Орлов Дмитриевич - Этнос и глобализация: этнокультурные механизмы распада современных наций
Отказ элит от социальной кооперации и поддержки в рамках нации ведет к тому, что индивид вынужден искать альтернативные нации социальные общности, повышающие его конкурентоспособность и безопасность, и позволяющие ему адаптироваться к новой структуре общества, меняя идентичность159.
Социологические исследования показывают, что результат выбора новой основной идентичности заранее предрешен наличием у индивида альтернативной, этнической идентичности, которая в новых условиях становится ведущей. По мере демонтажа системы социальных отношений с государством и его институтами гражданин почти неизбежно выбирает альтернативную, этническую идентичность, осознавая себя прежде всего членом этноса. Очевидно, что именно этническая принадлежность предопределяет в большинстве случаев и выбор религии.
В результате глобализация, демонтируя формирующие нацию и национальную идентичность социальные институты, порождает этнокультурную фрагментацию полиэтнических наций на этносы, которые в определенных условиях политизируются, порождая скрытые и явные этноконфессиональные противоречия и конфликты.
Таким образом, представления о глобализации, как этнокультурной унификации и конвергенции, порожденные экономическим детерминизмом, не подтверждаются социальной практикой. В ходе глобализации кризис гражданской нации, как системообразующей социальной общности индустриальной эпохи, порождает процессы дивергенции и фрагментации наций, в том числе актуализацию этничности, консолидацию глобальных этнических диаспор и религиозных конфессий в качестве акторов мировой политики.
В ходе глобализации сформировались транснациональные корпоративные элиты, связанные с глобальным сектором экономики и глобальными финансами, а также крупные и значимые социальные группы глобального масштаба, обладающие собственной идентичностью. Тем не менее, не сформировались соответствующие таким глобальным группам социальные роли и статусы, которые бы имели существенное значение для большинства индивидов.
Таким образом, вместо конвергентного развития, ведущего к синтезу «единого человечества», наблюдается во многом принудительное, объективно обусловленное сущностными особенностями глобализации, соприкосновение локальных сообществ и групп, объективно ведущее к конфликту за ресурсы и все большему непространственному обособлению конкурирующих социальных общностей. Создав единое глобальное поле для конкуренции за ограниченные ресурсы, глобализация усилила процессы расслоения, обособления, групповой кооперации, то есть процессы социальной дивергенции160.
Качественно меняя формы социального взаимодействия, глобализация не только трансформирует и уничтожает прежние цивилизационные, культурные, этнические, национальные, политические, государственные и другие формы общественной жизни и соответствующие социальные общности, но и с необходимостью порождает растущее разнообразие социальных субъектов и форм их проявления и развития. В первую очередь трансформации подвергаются те формы, которые в процессе предшествующего исторического развития приобрели вполне самостоятельное локальное существование.
В ходе этой трансформации неизбежны дивергентные процессы, то есть создание новых, более или менее нестабильных социальных общностей и других феноменов коллективной природы в результате трансформации и фрагментации прежних субъектов и форм общественной жизни. В этом потоке трансформаций, вовлекающем все большие потоки материальных, финансовых, человеческих и иных ресурсов, неизбежно возникновение широкого спектра нестабильных социальных групп, как типичных «диссипативных структур», изучаемых синергетикой, одни из которых определят лицо будущего, в то время как другие обречены исчезнуть.
Более того, на сегодняшнем этапе развития глобализации можно говорить о повороте вектора социогенеза в сторону дивергенции, явным проявлением чего становится этнокультурная фрагментация локальных общностей, прежде всего кризис идентичности и этнокультурная фрагментация наций. В любом случае, интенсивность дивергентных социальных процессов будет возрастать по мере нарастания глобальных кризисных процессов.
При этом одной из ведущих атрибутивных особенностей глобализации является наличие мощных тенденций дивергентного характера, включая этнокультурную дифференциацию и фрагментацию локальных сообществ и человечества в целом, нарастание многосубъектности глобальных процессов, качественное усложнение и снижение устойчивости исторического процесса.
1.4. КРИЗИС СОВРЕМЕННОЙ НАЦИИ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ СУЩНОСТИ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Глобализация как глобальный системный кризис, объединяет мир-систему не только через единство экономического и информационного пространства, но и через всеобщность конфликта субъектов мирового развития, интересы которых объективно антагонистичны161.
Таким образом, еще одним атрибутом глобализации является ее кризисный, а точнее мультикризисный характер. Реальная глобализация – не просто глобальный кризис в стадии нарастания, а система взаимосвязанных и совмещенных в пространстве и во времени кризисов, несводимая к простой сумме составляющих. Поэтому для глобализации характерна нарастающая сложность, неустойчивость, тотальная конкурентность и конфликтность.
Все то, что считалось «издержками», «контрастами», «переходными процессами» глобализации, составляет ее сущностное содержание.
Модель глобализации, как системы разнокачественных субкризисов, дает более адекватное представление о сложности и динамике глобализации, ее способности неожиданно порождать качественно новые социальные феномены, в том числе глобальные вызовы и угрозы.
Соответственно, представление о глобализации, как всеобъемлющей системе взаимодействующих кризисов и катастроф, порожденной не столько ресурсными «пределами роста», сколько небывалым ростом всеобщей связности, позволяет выйти за рамки сложившихся в прошлом веке теоретических подходов, воспринимающих крушение основ индустриальной цивилизации как «издержки роста». Собственно, в условиях фундаментальных природноресурсных ограничений теряет первоначальный смысл и само понятие роста, как освоения ресурсов внешней среды.
В конечном счете, мультикризисная и многомерная структура глобализации, как качественно новая форма системного социального кризиса, завершает эпоху устойчивого социально-экономического прогресса и знаменует переход к нисходящей, регрессивной ветви исторического развития, от социального прогресса индустриальной эпохи к самосохранению в характерных для постиндустриализма условиях тотального антагонизма и неустойчивости. Это означает поэтапную утрату важнейших социальных достижений и возможностей индустриальной эпохи вплоть до утраты субъектности и распада наций.
Вместе с тем, многосубъектная и кризисная природа социальных вызовов и угроз, атрибутивно присущих глобализации, имеет и позитивную сторону – возможность маневрирования и управления, которая сохраняется не только на глобальном, но и на локальном уровне, но при этом определяется уровнем понимания актуальных социальных процессов.
Таким образом, взгляд на глобализацию как системный кризис, связанный с исчерпанием потенциала прогресса XIX–XX веков и перехода общества и системообразующих социальных групп к фазе нисходящего и кризисного развития, позволяет сделать вывод, что наиболее острые социальные проблемы современности являются не столько наследием прошлого, сколько объективным порождением глобализации, присущими ей атрибутивно.
Это означает, что глобальные социальные проблемы современности не могут быть решены в рамках существующей парадигмы глобального развития, в основе которой лежит универсализация товарно-денежных отношений, внегосударственных и «постгосударственных», «постнациональных» форм и приоритетов развития, антагонистичных государственным формам организации общества.
Соответственно, преодоление негативных социальных последствий глобализации, присущих ей атрибутивно, возможно только на пути управляемого сдерживания глобализационных процессов.
В целом, глобализация – это развитие системного социального кризиса, как многомерной системы взаимодействующих и взаимоусиливающих друг друга кризисов в различных сферах общественного бытия, что порождает качественно новый уровень сложности и остроты противоречий, характерный для социальных феноменов новой эпохи.
Для современного, по сути, «постглобализационного», этапа развития единой мир-системы, в значительной степени исчерпавшей потенциал конвергентных процессов и конвергентного развития, характерно преобладание процессов дивергенции и дифференциации, связанных с распадом, фрагментацией и дифференциацией локальных социумов. Вынужденная адаптация социальных групп и структур к новому, безбарьерному и прозрачному, но именно поэтому более конкурентному и нестабильному миру, вынуждает их усиливать собственные барьерные и защитные функции.
