Сергей Анисимов - Путешествия П. А. Кропоткина

весь север Европы и России. Море отрывало якобы от конца

ледников ледяные глыбы, как отламывает их и сейчас от ледников

Гренландии. Эти ледяные глыбы плавали, как и сейчас плавают

айсберги в Атлантическом океане.

Когда глыбы льда таяли, то валуны, которые лежали на них,

падали на дно моря. Долго странствуя на льдинах по

древнему морю, валуны попадали и на север Европейской России и

Азии.

Любимый учитель Кропоткина, Николай Павлович Смирнов,

студент Московского университета, прочел эту теорию у

английского геолога Ляйеля.

Но вот еще в самом начале своих путешествий по Сибири у

Кропоткина зародилось сомнение в правильности этой теории. Море

не могло покрывать тех обширных сибирских пространств, на

которых также встречаются и мелкие и крупные валуны из

обкатанных гранитов. Под ними и вокруг них совсем нет характерных

морских отложений — известняков и песчаника. Наоборот, всюду были

ледниковые отложения глины и пески, разнесенные реками и

притоками при оттаивании ледников; на глинах лежали бесчисленные

мелкие и крупные валуны и обкатанная галька.

Летом 1865 года Кропоткин отправился в Саянские горы, к юго-

западу от Иркутска. Из путешествия он привез много материалов,

также подтвердивших его сомнения в правильности теории Ляйеля.

«Поездкой я доволен, — писал он брату. — Вот так гольцы

удалось посмотреть! Лазили мы на очень неважные, впрочем «а

несколько сотен футов/выше верхнего предела растительности

(куполовидные), зато на них для меня ясны следы ледников. Большие

плоскости, совершенно гладкие, и борозды — некоторые указания

на бывшие здесь когда-то ледники. Материалов для обоснования

ледниковой гипотезы накопляется много, преимущественно

геологических».

Постепенно у Кропоткина складывалась новая теория,

объясняющая происхождение и распространение ледников, которая

подтверждалась его новыми наблюдениями и исследованиями.

Ледник при движении ломает на своем пути всякие преграды

и неровности, тащит за собой обломки горных пород, трет и

крошит их.

Трение льдов, обломков, камней и песка постепенно сглаживает

неровности долины ледника, обтачивает шероховатую поверхность

и закругляет в бугры. Ледник проходит по земле, как гигантский

рубанок, он дробит, обтирает камни и превращает их в валуны

и песок.

Места, по которым веками ползла ледяная масса,

превращаются в ряды полированных бугров — «бараньих лбов». Ледник

глубоко режет горные породы обломками камней, которые вмерзли в

него. От этого на горах образуются большие борозды, как будто

проведенные плугом. На Саянах Кропоткин находил много следов

такой работы ледников: обточенные гольцы с округлыми

вершинами, бесчисленные борозды на скалах — следы штриховки

ледниками.

Все это убеждало его, что здесь много веков назад были

грандиозные ледники вроде тех, которые покрывают сейчас

Гренландию.

Путешествия 1863—1865 годов уже дали молодому исследова-

телю большой материал для его смелой гипотезы о ледниковом

периоде в истории Земли. Каждый новый факт, подтверждавший

зародившуюся у него гипотезу, Кропоткин встречал с восторгом. Он

испытывал великое счастье большого и важного географического

открытия.

Совсем недалеко, считая по сибирским масштабам, от места

постоянной службы Кропоткина, от Иркутска, лежит обширный

край между Ленскими золотыми приисками и городом Читой на

реке Ингоде. Этот край простирается примерно километров на

тысячу двести — тысячу пятьсот с севера на юг. Оказалось, что этот

край почти не исследован. Кропоткин заинтересовался этой горной

страной и решил во что бы то ни стало там побывать. Экспедиция

в этот край могла дать молодому исследователю новый большой

материал для его смелой гипотезы о ледниковом периоде.

Исследуя Восточные Саяны, поднимаясь на высоты и перевалы,

он получил также много новых материалов о строении горных

систем Восточной Сибири. Теперь он настойчиво стремился в новое

путешествие через гольцы и тайгу. Эту экспедицию он назвал

потом Олекминско-Витимской. Ему казалось, что она внесет новое

в понимание рельефа Азии.

Его надежды впоследствии оправдались: действительно, это

путешествие дало много интересных наблюдений, и у Кропоткина

зародились новые идеи о строении материка Восточной Азии. Он

развил их в своей книге «Об орографии ' Восточной Сибири», а под

конец жизни считал этот труд своей главной заслугой перед

географической наукой.

* * *

Стремлению Кропоткина отправиться в неизвестный обширный

край мешала одна беда: у него не было средств для этого

путешествия. Казенной командировки он получить не смог. Тогда он

предложил снарядить экспедицию ленским

золотопромышленникам. Для них она имела практическое значение. Между Ленскими

золотыми приисками и городом Читой тогда не было не только

дорог, но даже охотничьих троп. Охотники-звероловы туда не

ходили. Сообщение с золотыми приисками было только по реке

Лене. Все продукты доставляли туда летом во время навигации:

хлеб, мясо, сахар, соль, крупу, мануфактуру. К тому же Лена

в верховьях несудоходна. Доставка продуктов на прииски всегда

была очень трудна и обходилась дорого.

Когда Кропоткин предложил золотопромышленникам

проложить путь по новой трассе, они мало поверили в успех

предприятия. Сибирский отдел Географического общества в Иркутске по их

просьбе уже в течение пяти лет отправлял из Читы экспедиции, но

они еще не закончили исследовательских работ. У

генерал-губернатора, у его штаба, у промышленников и" у членов

Географического общества создалось представление о непроходимости гор и тайги,

расположенных между Забайкальем и Ленскими приисками.

Но, пожалуй, это обстоятельство только еще больше возбудило

задор молодого исследователя.

Здесь, в этих мало исследованных местах, он хотел проверить

возникшее у него предположение о строении и направлении горных

хребтов Восточной Сибири, не совпадавшее с принятым

географами.

Кропоткин разузнал подробности путешествий в эти места

своих различных предшественников и выяснил, что они обычно

начинали свой путь из Читы и шли к северу, в направлении на Ви-

тимские и Олекминские золотые прииски. Они встречали на пути

горные хребты, преграждавшие им дорогу; перевалив через один

хребет, встречали другой, а за ним видели новые параллельные

дикие горные хребты... Они выбивались из сил и возвращались,

усталые, измученные, обратно в Читу.

Кропоткин сделал доклад в Сибирском отделе Географического

общества, в котором утверждал, что все его предшественники

делали в этом вопросе одну и ту же ошибку: они шли от Читы к

Ленским приискам, с юга на север, из более теплого и населенного

края в труднопроходимые, неисследованные места. По его мнению,

надо было разрешать задачу иначе: построить маршрут обратно —

с севера на юг. Наиболее трудную, наиболее утомительную часть

путешествия надо сделать со свежими силами и с более обильными

запасами — итти от Ленских приисков к Чите. Его доклад произвел

большое впечатление. Предложение было принято, и

золотопромышленники согласились предоставить все необходимые для экспедиции

средства.

* * ¦

С ранней весны 1866 года Кропоткин стал готовиться к

путешествию. Он пересмотрел все материалы, бывшие в иркутских

архивах, в Географическом обществе и у золотопромышленников, но

достоверных сведений об этом крае оказалось очень мало. На

картах этот район был показан белым пятном.

Для такого рискованного и трудного предприятия очень важно

было собрать группу хороших, надежных спутников. Прежде, во

Схема маршрута Олекминско-Витимской экспедиции Кропоткина.

время всех своих странствований по Сибири и Дальнему Востоку,

Кропоткину приходилось одному вести всю научную работу. Теперь

у него появился молодой способный помощник и друг — И. С.

Поляков, народный учитель. Родом он был из бедной семьи

забайкальских казаков,

Кропоткин познакомился с ним еще за три года до экспедиции,