Марианна Басина - В садах Лицея. На брегах Невы

В своей типографии в Грузине Аракчеев печатал распоряжения крестьянам. «У меня всякая баба должна каждый год рожать, и лучше сына, чем дочь. Если у кого родится дочь, то буду взыскивать штраф».

На такой манер он управлял и Россией. При нем появились военные поселения.

Пушкин писал своему приятелю офицеру Мансурову, посланному в Новгородскую губернию: «Поговори мне о себе — о военных поселениях. Это все мне нужно — потому, что я люблю тебя — и ненавижу деспотизм».

О военных поселениях рассказывали ужасы.

Казенным мужикам целых волостей обривали бороды, надевали солдатские шинели и, обрекая на двойные тяготы — как крестьян и как солдат, — расписывали по полкам.

Дома, имущество — ничего им не принадлежало. Их муштровали и заставляли работать в поле. Они вставали и ложились под барабанный бой.

Бабы по команде топили печь, варили что приказано. За малейшее неповиновение секли. Такая же участь ждала и детей. С шестилетнего возраста их одевали в военную форму. Они становились маленькими солдатами. — кантонистами.

Изуверская затея — прорезать всю Россию с севера на юг полосой военных поселений — принадлежала царю. Выполнял ее Аракчеев.

Он твердо запомнил слова царя, что если даже придется уложить трупами всю дорогу от Петербурга до Чудова — больше ста верст, — военные поселения все равно будут введены. А трупов хватало.

Испугавшись военных поселений, крестьяне бунтовали. И граф Аракчеев шел на них войной, как на заправского врага, вел артиллерию, кавалерию. Бунтовщиков расстреливали, рубили, прогоняли сквозь строй.

«Известия о новгородских происшествиях привели всех в ужас», — вспоминал декабрист Иван Якушкин.

У Муравьева обсуждали все в подробностях. Поручик Илья Долгоруков — «осторожный Илья» — состоял адъютантом при самом «змее» Аракчееве. Он, по словам Якушкина, «имел возможность знать многие тайные распоряжения правительства и извещать о них своих товарищей».

Для товарищей Ильи Долгорукова и Никиты Муравьева это было небезразлично. Ибо все они состояли членами тайного общества. Не имея возможности бороться со злом явно, они решили бороться тайно. Основали сперва «Союз Спасения», потом «Союз Благоденствия».

«Читал свои Ноэли Пушкин»

Целью тайного общества было спасти Россию. Но как? Об этом много говорилось на сходках у Муравьева.

Тут Лунин дерзко предлагалСвои решительные мерыИ вдохновенно бормотал.Читал свои Ноэли Пушкин.Меланхолический Якушкин,Казалось, молча обнажалЦареубийственный кинжал.Одну Россию в мире видя,Преследуя свой идеал,Хромой Тургенев им внималИ, плети рабства ненавидя,Предвидел в сей толпе дворянОсвободителей крестьян.

У Пушкина навсегда остались в памяти многолюдные собрания, где в колеблющемся свете свечей смешивались яркими пятнами цветные мундиры офицеров, а среди них кое-где проглядывали черные фраки штатских. Было шумно. Кто-то стоя ораторствовал, кто-то возражал. Иные слушали и курили. Иные в волнении ходили по комнате.

Описывая эти собрания, Пушкин выделил троих: двоюродного брата «беспокойного Никиты» — Михаила Лунина, подпоручика Семеновского полка Ивана Якушкина и Николая Тургенева.

Не видя иных путей осуществить свою заветную цель — добиться уничтожения в России рабства, Николай Тургенев вступил в тайное общество. Он действовал красноречием, словом.

Михаил Лунин предпочитал другое оружие.

Рослый красавец с русыми волосами и темными глазами на бледном лице, он мог поразить воображение и не столь пылкое, как у Пушкина. Глубокий ум, обширные познания и при этом отчаянная храбрость. Лунин не раз ее доказывал в 1812 году, когда служил в кавалергардах. Рассказывали, что он просил главнокомандующего Барклая-де-Толли послать его парламентером к Наполеону. Не для того чтобы вести переговоры с императором французов, а чтобы убить его. И выполнил бы это, если бы его послали.

Лунин смеялся над теми, кто, вступив в тайное общество, собирался «наперед Енциклопедию написать, а потом к революции приступать». Сам он жаждал действий, был за «решительные меры». Он предлагал с отрядом в масках подкараулить царя на царскосельской дороге и убить его.

Членам тайного общества хотелось как можно скорее осуществить свои планы. Момент смены царей был для этого удобен.

К тому же в Александре изверились. Разыгрывая либерала, он клялся в парижском салоне известной французской писательницы госпожи де Сталь, что уничтожит в России рабство. Сулил и конституцию. А дал аракчеевщину, военные поселения.

Россию и русских царь явно презирал. Чего только стоило его поведение на смотре при Вертю! Когда английский герцог Веллингтон, глядя на выправку, чеканный шаг русских войск, заметил: «Я никогда не воображал, что можно довести армию до такого совершенства», царь громко сказал ему: «Этим я обязан иностранцам, которые служат у меня».

Слова его прозвучали как пощечина русским.

После разгрома Наполеона Александр кроме русского занял и польский престол. И вот осенью 1817 года пошли упорные слухи, что царь собирается отдать Польше исконные русские земли на Украине и в Белоруссии. Тогда-то и вызвался «меланхолический Якушкин» убить царя. Он сам рассказал, как это было. «Я ходил по комнате и спросил у присутствующих, точно ли они верят… что Россия не может быть более несчастна как оставаясь под управлением царствующего императора: все стали меня уверять, что… несомненно. В таком случае, сказал я, тайному обществу тут нечего делать, и теперь каждый из нас должен действовать по собственному убеждению. На минуту все замолчали. Наконец Александр Муравьев сказал, что для отвращения бедствий, угрожающих России, необходимо прекратить царствование императора Александра и что он предлагает бросить между нами жребий, чтобы узнать, кому достанется нанести удар царю. На это я ему отвечал, что они опоздали, что я решился без всякого жребия принести себя в жертву и никому не уступлю этой чести». Якушкин собирался взять два пистолета: из одного застрелить царя, из другого себя, чтобы было похоже на дуэль со смертельным исходом.

Описывая сходки молодых вольнолюбцев, Пушкин помянул и себя: «Читал свои Ноэли Пушкин». Ноэли — остроумные и злободневные политические песенки — родились во Франции. Они писались к рождеству. Изображалось в них рождение Христа и поклонение ему волхвов. Но изображалось необычно. Соль была в том, что вместо волхвов к младенцу Иисусу являлись совсем другие лица — современники автора ноэля, те, кого хотел он высмеять.

По рассказам очевидцев, да и по собственному свидетельству Пушкина, известно, что написал он несколько ноэлей. Но сохранился лишь один — «Сказки». Пушкин приурочил его к рождеству 1818 года.

Как раз в это время в Россию из очередной поездки за границу возвратился царь. Он ездил на конгресс в немецкий город Аахен и там вместе с прусским и австрийским правительствами заявил о своей готовности бороться с революциями — «увлечениями» народов. Подтвердил свою роль буки-пугала, устрашителя Европы.

И вот когда Александра торжественно встречали в Зимнем дворце, на сходках молодых вольнодумцев звучал задорный ноэль, где изображался приезд царя. И как полагается в ноэле, визит к младенцу Христу-спасителю и его матери Марии:

Ура! в Россию скачетКочующий деспот.Спаситель громко плачет,За ним и весь народ.Мария в хлопотахСпасителя стращает:«Не плачь, дитя, не плачь, сударь:Вот бука, бука — русский царь!»Царь входит и вещает:

«Узнай, народ российский,Что знает целый мир:И прусский и австрийскийЯ сшил себе мундир.О радуйся, народ: я сыт, здоров и тучен;Меня газетчик прославлял;Я пил, и ел, и обещал —И делом не замучен».

Чтобы это понять, надо вернуться несколько назад, к весне 1818 года. В марте этого года царь ездил в Польшу. Нарядившись в польский военный мундир, он открывал в Варшаве первое заседание парламента — сейма — и произнес там речь. В речи обещал, что даст России конституцию, как дал уже Польше.

И людям я права людей,По царской милости моей,Отдам по доброй воли…

Так обещает царь в ноэле.