Якоб Гримм - Сказки зарубежных писателей
Герда плакала от радости.
– Терпеть не могу, когда хнычут! – сказала маленькая разбойница. – Ты теперь радоваться должна. Вот тебе еще два каравая и окорок, чтобы голодать не пришлось.
Караваи и окорок навьючили на оленя. Потом маленькая разбойница отворила дверь, заманила собак в дом, перерезала острым ножом веревку, которою был привязан олень, и сказала ему:
– Ну, живо! Да смотри береги девчонку!
Герда протянула маленькой разбойнице обе руки в огромных рукавицах и попрощалась с нею. Северный олень пустился бежать во всю прыть по пням и кочкам, по лесу, по болотам, по лугам. Выли волки, каркали вороны. «Уф! Уф!» – послышалось вдруг с неба, и оно словно чихнуло огнем.
– Вот мое родное северное сияние! – сказал олень. – Гляди, как горит!
И он побежал дальше, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Прошло много времени; караваи съели, ветчину тоже. Наконец путники очутились в Лапландии.
Сказка шестая
Лапландка и финка
Олень остановился у жалкой избушки – крыша ее свисала до самой земли, а дверь была такая низенькая, что людям приходилось вползать в нее на четвереньках. Дома была только старуха лапландка, жарившая рыбу при свете коптилки, в которой горела ворвань. Северный олень рассказал старухе всю историю Герды, но сначала свою собственную, так как она казалась ему гораздо важнее. Герда же так окоченела от холода, что и говорить не могла.
– Ах вы бедняги! – сказала старуха. – Долгонько еще вам быть в пути! Придется пробежать сто миль с лишним, пока доберетесь до Финмарка, – там Снежная королева живет на даче и каждый вечер зажигает голубые бенгальские огни. Погодите, я напишу два слова на вяленой треске – бумаги у меня нет, – а вы снесете треску финке, что живет в тех местах, и она лучше моего сумеет вас научить, что делать.
Когда Герда согрелась, поела и попила, старуха написала несколько слов на вяленой треске, велела Герде хорошенько беречь ее, потом привязала девочку к спине оленя, и тот помчался снова. «Уф! Уф!» – снова зачихало небо и стало выбрасывать столбы чудесного голубого пламени. При его свете олень с Гердой добежал до Финмарка и постучался в дымовую трубу финки, – в ее доме и дверей-то не было.
Ну и жарко там было! Сама финка, низенькая грязная женщина, ходила полуголая. Она живо расстегнула платье Герды, сняла с нее рукавицы и сапоги, – а не то девочке было бы слишком жарко, – положила оленю на голову кусок льда, затем принялась читать письмо на вяленой треске. Она три раза прочла его от слова до слова, пока не выучила на память, потом сунула треску в котел с супом: рыба еще годилась в пищу, а у финки ничего даром не пропадало.
Тут олень рассказал сначала свою историю, потом историю Герды. А финка помалкивала, только щурила свои умные глазки.
– Ты такая мудрая женщина, – сказал олень. – Я знаю, ты можешь связать одной ниткой все четыре ветра: когда шкипер развяжет один узел – подует попутный ветер, развяжет другой – погода разыграется, развяжет третий и четвертый – подымется такая буря, что деревья валиться станут. Свари, пожалуйста, девочке питье, которое даст ей силу дюжины богатырей! Тогда она одолеет Снежную королеву.
– Силу дюжины богатырей! – воскликнула финка. – Да, все это ей пригодится!
Тут она взяла с полки и развернула большой кожаный свиток, он был покрыт какими-то странными письменами; финка принялась разбирать их, и разбирала так усердно, что пот градом катился с ее лба.
Олень опять принялся просить за Герду, а сама Герда смотрела на финку такими умоляющими, полными слез глазами, что та заморгала, отвела оленя в сторону и, меняя лед ему на голове, шепнула:
– Кай в самом деле у Снежной королевы, но он всем доволен и думает, что лучше ему нигде быть не может. А всему причиной осколки зеркала, что сидят у него в глазу и в сердце. Их надо вынуть, а не то он никогда не станет прежним и вечно будет под властью Снежной королевы.
– А нет ли у тебя средства сделать Герду всесильной?
– Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Неужто ты сам не видишь, как велика ее сила? Подумай, ведь ей служат и люди и животные! Она босиком обошла полсвета! Но мы не должны говорить ей о той силе, что скрыта в ее сердце. А сила ее в том, что она невинный милый ребенок. Если она сама не сможет проникнуть в чертоги Снежной королевы и вынуть из глаза и сердца Кая осколки, то мы и подавно не сможем! В двух милях отсюда начинается сад Снежной королевы. Отнеси туда девочку, оставь ее у большого куста, что стоит в сугробе, усыпанный красными ягодами, и не мешкая возвращайся сюда.
Тут финка посадила Герду на спину оленя, и он бросился бежать со всех ног.
– А теплые сапоги! А рукавицы! – крикнула Герда; она про них вспомнила, когда ее стал пробирать мороз.
Но олень не смел остановиться, пока не добежал до куста с красными ягодами; тут он спустил девочку на снег, поцеловал ее в губы, и вдруг из глаз его покатились крупные блестящие слезы. Затем он стрелой помчался назад.
Бедная девочка осталась одна, на трескучем морозе, без башмаков, без рукавиц. Она побежала вперед что было мочи. Навстречу ей мчался целый полк снежных хлопьев, но они падали не с неба, – небо было совсем ясное, и на нем пылало северное сияние, – нет, они неслись по земле прямо на Герду и казались тем крупнее, чем ближе подлетали. Герда вспомнила большие красивые снежинки под увеличительным стеклом, но эти хлопья были гораздо больше и страшнее; а кроме того, вид у них был самый диковинный и двигались они сами, как живые. Это были передовые отряды войска Снежной королевы. Некоторые хлопья напоминали больших безобразных ежей, другие походили на клубок змей, вытянувших головы, третьи на толстых медвежат с взъерошенной шерстью. Но все они одинаково сверкали белизной, и все были живые.
Герда принялась читать «Отче наш». Было так холодно, что ее дыхание мгновенно превращалось в густой туман. Туман этот все сгущался и сгущался; но вот в нем стали возникать маленькие светлые ангелочки, которые, ступив на землю, вырастали и превращались в больших ангелов, увенчанных шлемами, вооруженных копьями и щитами. Их становилось все больше и больше, и, когда Герда дочитала молитву, ее окружал уже целый легион ангелов. Ангелы пронзали снежные страшилища копьями, и хлопья рассыпались на тысячи снежинок. Теперь Герда могла смело идти вперед; ангелы погладили девочке руки и ноги, и ей стало теплее. Наконец она добралась до чертогов Снежной королевы.
Но сначала послушаем, что в это время делал Кай. Он и не думал о Герде; он и не подозревал, что она близко – стоит за стеной замка.
Сказка седьмая
Что было в чертогах Снежной королевы и что случилось потом
Стены чертогов были наметены снежными метелями, окна и двери пробиты свирепыми ветрами. Громадные залы, возведенные прихотью вьюг, сотнями тянулись непрерывной грядой, освещенные северным сиянием; и самый большой простирался на много-много миль. Как холодно, как пусто было в белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье сюда и не заглядывало! Никогда не устраивались здесь медвежьи балы с танцами под музыку бури – танцами, в которых белые медведи могли бы отличиться грацией и умением ходить на задних лапах; никогда не составлялись партии в карты с ссорами и дракой, и беленькие кумушки-лисички не сходились на беседу за чашкой кофе, – нет, никогда, никогда этого не случалось! Холодно было здесь, пусто, мертво и величественно! Северное сияние вспыхивало и мерцало так ритмично, что можно было точно рассчитать, в какую минуту свет разгорится всего ярче и в какую почти угаснет. Посреди самого большого снежного зала, бесконечного и пустого, сверкало замерзшее озеро. Лед на нем треснул, и трещины разделили его на тысячи кусков, таких одинаковых и правильных, что это казалось каким-то чудом. Посреди озера восседала Снежная королева, когда была дома; она называла его зеркалом разума – самым совершенным зеркалом в мире.
Кай совсем посинел, даже чуть не почернел от холода, но не замечал этого, – поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к стуже, да и самое сердце его превратилось в кусок льда. Мальчик возился с плоскими остроконечными льдинами, укладывая их на всевозможные лады, – он хотел что-то сложить из них. Есть такая игра, которая называется «китайской головоломкой»; она состоит в том, что из деревянных дощечек складываются разные фигуры. Кай тоже складывал всякие затейливые фигуры, но из льдин. Это называлось «ледяной головоломкой». В его глазах эти фигуры были чудом искусства, а складывание их – занятием первостепенной важности. Так ему казалось потому, что в глазу у него сидел осколок волшебного зеркала. Из льдин Кай складывал слова, но никак не мог сложить слово «вечность», чего ему особенно хотелось. Снежная королева сказала ему: «Только сложи это слово – и ты будешь сам себе господин, а я подарю тебе весь свет и новые коньки». Но слово не давалось Каю, он никак не мог его сложить.
