Эмма Клейтон - Агония
— Отлично, мы им сейчас устроим фейерверк, — прошептала Элли. — Иди сюда, Пак. У нас все получится, нужно просто сохранять спокойствие.
Пак обвил ее шею лапками. Элли прижала его к груди, сделала глубокий вдох и сфокусировала взгляд на лобовом стекле самолета. Вскоре на грязной поверхности стеклянного колпака появилась светящаяся белая точка. Никто из стоявших на палубе людей не понял, что произошло. Никто, кроме Мэла Гормана. Он сразу заметил, как изменилось лицо Элли, и узнал сосредоточенное выражение, появившееся в ее больших черных глазах.
— Берегись! — завопил Горман, прикрывая лицо рукавом пальто.
Но было слишком поздно. Раздался оглушительный треск. Всех, кто стоял на палубе, окатило фонтаном грязной воды: закрывавший кабину стеклянный колпак сорвало и отбросило далеко в сторону, словно внутри самолета взорвалась бомба. Несколько мгновений на палубе царила полная неразбериха. Спасатели, ослепленные хлынувшей им в лицо водой, протирали глаза, кое-кто из полицейских выронил оружие и теперь ползал под ногами у остальных, шаря руками по палубе в поисках пистолета. Когда и те и другие пришли в себя, Элли уже и след простыл. Раскуроченный самолет быстро заполнялся водой, а начальник речной полиции с воплями метался по палубе — на голове у него сидела взъерошенная обезьяна.
— Помогите, помогите! — надрывался он, — А-а-а-а, отцепите от меня это чудовище!
Толстяк отчаянно мотал головой, пытаясь стряхнуть с себя обезьяну. Полицейские, позабыв об оружии, бегали вокруг своего начальника, напоминая участников игры в третий лишний, которые мечутся вокруг одного-единственного стула. Вся эта беготня и шум еще больше пугали Пака. Неожиданно он выгнул спину и вцепился в ухо начальнику полиции, затем вскинул голову и, оскалив окровавленную пасть, издал душераздирающий вопль. Никогда в жизни полицейские не видели ничего более ужасного. Орущая обезьяна с окровавленными клыками показалась полицейским исчадием ада, они окаменели, и теперь сцена напоминала игру в замри-умри.
— Да не стойте же вы, как стадо баранов! — раздался крик Гормана. Он растерянно озирался по сторонам, не понимая, куда могла подеваться Элли, — Пристрелите эту чертову обезьяну и найдите мне эту ПРОКЛЯТУЮ ДЕВЧОНКУ!
А Элли тем временем находилась неподалеку от них — ухватившись руками за якорную цепь, она прижималась к борту лодки. Течение в реке оказалось настолько сильным, что Элли с трудом удерживалась на месте, от холода перехватывало дыхание. Она из последних сил цеплялась за цепь, пытаясь противостоять напору воды.
«Нет, Пак не выдержит такого путешествия, — в отчаянии думала Элли. — Слишком холодно, и течение слишком быстрое, он погибнет, как только коснется воды».
Зубы отбивали барабанную дробь, коченеющие пальцы сами собой начали разжиматься, течение потащило ее прочь, но в последнее мгновение Элли все же успела перехватить руку и удержалась возле борта. Она слышала вопли начальника полиции и приказ Гормана пристрелить Пака. Желание спасти своего друга придало ей силы. Элли вскарабкалась наверх, подтянулась на руках и, перевалив через ограждение, спрыгнула на палубу. Необычный вид Элли заставил полицейских отшатнуться. В своем белом комбинезоне она напоминала ангела, который неожиданно спустился к ним на судно, но ее горящие глаза были чернее воды за бортом. Элли заправила за уши мокрые пряди волос и молча взглянула на Пака; обезьяна тут же отпустила начальника полиции и одним мощным прыжком перелетела на руки хозяйке. Пак прижался к груди Элли и уткнулся носом ей в шею.
— Убейте их, — прохрипел Горман, от ярости он почти лишился голоса. — Ну, чего уставились, стреляйте!
В этот момент обессилевший начальник полиции покачнулся, сделал несколько неуверенных шагов и рухнул за борт.
— Нет! — невольно вскрикнула Элли. — Помогите же ему!
Однако никто не двинулся с места. Для них толстяк превратился в покойника, как только мохнатая обезьянья лапа прикоснулась к нему. Они молча наблюдали за тем, как черная вязкая вода поглотила начальника полиции. Затем полицейские вскинули руки с пистолетами и направили их на Элли. На этот раз у них не было ни малейших сомнений: перед ними стоял ребенок, на руках у которого сидела зараженная чумой обезьяна. Кроме того, они не могли забыть сорванный колпак самолета — не иначе девчонка обладает какой-то дьявольской силой. Однако они и предположить не могли, какие чудеса им еще предстоит увидеть. Воспоминания об этой встрече ранним сырым утром посредине черной реки, бесшумно несущей свои холодные воды, будут преследовать полицейских до конца жизни.
Как только они вскинули пистолеты, собираясь пристрелить девчонку и ее ужасную обезьяну, глаза Элли вспыхнули, словно раскаленные угли, а бледная кожа начала светиться, как будто внутри у нее зажглась яркая лампочка. Полицейские почувствовали странное жжение в кончиках пальцев и ладонях; казалось, энергия, которую излучал взгляд Элли, пронзает их насквозь, ускоряя ритм сердца и заставляя кровь быстрее нестись по жилам. Неожиданно пистолеты полицейских повели себя самым странным образом: они начали подрагивать и извиваться, как живые, словно оружие само пыталось выскочить из руки. Стоявшая перед ними девочка не произносила ни слова, она не двигалась и даже не моргала, просто с невозмутимым видом смотрела на них. Но полицейские не могли выстрелить в нее. Пистолеты отказывались целиться в Элли, хотя полицейские изо всех сил сжимали их обеими руками. И, прежде чем стражи порядка успели сообразить, что происходит, два пистолета оказались в руках у Элли, остальные полетели за борт. Потрясенные полицейские то смотрели на свои ладони, как будто впервые видели их, то переводили полный ужаса взгляд на Элли.
— Прочь с дороги, — спокойно произнесла Элли. Она сделала пару шагов вперед, постепенно продвигаясь к тому месту, где был перекинут трап, соединявший лодку спасателей и полицейский катер. — Иначе я всех вас убью.
Полицейские в страхе попятились, кое-кто даже косился за борт, прикидывая, не безопасней ли будет прыгнуть в ледяную воду, чем оставаться рядом с этим странным ребенком.
— Всем стоять! — заорал Горман, обращаясь к полицейским. — К тебе это тоже относится, — прошипел он, оборачиваясь к Элли, — Еще шаг, и твой брат, твой отец и твоя мама умрут. Около вашей квартиры в Барфорд-Норде дежурят мои люди. Стоит мне приказать, и они расстреляют всю твою семью. И в этом будешь виновата только ты, Элли!
Элли окаменела. У нее было такое чувство, будто Горман вонзил ей нож прямо в сердце.
— Ты же понимаешь, Элли, что никогда не сможешь вернуться домой, — Горман впился в нее взглядом.
— Но я просто хотела сообщить им, что жива, — едва слышно прошептала Элли, глядя на Гормана полными слез глазами, — И все. Я не выдам ваш Секрет, обещаю.
— Нет. Я сказал нет, — холодно повторил Горман. — Ты принадлежишь мне, и только мне.
— Ну, пожалуйста! — взмолилась Элли. — Позвольте мне повидаться с ними. Всего несколько минут. Я так соскучилась.
— Нет.
— Почему? — Слезы потекли по щекам Элли. — Почему я не могу повидаться со своими родителями? Что вам от меня нужно?!
— Скоро узнаешь, — сказал Горман.
— Пожалуйста! — Теперь Элли плакала навзрыд. — Почему вы не хотите сказать мне? Вы похитили меня, не разрешаете видеться с семьей, но ничего не объясняете! Пожалуйста!
— Нет! — злобно рявкнул Горман. — Скажу, когда сочту нужным. Решения здесь принимаю я.
Элли отвернулась и уставилась на воду, слезы душили ее. Все пропало. Неужели она серьезно полагала, что ей удастся сбежать от Мэла Гормана! Все тело Элли об мякло, пистолеты выпали из рук и с глухим стуком упали на палубу.
— Полезай вон туда. — Горман показал на большой гроб. — И уложи Пака во второй ящик, пока я не пристрелил его. Это послужило бы тебе хорошим уроком. Ты доставила мне массу неприятностей, Элли. Ты испортила мне отпуск.
Увидев на палубе два гроба — один побольше, для нее, и второй поменьше — для Пака, Элли содрогнулась. Костлявые пальцы Гормана впились ей в плечо.
— Нет! — вскрикнула Элли, когда Горман подтолкнул ее к гробу. Для ходячего скелета он оказался на удивление сильным, — Там нечем дышать. Мы задохнемся!
Мэл Горман схватил пистолет и прострелил несколько дырок в крышке гроба.
— Пожалуйста, — усмехнулся он, — вентиляционные отверстия. Ну, полезай.
У Элли дрожали руки, когда она гладила Пака по голове и шептала ласковые слова, успокаивая обезьянку. Это было ужасно. Пак смотрел на нее снизу вверх, его ясные глаза светились безграничным доверием, и Элли чувствовала себя предательницей. Бедняжка Пак! Когда Элли уложила его в гроб и опустила крышку, Пак начал тихонько подвывать от страха. По щекам Элли бежали слезы, когда она сама забиралась в гроб, внутри у нее всколыхнулось новое незнакомое чувство. Такого гнева и такой всепожирающей ненависти Элли не испытывала ни разу в жизни; это чувство росло и ворочалось в душе, наполняя Элли жаром, а нарастающий гул в ушах напоминал отдаленный шум водопада.
