Теодор Гриц - Меткие стрелки

Воронин прицелился в светлое пятно под шлемом. Фашист шагнул из-за своего укрытия и упал. Правая рука его свесилась за подоконник, как будто пытаясь поймать на лету рухнувший вниз горшок с белой геранью.

Если снайпер стоит во весь рост с солнечной стороны, куст его не скроит.

У куста нужно прятаться с теневой стороны.

Разговор начался мирно. Волков рассказывал, как однажды на лужайке у немецких окопов появилась гнедая поджарая лошадь:

— Ну, лошадь как лошадь. Только смотрю я: кругом трава по пояс, самая медовая трава, а лошадь в задумчивость впала — не ест, глаза в нашу сторону пялит. Для проверки пальнули в нее разок. И что же вы думаете? Из-под конской шкуры выскочили два фрица и со всех ног к роще. Добежать мы им не дали. Вот и выходит: как ни маскируйся, а от артиллерийского глаза не спрячешься.

— Не спрячешься! — насмешливо повторил Леонов. — Просто твои фрицы плохо замаскировались.

— Как — плохо? — возмутился артиллерист. — Попробуй ты замаскироваться лучше.

— Что ж, попробую. В трех шагах будешь стоять и не увидишь.

— Хвастаешь, снайпер! Я на десять метров лапки у мухи пересчитаю да еще скажу, на какую прихрамывает. Не тебе меня одурачить.

Поспорили на ложку. У Волкова ложка была прозрачная, из пластмассы, а у снайпера — из нержавеющей стали.

Через полчаса, как условились, за Волковым пришел сержант, которого выбрали судьей. По жердочке они перебрались через ручей и поднялись на холм. У подножия его буйно разрослась крапива. Левее начинался сосновый бор. По скату холма проходила глубокая траншея. Ее вырыли недавно, и земля на бруствере не успела еще просохнуть.

— Зарабатывай ложку, — сказал сержант. — Здесь где-то он и спрятался.

Волков заглянул в траншею, а потом внимательно осмотрел заросли крапивы. В одном месте стебель был сломан и на листьях отпечатался подкованный каблук.

«Ага, голубчик! Вот где ты!» — подумал Волков и, сдерживая радостную улыбку, вытащил из бруствера лопату. Спустившись к подозрительному месту, он раздвинул рукояткой жгучие стебли и сказал:

— Вылезай!

Никто не откликнулся. Он обошел холм кругом, расчищая себе дорогу лопатой. Леонова нигде не было.

Артиллерист чувствовал себя уже не так уверенно. В раздумье поднялся он на холм, стал на высокий бруствер и еще раз огляделся.

— Может быть, в лесу? — нерешительно спросил он сержанта. И вдруг земля под ним заколыхалась. Волков отскочил в сторону. Из самого бруствера, отряхивая с себя комья серой глины, поднялся Леонов.

— Ты что, думаешь, перышко? — сердито проворчал он. — Тоже мне артиллерийский глаз! На самую грудь взгромоздился. Давай-ка сюда пластмассовую.

Виновато улыбаясь, Волков вытащил из-за голенища ложку и протянул снайперу. Тот разглядел ее на свет, попробовал, сгибается ли.

— Хорошая ложка, — сказал он тоном знатока. — Только моя не хуже. Получай обратно и помни, как надо маскироваться. Прячься там, где никто тебя не будет искать. Под самым носом у фашиста иной раз безопаснее, чем в кусте, за которым он обязательно будет следить. И не гоняйся ты, братец, за конскими шкурами. Это на дураков. Тяжелый гардероб не для солдата. Пошевели только мозгами, и всегда на месте окажется самая лучшая маскировка.

Этим и закончился спор снайпера с артиллеристом. Леонов дал посрамленному сопернику правильный совет. У толкового солдата маскировка под рукой. Еловые лапки, листья, камыш, мох всюду найдутся. Песок лежит — снайпер в песок зароется, снег — в снежный сугроб превратится.

Так нельзя маскироваться.

На дереве нужно укрываться за стволом.

Не сплошает он и в городе. Тут его выручат груда кирпичей, листы кровельного железа, обвалившаяся штукатурка или подбитый танк.

В заводском районе в Сталинграде на очень важном участке стояло несколько железных бензохранилищ. В одном из них, изрешеченном осколками бомб и снарядов, засел наш снайпер. Здесь происходил жестокий бой. Даже привыкшие ко всему сталинградцы говорили, что «у бензохранилищ куришь махорку из одного кисета со смертью». Несколько раз рубеж переходил из рук в руки, а снайпер оставался на месте, так и не замеченный врагом.

Недалеко от Ленинграда наши войска при обходе взорвали железнодорожный мост через Неву. Две фермы, примыкавшие к нашему берегу, остались целы, а третья, искореженная взрывом, повисла в воздухе. Снайпер Пчелинцев прополз сюда по железнодорожному полотну и спрятался под перекрестием балок, почти на самой середине реки.

Было очень холодно. Железные фермы покрылись инеем, и Пчелинцев чувствовал, как мороз забирается под полушубок. Хотелось размять окоченевшее тело, но двигаться было нельзя, и он только усиленно шевелил пальцами. Невесело было лежать на морозном ветру в оледеневших балках, но зато позиции противника были отсюда видны как на ладони.

Кромку берега фашисты густо заплели витками тонкой проволоки, дальше тянулся забор на низких кольях, а еще дальше — блиндажи и траншеи, уходившие в лес.

Когда появлялся враг, Пчелинцев не чувствовал, как холодный металл затвора обжигает пальцы. Он прикладывался осторожно, чтобы от дыхания не запотел окуляр прицела.

Несмотря на леденящий душу холод, Пчелинцев в течение недели вел снайперский огонь с разрушенного моста. Он убил семнадцать гитлеровцев, засек и нанес на карту вражеские блиндажи и пулеметные точки, уничтоженные потом огнем нашей артиллерии. Гитлеровцы начали обстреливать мост из минометов, когда снайпер уже сменил позицию.

Кроме самодельных шапок-невидимок, у снайпера есть и готовые, «казенного образца»: защитная гимнастерка и серая шинель, белый халат зимой и зеленая плащ-палатка летом. Есть в его незатейливом гардеробе еще один костюм, о котором надо рассказать подробнее.

Тот, кто был в Москве в начале Великой Отечественной войны, никогда не забудет разноцветные полосы, квадраты и пятна неправильной формы, которые появились на стенах и крышах домов и даже на асфальте площадей. Кроме того, многим приходилось видеть в таком же пестром наряде танки, орудия и машины. Эта причудливая пятнистая раскраска называется камуфляжем.

Для чего же она нужна?

Проделайте простой опыт. Покройте обыкновенную белую тарелку, из которой вы едите суп, пятнами черной туши так, чтобы они подходили к краям. Поставьте теперь «камуфлированную» тарелку на черный стол и отойдите на несколько шагов. Пятна туши сольются со столом, и вы увидите только белые кусочки неправильной формы. Окрашенные части как бы выпадут из тарелки, и она станет неузнаваемой. Если вы поставите замаскированную тарелку на белую скатерть, будут видны только черные пятна, а белые исчезнут.

Снайпер в зеленом халате на травянистой лужайке невидим. Но стоит ему переползти на пашню или подойти к бревенчатой избе — и он сразу себя выдаст. Зеленый силуэт на черноземе или на фоне коричневой стены будет виден издалека. Вот тут-то снайпера и спасает камуфлированный халат. С ним нигде не пропадешь. Это та же тарелка, расписанная тушью.

Зеленые пятна сольются с травой и листьями, коричневые — с глиной и стволами сосен, серые — с песком, со скалами, с бетонными стенами, черные — с черноземом и обуглившимися балками, белые — со снегом. Напрасно враг будет портить себе зрение.

В окопе нужно укрываться так, чтобы задняя стенка за спиной бойца поднималась выше передней,

иначе голова будет резко вырисовываться на фоне неба.

Этого снайпера противник не заметит,

а этого обнаружит быстро.

Он увидит только не слившиеся по цвету с фоном пятна неправильной формы и ни за что не догадается, что это и есть снайпер, которого он так старательно разыскивал.

Если снайпер в камуфлированном халате и ящерица, меняющая свою окраску, побьются об заклад, кто из них лучше сумеет стать невидимым в самой разнообразной обстановке, — ставьте, читатель, на снайпера. Тропическая ящерица наверняка проиграет пари.

Актеру постоянно приходится изменять костюм, фигуру, лицо. Недаром в старину актера называли лицедеем. Сегодня он венецианский мавр Отелло, завтра — король Лир, а через день может быть гоголевским городничим, Фамусовым или Любимом Торцовым.

Еще более удивительные превращения совершаются «за кулисами» переднего края. Зритель, то-есть противник, видит куст, груду камней или снежный сугроб, а если бы ему удалось проникнуть «за кулисы», он увидел бы, как такой «сугроб», потягивая махорочную ножку, вкладывает в магазин новую обойму.