Теодор Гриц - Меткие стрелки

Заберется стрелок в моховой колпак, проделает несколько дырочек и бьет на выбор. Надо сменить позицию — «валун» медленно, вершок за вершком, отползает в сторону. Делал он это с выдержкой и терпением таежного охотника. Не раз случалось, что такие «валуны» подползали вплотную к австрийским окопам и, высмотрев все, что нужно, благополучно возвращались к своим.

Нет такой маски, которая бы всегда и везде скрывала бойца. Невидимый на снегу белый халат за километр увидишь среди яркой зелени; укрытие, отлично скрывавшее стрелка утром, может сделаться для него могилой в полдень.

Везде и всегда снайпера окружают «друзья», которые его прячут, и «предатели», которые выдают его врагу. Надо знать характер и тех и других, и тогда шапка-невидимка окажется всегда под рукою.

Лучший друг бойца — местность. В лесу его скрывают деревья, пни, сучья, кучи хвороста, в болотах — камыши и осока, на пашнях — борозды и межи, на жнивье — скирды, копны и неубранный хлеб. В городе снайперу раздолье — дома, подвалы, чердаки, стены и заборы, канализационные люки и фабричные трубы как будто специально созданы для того, чтобы укрыть его от лихого глаза.

Герой Советского Союза Иван Меркулов знает, что шапку-невидимку можно разыскать в любом месте. Бой идет на болоте — искусный снайпер замаскировался осокой и тростником.

Даже в голой степи воин найдет хорошее укрытие — барханы, кусты перекати-поля, камни и скалы, полузанесенные песком.

Но характер этого друга надо знать хорошо, а то как раз попадешь впросак. Стоит, например, на поляне высокая сосна. Ветви густые, обзор хороший, и стрелять удобно. А заберешься на нее — горько раскаешься. Отдельные предметы всегда привлекают внимание врага. Он тоже хорошо знает, что на такой сосне может спрятаться разведчик или снайпер. Чуть шевельнулся снайпер — и пропал.

Деревья для маскировки надо выбирать с толком. Не заметит снайпер, что на березе много гнезд, — хлебнет горя. Вороны и грачи — тварь суматошная.

Спугнешь их — заорут на птичьем языке: «Караул!», начнут носиться кругом и такую поднимут тревогу, что и слепой увидит.

Охотник, подкрадываясь к дичи, всегда соблюдает два очень важных правила. Во-первых, он следит за тем, чтобы предметы, находящиеся позади и служащие ему фоном — деревья, кусты, горы, — были приблизительно одного цвета с его одеждой. Во-вторых, если замечает, что дичь насторожилась, он замирает на месте и лежит неподвижно, как камень, пока она не успокоится. Так же поступает и снайпер.

Особенно внимателен он к своим движениям. Движение — страшный предатель. Оно притягивает глаз наблюдателя, как магнит железную булавку. Самая высокая трава, самые густые ветви не спрячут снайпера, если он будет двигаться неосторожно.

А опытного бойца и на открытой местности заметить нелегко. То он ползет медленно, миллиметр за миллиметром, не шелохнув ни одной травинкой, то перебежит с такой быстротой, что постороннему наблюдателю покажется, что это мелькнула тень от птицы, то застынет, как изваяние, и часами лежит, не шевеля ни одним мускулом.

Опасный предатель и блеск. На солнце блестят стекла бинокля, блестят прицел, штык, фляга, алюминиевый котелок. Даже шлем, выкрашенный в защитный цвет, дает на солнце отблеск. Наблюдатель хорошо это знает. Чуть заиграл где-нибудь солнечный зайчик, он уже насторожился и высматривает, что тому причиной.

Советского снайпера Михаила Малова однажды спросили, какой, по его мнению, самый опасный демаскирующий признак.

— Блеск! — не задумываясь, ответил снайпер. — Оторвалась у меня недавно пуговица на гимнастерке. Пришил медную некрашеную и забыл про нее. Надо было мне пулемет снять. А рота наша стояла в моховом болоте.

Наблюдатель-невидимка. Его может выдать только блеск стекол бинокля.

Передвижение по-пластунски. Как ящерица, приникнув всем телом к земле, снайпер незамеченным пробирается на глазах у врага.

Нашил я себе повсюду пучки моха, шлем глиной вымазал и тоже мох прилепил, а лицо травой вымазал: есть такая сочная, не припомню, как называется, только тронешь — все руки зеленые. Загримировался на совесть. Между кочками и багульником подполз к немцам, высматриваю. Трех минут не пролежал, вдруг «чвак!» — пуля, «чвак!» — вторая. Эта плечо царапнула. Заметили. Я ходу обратно. Хорошо — воронка была, шлепнулся в нее. Огорчаюсь и думаю: «Какой во мне недостаток?» Тут и увидел пуговицу. Блестит, проклятая, жаром сияет — июнь, солнце. Из-за нее чуть не погиб.

К этому «предателю» с опаской относится каждый боец, понюхавший пороху, а особенно снайпер. Выходя на работу, он тщательно страхует себя от блеска. Каску вымазывает грязью, а если выпал снег, обклеивает бумагой. Винтовку в солнечный день «пудрит»: смажет ствол сверху маслом, а по маслу посыплет песком или пылью. Зимой обкручивает ее белым бинтом.

Медленно и бесшумно, как тени, ползут разведчики в расположение противника.

Тень-предательница.

Тень-спасительница.

Один из самых талантливых наших снайперов — Абдул Сефербеков сделал из бересты трубку н надевал ее на оптический прицел, чтобы скрыть блеск объектива. В кустах, если позиция была надежная и он рассчитывал надолго там обосноваться, сооружал над прицелом шалашик из веток и листьев.

Есть старая сказка о том, как человек продал свою тень, а потом очень по ней тосковал. Любой снайпер охотно уступит свою тень даром, да еще даст что-нибудь впридачу. Тосковать по ней снайпер не будет и при случае помянет ее недобрым словом. Такую ненависть человеческая тень на войне вполне заслужила своей каверзной натурой.

Пробирается снайпер за стеной, солнце светит ему в спину. Не успел дойти до угла, а враг уже наготове, поджидает его. Сквозь плотную кирпичную кладку ни один взор не мог проникнуть. Кто же выдал снайпера? Собственная его тень. Вытянувшись в два роста и забежав вперед, она распласталась на солнечной полянке, словно говоря врагу: «Не прозевай! Идет».

Всюду спешит она с доносом. Лунной ночью на снегу отпечатается синим силуэтом, темной рябью задрожит на воде и, словно вырезанная из черной бумаги, ляжет на песок в знойный полдень.

К счастью, снайпер знает верное средство, как избавиться от навязчивой спутницы. Стоит ему спрятаться в чужую тень, как его собственная исчезает бесследно. Тени деревьев, домов, заборов, холмов не только уничтожают доносчицу, но еще и скрывают бойца.

Каждый солдат, а особенно снайпер, должен быть всегда начеку. Его выдает ветка, качнувшаяся в безветренную погоду; в сильный мороз выдает пар от дыхания; выдают увядшие листья, когда всё кругом зелено; выдает вспышка выстрела, неосторожный шаг, валежник, треснувший под ногой. Трудно перечислить все демаскирующие признаки. Список получился бы огромный и все же неполный.

...Произошло это в 1944 году. В одном доме города Вильнюса полз по паркету на четвереньках снайпер Воронин, чтобы успокоить фашистского автоматчика, засевшего в доме напротив. В комнате никого не было. Только у стен чинно стояли зеленые плюшевые кресла да из золоченой рамы над столом сердито глядел старик с бакенбардами.

Подполз Воронин к окну. Только краешек шлема показался над подоконником, вдруг будто палкой стукнули. Даже зазвенел шлем. «Не случайная, — быстро сообразил Воронин, прижимаясь к полу. — Но как заметили?»

Оглянулся и сразу понял: против окна у стены стоял широкий зеркальный шкаф. Фашист его в зеркале и подстерег, только чуть поторопился с выстрелом.

Выбрался Воронин из зеркальной мышеловки, приоткрыл дверь в соседнюю комнату. Окна здесь были завешаны тяжелыми гардинами. Снайпер немного раздвинул их и осторожно заглянул в узкий просвет. Улицу заволакивали облака кирпичной пыли. Внизу шел гранатный бой.

В доме напротив одно окно было раскрыто настежь, и стекла каким-то чудом уцелели.

Весь подоконник был заставлен горшками с геранью. «Здесь!» — решил Воронин, слегка прищурив круглые, как у ястреба, глаза.

Внизу кто-то яростно закричал, раздался взрыв, потом опять крики и топот бегущих людей. В стеклянном квадрате окна замигали желтые вспышки, темная тень чуть подалась вперед, и Воронин увидел фашиста. Автоматчик стоял не у самого окна, а немного сбоку, за простенком, и высматривал что-то на улице. Если бы не отражение в стекле, трудно было бы его найти.

Воронин прицелился в светлое пятно под шлемом. Фашист шагнул из-за своего укрытия и упал. Правая рука его свесилась за подоконник, как будто пытаясь поймать на лету рухнувший вниз горшок с белой геранью.

Если снайпер стоит во весь рост с солнечной стороны, куст его не скроит.