Николай Сладков - Подводная газета
И все были довольны.
Коллега
Вылез из воды и на рубашке своей увидел ужа. Он был ещё сырой: тоже только что из озера. Пригрелся на солнышке да на тёплой рубахе: продрог в воде-то небось, как и я.
Уж не ядовитая гадюка, церемониться с ним нечего. Я схватил ужа за хвост и легонько тряхнул. Попугать хотел. А у него изо рта как посыплются... головастики!
Живые, чёрные, хвостиками виляют. Так и юлят на песке.
Я скорее ужа к воде: трясу над водой. Булькают головастики — и в воду и как ни в чём не бывало расплываются по сторонам!
Вытряс я из ужа всех головастиков и самого забросил в озеро. Как-никак мой коллега — тоже подводный охотник!
Дедка и бабка
Жили-были Дедка с Бабкой. Не в тридевятом царстве, не в тридесятом государстве, а у нас в синем озере.
Жили — не тужили.
С головы до пят волосатые. Во лбу глазища, над губой усища. Не идут — ползут на шести ногах. И едят не кашу с молоком, а червяков да головастиков.
Думаете, выдумка? Как бы не так!
Дедка и Бабка — стрекозиные личинки.
А почему их так называют, — никому не известно.
Называют, и всё тут.
И ничего не попишешь!
Жильцы бодяги
Бодяга — это губка. Похожа она на мясистый гребень петуха, но только зелёного цвета.
Растут эти гребешки на затонувших корягах. Бывает, всё затонувшее дерево облеплено ими.
Внутри этих губок поселяются красные личинки комара. Очень для них удобно: еды внутри сколько хочешь, а от чужого глаза скрыты. Никто бодягу не ест: в ней ни вкуса, ни питательности. И запах — как у тухлой рыбы.
Линь
Пескарь по песчаному дну ползает. Голавль — головатый. Краснопёрка — с красными плавничками-пёрышками. Ну, а вьюн — и взаправду вьюн.
И всем понятно, почему их так называют.
А вот почему линь — линь? Верховка — понятно, колюшка — ясно, усач — проще простого. А что такое линь?
Но не зря говорят, что лучше раз увидеть, чем десять раз услышать. Как увидел линя, всё сразу понял. Постучал он по земле жирным хвостом и прямо на глазах стал... линять!
Был в воде как из бронзы литой, стал на берегу как мокрая промокашка. Весь в подтёках и пятнах. Слизь на нём затвердела, зашелушилась, стала лохмотьями отпадать.
Облез линь. Полинял линь.
Потому он и линь!
ИЮЛЬ
Самая тёплая вода в году. Самые густые подводные заросли. Тина, как зелёный туман, обволакивает дно, коряги и камни. Время "цветения" воды. Время "ешь — не хочу"!
Славно в июле в больших водоёмах, а в мелких, закрытых, душновато. Особенно по ночам, когда все зелёные подводные дебри начинают "глотать" кислород.
Июль — разгар подводной охоты и фотографии. Наконец-то можно просидеть в воде час и два, не влезая в тесный гидрокостюм! Жаль только, что вода местами мутнеет — "цветёт".
В глубине
Мы привыкли, что все события на земле сопровождает шум. А вот под водой все события беззвучны: там всё — как в немом кино.
Плыву я и вижу: высунулись из-под коряги две небесно-голубые рачьи клешни. Я вижу, и окуни их видят. Золотые искорки вспыхнули в их круглых глазах, затрепетали красные плавнички, зашевелились белые губы. Два окуня опустились вниз и — раз! — вытащили из-под коряги линючего рака. Два! — и рак без клешней, как перо синей птицы, покачиваясь, опустился на дно. А окуни с голубыми клешнями во рту скрылись в траве.
Плыву вдоль обрывистого берега, изрытого норами. Это рачий жилой "небоскрёб". Во всех окошках любопытные рачьи глаза. Вот уж у кого глаза от любопытства на лоб лезут! Шевелятся усы, шевелятся клешни, шевелятся глаза на стебельках — как трава на ветру. Раки смотрят на меня и, кажется, шепчутся. О чём шепчутся раки?
Может, о плотвичках-гимнастках? Есть в озере такие плотвички. Плывут как ни в чём не бывало, носик вперёд, хвостик назад, да вдруг — хоп! — и повиснут вниз головой. Потом опять — хоп! — и встанут на хвостик. Постоят, кто на голове, кто на хвосте, и дальше плывут. Опять как надо плывут: носик вперёд, хвостик назад. Чаще всего физкультурничают молодые плотвички: балуются, наверное.
А раз напал на плотвиц окунь. Плотвицы, как искры, стрельнули вверх, вбок и вниз: спасайся, как можешь! Одна с разгона даже на бережок выпрыгнула. А окунь замер у берега, как собака на стойке, глаза горят, и плавнички трепещут.
Плотвица на песке изогнулась дугой, подскочила, плюхнулась в воду и... прямо окуню в рот!
Всё видят из нор своих раки, все подводные события происходят у них на глазах. Может, потому они и шепчутся? Колышутся длинные усы, трётся клешня о клешню, шевелятся глаза на стебельках. И всё шепчутся, шепчутся, шепчутся...
Подводная птица
Среди переливчатых эллипсов, кругов и овалов на живом водяном "потолке" дрогнуло тёмное пятнышко и понеслось на меня. Мы встретились нос в нос — подводная птица и человек.
Птица летела, как сверкающая ракета. Но она не махала крыльями. Крылья её плотно прижаты, зато лапки у коротенького хвоста мельтешат, как два чёрных пропеллера. И вся она — как блестящий кулёк из целлофана.
Я раздвинул головой извивающиеся ореолы, вдохнул свежего воздуха и понёсся вдогон.
Подводная птица чуть просматривалась впереди, как солнце при полном затмении: тёмное пятно в полыхающем ореоле. И вдруг от пятна оторвался комочек света и пробкой взвился вверх! А потом оторвался второй и тоже, светясь и переливаясь, взлетел на "небо". Птица на глазах распадалась на части!
Птица эта — чомга — непревзойдённый ныряльщик. Увидев меня под собой, она взволновалась, и чомгята привычно вскочили к ней на спину и забились в перо. Чомга нырнула вместе с детьми. Но чомгята на спине не удержались. То ли водой их смывало, то ли просто дышать стало нечем, только стали они, как воздушные пузырьки, отрываться и взлетать наверх!
Наверху они стали вертеться, отыскивая глазёнками мать. Сперва приняли за мать мою голову, когда я вынырнул. Но скоро во всём разобрались и быстро поплыли к тростникам, где их мать-подводница покачивалась на волне, как чёрный поплавок.
Синий луч
В пронизанной светом воде всё как в тумане: неясно, расплывчато, зыбко, и когда вплываешь со света в береговую тень, то кажется, что лезешь в пещеру. Всё вдруг потемнеет и насторожится. Но, странное дело, всё станет чётким и хорошо различимым. Отдельные водоросли, коряги, камни как-то обособятся и выступят вперёд. Так бывает в подсвеченном сбоку аквариуме: тени непроглядные, блики — ослепительны, а зелёные стебли и листья — как светящиеся кораллы.
И ещё тут удивительные синие лучики. Острые, как ножи: кажется, щёлкни пальцем — зазвенят!
Подставишь ладонь — и на ладони золотой пятачок. Яркий, раскалённый: вот-вот зашипит и обожжёт.
Осторожно пробираюсь меж синих лучей, как сквозь заросли длинных сосулек. И то я полосатый от них, как тигр, то пятнистый, как леопард.
Впереди ещё один луч, но совсем особый. Яркие вспышки вокруг как ночная пальба, как мельканье летучих светляков. Это стремительные плотвицы, вылетая из темноты, пронзают солнечный луч и взрываются в нём праздничными ракетами! Словно бенгальский огонь: искросыпительно и ослепительно.
А я плыву и смотрю, смотрю и плыву.
Пастухи
Густые стаи мальков подошли к песчаному пляжу. У берега светло, тепло, и лёгкая волна взмучивает песок. Мальки копошатся в мути, как поросятки. "Поросят" пасут хищные окуни и щучки. Тут и там мелькают их тёмные тела; тут и там мальки в ужасе выскакивают из воды. Некуда малькам податься; впереди берег, позади и с боков — "пастухи". От страха стали на песок выпрыгивать. А на песке две трясогузки — тоненькие, грациозные, ловкие! Подкатывают к малькам, как на колёсиках, хватают тонким клювиком и... глотают!
Пришлось разогнать пастухов на берегу и в воде.
Когда лучше ловить сазана?
Пароход белого цвета. На нём одна каюта, две трубы и три мачты. Спрашивается: сколько лет капитану?
Знаете эту задачу?
Вот вам вторая. Сазан за лето прибавил в весе один килограмм. В мае и сентябре он прибавлял по сто граммов, в июне — двести, а в июле и августе — по триста. Спрашивается: когда лучше ловить сазана?
Задача про капитана — шутка, задача про сазана — всерьёз. Когда лучше ловить? Тогда, когда сазан лучше всего клюёт. А когда он лучше клюёт? Да тогда, когда у него аппетит, когда он больше ест и больше прибавляет в весе.
Вот и выходит, что ловить сазанов лучше всего в июле и августе!
Зелёный туман
Дно в озере серое, илистое, пустынное. Глазу не за что зацепиться: ровно, рыхло, пусто...
