Альфред Шклярский - Томек ищет Снежного Человека
– Что ты говоришь, браток! Неужели после несчастного Аббаса пришла очередь уважаемого брата нашего друга Смуги?! Ах, если это новое преступление жулика со шрамом на морде, то самое время добраться до его шкуры, – возмущенно сказал моряк. – Слишком много мертвецов встречаем мы на своем пути во время этого путешествия!
– Я никогда не слышал от тебя о брате! – вмешался встревоженный Вильмовский. – Он умер от болезни или от несчастного случая?
Удивленный Смуга взглянул на взволнованных друзей.
– Не могу понять, в чем дело?! – воскликнул он через минуту. – Неужели с Аббасом случилось несчастье?
– В самом деле, ведь вы ничего не знаете, – поспешил боцман. – Бедняга Аббас был убит в тот момент, когда вручал нам ваше письмо и депозит. Его убил преступник с широким шрамом на лице.
Услышав неожиданную весть, Смуга онемел. Однако вскоре он гневно насупил брови и вопросительно посмотрел на Пандита Давасармана. Тот, вероятно, понял немой вопрос.
– Я уже доложил обо всем сэру Янгхазбенду, – сказал он. – Тот обещал заняться поисками убийцы. Ему не уйти от карающей руки закона.
– Но, уважаемый Пандит Давасарман, ведь вы при нас не говорили об этом резиденту, – заявил боцман.
– Сразу же после нашего визита я еще раз посетил сэра Янгхазбенда, – спокойно пояснил индиец.
Вильмовский рассказал обо всем, что случилось в Бомбее. Свой рассказ он закончил следующими словами:
– Убийство Аббаса, а потом длительное путешествие по твоим следам очень нас волновало и тревожило. Я должен признаться, что мы порой не доверяли Пандиту Давасарману, за что теперь приносим ему свои искренние извинения.
– И правда, вы были мне иногда подозрительны, но все, к счастью, выяснилось. Теперь между нами мир, – добавил боцман. – Ведь вы не будете обижаться на нас?
Пандит Давасарман сложил ладони рук, как для молитвы, поклонился и сказал:
– Забота о друге доказывает благородство сердца. На это нельзя обижаться.
– Это я заставил вас беспокоиться и навлек ваши подозрения на Пандита Давасармана, – сказал Смуга. – Осторожность вынуждала меня воздерживаться до последнего момента от каких-либо пояснений. К сожалению, я не предусмотрел, что несчастье может коснуться почтенного Аббаса. Мне кажется, я знаю его убийцу. Вскоре вы тоже все поймете. Я вам расскажу историю моего брата. Ведь мне следует вам объяснить, с какой целью я просил вас приехать в Кими.
– Теперь уже можно не спешить, – сказал Вильмовский. – Мы видим тебя целым и невредимым, а это главное. Но Ян, ты выглядишь очень плохо. Вероятно, ты долго ухаживал за больным? Может быть, тебе требуется отдых?
– Святые слова. Раз вы здоровы и невредимы, нет нужды спешить с объяснениями, – охотно согласился боцман.
– Хотя мне не пришлось спать две ночи подряд, я не слишком устал, – ответил Смуга. – Здоровый горный воздух меня поддерживает. Прекратилось даже опасное дрожание руки[120]. Теперь я стреляю так же метко, как прежде.
– Великолепная новость! – воскликнул обрадованный Томек.
– Действительно великолепная! Стоило бы эту новость обмыть бутылкой настоящего ямайского рома, – добавил боцман.
– Превосходная идея, боцман! За рюмкой рома и трубкой табака мне будет легче рассказать вам всю эту необыкновенную историю, – сказал Смуга.
Друзья расселись на циновках. Боцман с удовольствием наполнил ромом рюмки. Все закурили трубки. Выпустив кольцо голубоватого дыма, Смуга начал рассказ:
– Как я вижу, моя короткая телеграмма порядком вас обеспокоила. Но вы должны понять, что иначе я не мог поступить. Я намерен организовать весьма рискованную экспедицию, успех которой, как доказывает печальное происшествие в Бомбее, зависит главным образом от сохранения всего дела в абсолютной тайне. Поэтому я убедительно вас прошу немедленно забыть обо всем, что вы тут слышите, если, конечно, вы не сочтете возможным принять участие в этой экспедиции.
– Ты, Ян, можешь вполне на нас положиться, – решительно сказал Вильмовский. Остальные утвердительно кивнули головами.
– После смерти матери я получил небольшое наследство и отправился путешествовать по свету. Время от времени я писал письма отчиму и сводному брату, которые жили в Варшаве. Я уже больше двух лет работал у Гагенбека, как вдруг в 1887 году Михаил, мой сводный брат, был арестован за участие в не совсем легальной польской патриотической организации. Его сослали в Сибирь, и вскоре всякие его следы затерялись. Подавленный судьбой Михаила, отчим спустя год умер. Я был убежден, что больше никогда не услышу о своем сводном брате. Но несколько месяцев назад я неожиданно получил письмо из Индии. Со времени его ссылки прошло уже двадцать лет, и вот я узнал, что Михаил, получивший ужасное увечье, находится в буддийском монастыре в Кими. В письме, которое писал чужой человек, он просил сохранить тайну его присутствия в Индии. Поэтому я ничего не сообщил вам об этом письме и немедленно направился в Кими.
Прибыв в монастырь, я свиделся с моим беднягой братом, но помочь ему уже ничем не мог. Это был лишь обрубок некогда храброго человека. С огромным волнением я выслушал его удивительную историю. Вот она.
По пути в Сибирь группа ссыльных, в которой находился мой брат, встретила научную экспедицию Певцова, направлявшуюся в Среднюю Азию. В экспедиции участвовал польский геолог и путешественник Кароль Богданович. Он знал моего брата как способного геолога, и поэтому, через Певцова, выхлопотал включение его в состав научной экспедиции. Богданович ручался, что после окончания экспедиции приговоренный добровольно прибудет к месту своей ссылки. Экспедиция направилась в Китайский Туркестан и организовала свой лагерь в пограничных горах. Конечно, Богданович, вопреки собственному ручательству, даже не считал нужным убеждать брата вернуться к месту ссылки. Поэтому, когда исследования северного пограничья Тибета в 1890 году были закончены, Богданович посоветовал брату бежать и даже облегчил ему это. Однажды ночью брат прихватил специально навьюченного всем необходимым коня и бежал из лагеря экспедиции. Он укрылся в горах. А когда экспедиция ушла, брат долгое время бродил по горам Алтынтаг.
Смуга хлебнул глоток рома и продолжал:
– Вы наверняка помните золотоискателей О'Донеллов, которых Томек спас в Австралии от бушренджеров[121]. Так вот, так же как О'Донеллы в горах Нового Южного Уэльса[122], так и мой сводный брат нашел в горах Алтынтаг золото, намытое водой горного ручья. Несколько месяцев он в одиночку добывал золото и прятал в безопасном месте. Ведь он решил вернуться за своим сокровищем в обществе друзей.
Однако раньше ему необходимо было выбраться из этой мало известной и дикой страны. Путь через Россию был для него закрыт. В Китайском Туркестане он тоже не мог себя чувствовать свободно. По всей вероятности, Певцов сообщил местным властям о его побеге. Поэтому он решил перейти через Тибет в Кашмир. Наполнив золотом мешок, он отправился в путь. Просто невозможно понять, каким образом ему удалось добраться до границ Ладакха. Беда настигла его лишь в горах Каракорум совсем неподалеку от Кими. Его спутники, три тибетских проводника, увидели на перевале таинственные следы, которые, по их мнению, оставило легендарное существо – Снежный Человек. Суеверные туземцы отказались сопровождать брата дальше, опасаясь возможной встречи с этим невиданным существом.
Конечно, брат не верил в пустые суеверия. Но он был до крайности измучен постоянным бодрствованием, так как проводники уже несколько дней стремились вернуться домой, бросив его одного. В конце концов, он позволил им уйти и в одиночестве направился в монастырь Кими, находившийся на расстоянии всего двух дней пути. Еще на перевале брата застигла ужасная снежная буря. Вскоре пал его единственный вьючной як. У брата не хватило силы расставить палатку. На другой день утром его, полуживого, засыпанного снегом, нашел один человек. Как раз в это время через перевал проходил буддийский монах из монастыря в Кими. Он застал Абдулу Махмуда, купца из Лех, склонившимся над находившимся в беспамятстве Михаилом. Вместе они перевезли его в Кими, где брату тут же пришлось ампутировать отмороженные ноги. Придя в себя, он подиктовал Махмуду, знавшему английский язык, письмо ко мне по адресу Гагенбека в Гамбурге. Ламы немедленно отправили письмо. Махмуд не оставлял тяжело больного брата. Он терпеливо ждал моего приезда, зная, что брат скоро умрет. Он также знал, что брат оставил в монастыре на сохранении порядочный мешочек с золотом.
– Видимо, это у Махмуда широкий шрам на лице? – спросил Томек.
– Да, несомненно, это он убил Аббаса, – согласился Смуга. – Я часто видывал его в Кими. Вероятно, он следил за мной до самого Бомбея, куда мне пришлось отправиться для того, чтобы получить разрешение на свободный переход через границу во время будущей экспедиции. Он, наверно, хотел напасть на меня, так как знал, что я захватил с собой часть золота.
