эффективному осуществлению каждой стадии индивидуальной для каждого осужденного программы исправления вовсе не должна исключать судебного контроля за деятельностью администрации пенитенциарных учреждений с целью недопущения необоснованных представлений со стороны администрации об условно-досрочном освобождении или замене неотбытой части наказания на более мягкий вид или режим наказания без предварительного собеседования с самим осужденным, тщательного анализа его биографических данных и его ценностно-психологической установки, успехов в общеобразовательной и профессиональной подготовке и т. д.
Уголовное наказание ни в коем случае не может быть монотонным процессом испытания личности осужденного, а всегда должно иметь динамичное содержание и гибкое воздействие на духовное преображение сознания осужденного. Например, для лишения свободы наличие карательного компонента должно быть характерно главным образом для начального этапа нравственной реформации осужденного, дисциплина и режим наказания – для последующего этапа, а обучение и профессиональная подготовка и дальнейшая ресоциализация осужденного – для заключительных этапов реализации уголовного наказания. Именно поэтому предложенные выше поправки в ст. 80 УК РФ и ст. 77 УК РА представляют собой более гибкое и эффективное решение проблемы своевременной и целесообразной замены вида и режима отбывания наказания в зависимости от вышеперечисленных критериев. Это также было бы довольно созвучно с требованиями ч. 3 ст. 60 УК РФ, которая обязывает суд при назначении наказания учитывать влияние назначаемого наказания на процесс исправления осужденного и на условия жизни его семьи. Тем самым обеспечивалась бы необходимая информационно-деловая связь (feedback) между осужденными, исправительным учреждением и назначающим и корректирующим наказание судом в зависимости от поставленных в приговоре целей наказания и изменяющихся обстоятельств процесса духовно-моральной реформации осужденного.
§ 4. Неправомерность конституционных институтов амнистии и помилования
В соответствии с п. «е» ст. 103 Конституции РФ и ч. 1 ст. 81 Конституции РА, соответственно Государственная Дума Федерального Собрания РФ и Национальное собрание РА имеют право объявлять амнистию в отношении лиц, совершивших преступления.
Пункт «в» ст. 103 Конституции РФ и п. 17 ст. 55 Конституции РА дают право президентам России и Армении на помилование осужденных.
Надо заметить, что идея амнистии и помилования исторически восходит к праву монарха проявить акт милосердия (regnum gratiae) к лицам, признанным виновными в совершении того или иного преступления. Именно эта «монаршья прерогатива» в форме исторического пережитка и отражена в конституциях и действующих законодательствах большинства стран мира, хотя правовые основания данного явления, на наш взгляд, являются более чем сомнительными, а все дело в том, что возможное на уровне и в области религии и нравственности не всегда бывает реальным и целесообразным в области права, и смешивать эти две весьма взаимосвязанные области, не видя их существенных особенностей, совершенно не правомерно.[169]
Еще в Древнем Китае мыслящие люди были убеждены, что «если закон требовал наложения наказания, а государь при этом лил слезы, то этим он выражал свое человеколюбие, а не осуществлял управление. Проливать слезы и не желать прибегать к наказаниям – таков закон. Древние правители выше всего ставили закон, а не подчинялись своим слезам».[170]
«Право помилования (jus aggratiandi) преступника, – писал в связи с этим Кант, – будь то смягчение наказания или полное освобождение от него, – это самое щекотливое из всех прав суверена: оно доказывает блеск его величия и в то же время ведет
