Борис Емельянов - История отечественной философии XI-XX веков
Глава 2
РУССКАЯ СРЕДНЕВЕКОВАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
Русская культура всегда отличалась своей открытостью – способностью усвоить, творчески переработать ценности, воспринятые у других народов, внести в них свой смысл. И древнерусская мудрость не являлась исключением: в эпоху господства языческого мировоззрения происходит сложный процесс синтеза мифологических систем, различных по структуре (славянской, тюркской, иранской, угрофинской, балтской, скандинавской), что явилось изначальным опытом по интеграции идей, определившим будущие тенденции. Древнерусская мудрость, выступая уникальным явлением отечественной культуры, вместе с тем предстает активным субъектом общеславянского, европейского и мирового мыслительного процесса. Этот опыт древнерусской мудрости лег в основание развития русской средневековой философии.
Говоря о византийском, а также других разносторонних влияниях, которые испытывала Русь, необходимо отметить, что у каждого народа существуют свои постоянные и любимые, повторяющиеся в течение всей истории идеи и образы, сквозные мотивы и типы поведения, устойчивые комплексы представлений, переживаний и умозаключений, которые в единстве составляют общую внеисторическую топику, построенную на культурных контактах и определяющую характер заимствования из других традиций. Русская культура не является исключением. М. Н. Громов пишет: «С одной стороны, русская средневековая философия предстает как уникальный феномен, который отражает самобытный путь исторического развития Руси. С другой, она, подобно иконописи, тесно связана с византийскими истоками, а через них – с миром эллинской и восточной цивилизаций, а также с западной культурой. Потому, подчеркивая уникальный характер древнерусской мудрости, должно помнить, что она является неотъемлемой частью мирового философского и культурного наследия. Лишь в единстве этих двух сторон можно объективно понять ее подлинную сущность и справедливо оценить действительную значимость»84.
Действительно, изначально мы видим связь формирования и развития отечественного философствования с историческими реалиями средневековой Руси, а также с активным участием русских мыслителей в интеллектуальных процессах своего времени.
Мы можем отметить, что национальная культура заимствует те элементы других культур, к восприятию которых она подготовлена ходом собственной эволюции. Существует так называемый «горизонт ожиданий», благодаря которому и осуществляется взаимообогащение культур. Он определяет и направляет все сферы культурной деятельности. Описанный в «Повести временных лет» Нестором Летописцем выбор вер свидетельствует о том, что Русь «ожидала» от новой веры получить такие ценности, которые удовлетворили бы ее собственные назревшие культурные потребности. При этом было возможно усвоение и совершенно новых, дотоле неизвестных понятий, принципов и категорий, но при одном условии – если их значение и функции не противоречили сформировавшейся национальной психологии и традициям. Внимание русских средневековых книжников привлекли именно те темы, те концепции византийских мыслителей, которые отвечали их запросам, духовным поискам. Усвоение и активное развитие византийского наследия русскими средневековыми книжниками, на базе которого развивалась отечественная философская мысль, определялось интеллектуальными запросами русского общества. Изначально следует отметить, что в антропологической проблематике основными константами были сердце человеческое и любовь. Такие понятия, как сердце и любовь выступают главными характеристиками бытия человеческого. Например, описания познания человеком Бога часто передается через такие выражения, как «собирая мысли в сердце своем», «вложил Бог мысль в сердце его», «просветлил сердце свое» и т. п. Бытие человека характеризуется через такие определения, как «тяжкосердие», «высокоумные сердцем», «темные сердцем», «сердце их суетно», «ослеплены очи духовные» и т. д.
Сердце человека часто уподобляется такому значимому библейскому образу, как псалтырь. Например, в «Азбуковниках», которые, по сути, являлись русскими средневековыми энциклопедическими словарями, указывалась широкая палитра понимания того, что есть «псалтырь». В «Азбуковниках» писали, что псалтырь – это: 1) древний музыкальный инструмент, звуки которого услаждают слух; 2) книга псалмов, составленная царем Давидом, которая услаждает душу; 3) сам человек, имеющий десять чувств (пять телесных и пять духовных), который своим совершенствованием услаждает Бога; 4) человек, познающий и испытывающий влияние высших истин Священного писания, становится сам подобием псалтыри, что воспевает славу Господу, а определяет и направляет этот процесс сердце человеческое.
Русские книжники склонны были воспринимать окружающий мир как пример гармонии, блага. Но как бы ни был прекрасен мир, вершиной творения является человек, более того, сам процесс творения был осуществлен для него. Осознание этого делает человека счастливым, смелым, гордым и открывает неограниченные перспективы для деятельности и творчества. В «Слове о расслабленном» и «Притче о душе и теле» Кирилл Туровский указывает на то, что человек изначально определен как цель мироздания. Мир – гармония, в которой связующим звеном является именно человек. И от констант его бытия зависит сохранение красоты и единства мироздания.
В своем знаменитом «Поучении» Владимир Мономах пишет о том, что все существующее Бог дает в управление человеку. При этом речь идет не об отдельном человеке, а обо всем человечестве. Отсюда значимость проблемы истории, в которой участвуют Бог, человек и мир. Поэтому так волновало понимание души человека, ее устремлений.
Рассуждая о бытии человека, о поиске им смысла жизни, русские средневековые мыслители рассматривали соотношение духа, души, тела и плоти. Авторы «Изборника Святослава 1073 года» употребляют понятие «тело» в противоположность не «душе», а «духу», в то время как «плоть» рассматривается в оппозиции «душе». Если плоть и душа «комплектуют» тело, то дух оказывается силой, автономной по отношению к телу. Тело – одушевленная плоть. Таким образом, душа считалась частью тела, она при помощи плоти воплощена в теле. Все присутствующие в человеке изъяны, несовершенства и пороки оказываются связанными не с телом, но с плотью. Следовательно, зло мыслится не в самом телесном, но в испорченности плоти, вызванной грехопадением. Причина зла и греха, делается вывод, не в материи, а в воле. И, следовательно, цель спасения усматривается не столько в освобождении души от плоти, сколько в освобождении плоти от греховности, исправлении ее через одуховление.
Были представлены и другие варианты. Например, в «Изборнике 1076 года» дилемма «плоть–душа» решалась так: различие у человека души и тела можно мыслить лишь в абстракции. Автор сборника, следуя канону, предписывающему понимать Христа состоящим из двух природ – Божественной и человеческой – проецирует это понимание единства двух природ на человека. Поэтому душа и тело едины и нераздельны, их можно различать по свойствам, функциям и назначению, но совершенствовать их необходимо совместно.
В «Слове о расслабленном», а в особенности в «Притче о душе и теле» Кирилл Туровский пишет о том, что тело человека объединяет его с природой, с физическим, то есть с тем, что смертно и разрушимо. И только «живая душа» – мир духовный, невидимый, спасет человека, так как она формирует из физического человека сознательную личность. Она же развивает волю человека по правильному направлению – по направлению к единению с Создателем. Изначально данная свободная воля была подарком человеку от Бога, который человек сам по свободному же волеизъявлению смог утратить.
Но какой бы точки зрения ни придерживались русские средневековые авторы, все они сходились в одном – забота о душе является главной целью жизни человека: «Тот, кто о душе своей не заботится, только о смертной плоти печется, подобен тому, кто рабыню кормит, а госпожу отвергает. Тот, кто ищет земных благ, забывая о небесных, подобен человеку, который хочет пахаря иметь на стене изображенного, а не в поле пашущего»85. Или: «…
думал, как бы корабль своей души уберечь с Божьей помощью от многих бурь и волн, то есть напастей от бесов и людей, с надеждой не погибнуть в этих бедах и достичь пристанища спасения, и в тишину Небесного Иерусалима нашего Бога пройти. Ибо в святых книгах пишется, что здешняя жизнь – это смерть, искушение и война, так что трудно кому-либо пройти ее без напастей»86, это возможно, лишь совершенствуя душу свою, укрепляя ее в вере и силе, совершенствуя в подвигах любви к ближнему.
В ряде текстов содержатся попытки ответить на вопрос: почему в мире существует сила, способная нарушить волю Бога, почему в мире существует зло. Например, авторы «Изборника Святослава 1073 года» объясняют, что Бог допускает существование зла (так называемая концепция «Божьего попущения») со следующими целями: показать свое могущество, испытать силу любви к Нему, выявить тех, кому будет даровано бессмертие, побудить к выполнению норм, предписанных Им. Это одна сторона теодицеи, другая состоит в том, что человек сам повинен, что «…погубляет своя пути… чловек самовластън есть о своем спасе и погыбели»87. Таким образом, ответственность за зло перекладывалась на каждого индивида, который сам решает свою судьбу, так как воля человека свободна.
