Константин Иосифов - Чудо-компасы
Кругом в беспорядке навалены всякие стволы и бревна, скалы и валуны. Одни стволы такие, что и в одиночку передвинуть можно,— это травинки и хвоя. Другие же и за целый муравьиный рабочий день не обежишь. Третьи, толщиной в тысячу муравьиных обхватов, уходят ввысь и теряются где-то в муравьином небе, которое совсем не так высоко, как человеческое.
Подлезая под одни стволы, переползая через другие, огибая третьи, ты бежишь и бежишь. И вдруг путь тебе преграждает водное пространство — это ты натолкнулся на колдобину, оставленную ногой человека и заполненную дождевой водой.
Карты у тебя нет. Никто тебе никогда не рассказывал о географии данного района, и вчера еще не было этого водоема, так что ты не знаешь, какой величины он — может, он чуть-чуть больше Байкала, а может, и с целый Атлантический океан.
Так неужели отставить поиск и отказаться от дома? Нет! Такой вариант для муравья неприемлем, вне семьи муравей погибнет, даже если ему обеспечат идеальные условия существования. Думаю, ты заблудился бы в этих условиях. А вот муравей — нет!
Но хватит тебе быть на положении муравьишки, попавшего в чужие края. Попробуй стань теперь мирмекологом — специалистом по муравьям.
Некоторые муравейники окружены причудливым лабиринтом муравьиных дорожек, по которым непрерывными цепочками в одну и другую сторону бегут муравьи: кто с букашкой в жвалах, кто с травинкой, кто с комочком земли, а кто и просто так, налегке.
Можно взять пинцетом за ножку муравьишку и выпустить его вдали от муравьиных троп.
Первое время муравей будет суетливо носиться туда и сюда, пока не натолкнется на пахучую тропку. С этого момента бег его становится ориентированным и он находит нужное направление.
Однако, может, он руководствуется не запахом?
Ученые брали муравья из числа тех, кто спешит домой, клали перед ним лист бумаги. Муравей, поколебавшись немного, продолжал свой бег.
Путь его отметили на бумаге пунктиром. Лист этот подсовывали другому муравью-носильщику, и тот бежал по пунктирной линии. Видимо, первый муравей отметил свою дорожку условным запахом, а второй прочел этот запах-след и подчинился его указаниям.
Ученые и сами прокладывали муравьиные трассы. Они набирали в шприц несколько десятков муравьев и, когда те выделяли муравьиные запахи, прокладывали на чистом листе бумаги шприцем дорожку. И муравьи бежали по ней.
Но ведь не так просто записать на ароматической дорожке указатель направления к дому и от дома.
Перед муравьями, спешащими домой, клали чистый лист. Когда муравей пробегал по листу, след его отмечали карандашной линией, и на одном конце его писали «к дому», а на другом — «от дома». Этот лист подсовывали другим муравьям, спешащим домой.
И муравьи бежали к надписи «к дому», даже если она была направлена в противоположную сторону.
Некоторые исследователи полагают, что муравьи, путешествуя, метят дорожку двумя запахами: с левой стороны один запах, а с правой — другой. Выбежит на такую трассу муравей, ощупает своими чудесными усиками-антеннами дорожку и сразу найдет направление по этой двойной дорожке.
Другие считают, что у запаха-следа, оставленного муравьем, есть своя форма. След, дескать, суживается с одной стороны и расширяется с другой, вроде груши или капли. Ну, а если это так, то каждый след способен указывать направление, как указывает направление след ноги человека или лапы медведя, где пальцы впереди, а пятка позади.
Третьи утверждают, что дело тут гораздо сложнее. Дескать, опыты эти недостаточно серьезны и недостаточно чисты, так как невозможно положить лист бумаги так, чтобы ароматные дорожки легли след в след.
К тому же надо учесть, что у некоторых муравейников не видно протоптанных стежек-дорожек, а муравей, оказавшись вдали от муравейника, бежит тем не менее прямехонько домой.
Муравьи-астрономы
Бывает и так. Муравья относят от муравейника за несколько десятков метров, где нет муравьиных троп, или же выпускают на чистый лист бумаги, по которому не бегали еще муравьи. И муравей все-таки направляется к дому. Муравья, спешащего домой, прикрывали непрозрачным колпаком или же держали в темной коробке в течение нескольких часов, а потом освобождали. И он бежал в сторону от муравейника.
Муравьи такой народ — они верят лишь тому, что происходит перед их глазами. Находясь в темноте, муравей не видел солнца. Ну, а раз не видел, как оно движется по небу, то, значит, оно и не двигалось, — так, вероятно, рассуждал бы муравей, если бы умел рассуждать. В большинстве случаев муравьи учитывают перемещение солнна только тогда, когда видят его.
Впрочем, есть среди муравьев и такие, которые принимают в расчет перемещение солнца, даже если сидят в заточении. Выбравшись на свободу, спустя несколько часов они находят по солнцу правильное направление.
Опять загадки, загадки
Есть муравьи, которые, видимо, способны, не видя ни солнца, ни ориентиров, не ощущая запахов муравьиных дорожек, все-таки находить дорогу к дому. Некоторые ученые считают: это им удается потому, что они и днем видят звезды и по ним ориентируются.
Известно, если смотреть на небо со дна глубокого колодца, то и днем можно увидеть звезды на небе.
Сложные глаза муравьев состоят из длинных-предлинных глазков-фасеток с единственной светочувствительной клеткой, расположенной на самом дне — ни дать ни взять, наблюдатель на дне колодца.
Такой глаз, можно предполагать, способен увидеть звезды и днем.
Однако есть слепые от рождения муравьи, и слепота не мешает им путешествовать.
Существует предположение, что некоторые муравейники излучают радиоволны и что все их обитатели настроены на волны этих биологических радиостанций.
Она их радиомаяк. Она же источник информации. Иначе как, например, объяснить такие наблюдения?
В горах Тянь-Шаня ученые прикрывали муравья стеклянной банкой и засыпали банку землей. Муравьи каким-то чудом узнавали, что их собрат не может выбраться из неволи, проникали в банку и вызволяли его. Ни ароматные пеленги, ни небесные ориентиры не могли привести их к нему.
Известно, если из муравейника извлечь матку, то весть об этом каким-то образом расходится по всему муравейнику, и муравьи приходят в страшное волнение. Но если вернуть ее в муравейник и дать хотя бы одному муравью обнаружить ее появление, то об этом узнают одновременно все муравьи — и те, которые отсиживаются дома, и те, кто на дальних маршрутах добывают пропитание для семьи.
Осы побеждают пчел
Замечательно находят дорогу осы-охотницы, которых за их хищные повадки зовут осами-волками.
Нет, я не хочу, чтобы вы, читатели, хотя бы мысленно перевоплощались в этих неисправимых индивидуалистов, этих жестоких специалистов по изготовлению живых консервов из мух, гусениц, пауков и пчел.
Выкопает оса-волк норку в земле или песке и улетит на промысел. Настигнув пчелу, она поражает ее точным уколом шпаги в нервный узел. И вот уже жертва не способна пошевелиться.
Оса несет жертву в норку, откладывает в ней яйца, замуровывает норку и улетает за очередной жертвой. Будущей личинке хватит пропитания. Будет питаться пчелой, про которую трудно сказать, жива она или мертва: не движется, не подает признаков жизни пчела, но и не гниет.
Можно воспользоваться отсутствием осы и прикрыть норку куском фанеры, камнем или засыпать землей, навозом, листьями.
Некоторые осы умудряются подкапываться под препятствие и находить направление под землей не хуже рудничного маркшейдера, вооруженного новейшими геодезическими инструментами для прокладки подземных ходов. Как она это делает — не известно.
По запаху? Но найдет ли она дорогу к норке, если окружающую «местность» залить каким-нибудь пахучим веществом — скажем, бензином, керосином — или посыпать нафталином?
Оказывается, находит.
Можно воспользоваться моментом, когда оса копает норку, и окружить норку кружком из сосновых шишек, камешков или клочков бумаги. Выбравшись из норки, оса, скорее всего, проделает ориентировочный круг, чтобы запомнить окружающие приметы пути, и улетит. А в это время можно перенести кольцо из шишек и камешков в сторону. Найдет ли оса теперь вход в норку?
Возможен и другой вариант опыта: в отсутствие осы исследователи прикрывают кусты и участки земли вокруг гнезда старыми газетами, переставляют камни, выкапывают канавки — словом, всяческими способами меняют окружающий «ландшафт». Найдет ли оса свою норку, когда вернется?
А если поймать ее и отнести подальше от гнезда? Оса аммофила, отправляясь на поиск, бросает взгляд вокруг, запоминает местность и улетает. Возвращается же она с ношей такой тяжелой, что порой уже не летит, а плетется по земле, еле держась на ножках от тяжести.
