Юлия Вознесенская - Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи»
- Никогда о таком даже не слыхала! - сказала Юлька.
- Всякое доброе дело делается когда-нибудь в первый раз, - пожала плечами Александра.
Сестры переглянулись. С каждой минутой гувернантка нравилась им все больше и больше. Это ж надо такое придумать - бабушку удочерить!
- Вы хотите найти мудрую и добрую бабушку, - задумчиво проговорила Аннушка. - А наша бабушка именно такая. Правда, Юля?
- Да, как раз такая!
- Расскажите про нее! - попросила Александра.
- Да пожалуйста! Про нее сто лет можно рассказывать! - воскликнула Юлька. - А хотите послушать историю, как бабушка спасла нас от ведьм и сама спаслась от смертельной болезни, от рака?
- Конечно, хочу!
И девочки, перебивая и дополняя друг друга, принялись рассказывать Александре историю, которую мы с вами уже знаем из книги «Юлианна, или Опасные игры».
Ангел Александрос тоже слушал келпинскую историю, а Хранители Иоанн и Юлиус иногда дополняли рассказ девочек, излагая Александросу некоторые события со своей точки зрения - с высоты, так сказать, ангельского полета.
Александра уже давно поняла, что девочки ей с каждой минутой нравятся все больше и для нее будет величайшим бедствием, если их отец и хозяин дома не примет ее на работу. На втором часу знакомства она все поняла и про невесту Жанну и решила, что ей просто НЕОБХОДИМО остаться в этом доме, чтобы защищать сестер от козней красивой, но злой мачехи. В оставшееся до обеда время девочки успели досказать ей всю келпинскую эпопею и заодно совершенно откровенно заявить ей, что она им подходит, и они ни за что на свете и никогда не захотят никакой другой гувернантки!
- Да, кстати, - вдруг встрепенулась Юлька, - вы, наверное, хотите, чтобы мы звали вас по имени-отчеству?
- А нам это разве трудно? - удивилась Аннушка.
Но Александра успокоила обеих девочек.
- Договоримся так: при посторонних и даже при своем отце и Жанне вы зовете меня Александрой Николаевной, а наедине можете звать пока просто Александрой.
- Почему «пока»? - спросила Юлька.
- Да потому, что близкие друзья зовут меня Саней, а некоторые даже Санькой-Встанькой.
- Круто! Я, кажется, уже догадываюсь, почему вас так прозвали! - сказала Юлька.
Тут в комнату сестер заглянул приехавший домой к обеду Дмитрий Сергеевич.
- Здравствуй, папочка! - сказала Аннушка.
- Пап, привет! - крикнула Юлька.
- Привет и вам всем, девчушки. Как дела?
- Отлично!
- Папочка, а ты уже знаешь нашу новость? - спросила Аннушка.
- Знаю, знаю - у вас появилась гувернантка, с чем и поздравляю. Ну, спускайтесь обедать, а за обедом расскажете о ней: как она вам понравилась, как выглядит и все такое.
«Ничего себе! - обиженно подумала Александра. - Ни тебе здрасьте, ни как зовут… «Как она выглядит?» - будто он меня не заметил или словно я пустое место. Странноватый какой-то родитель у моих воспитанниц. Ладно, Санька-Встанька, не дрейфь, прорвемся!»
Дмитрий Сергеевич спустился вниз, умылся, переоделся к обеду и, выйдя в столовую, спросил у сидевшего там с газетой Павла Ивановича.
- А ты, Павлуша, видел уже новую гувернантку?
- Видел.
- Надо бы и мне взглянуть, прежде чем Жанна окончательно решит, брать ее или не брать.
- А ты разве не поднимался сейчас к дочерям?
- Поднимался.
- И что, гувернантки наверху не было?
- Не было там никакой гувернантки. Подружка какая-то сидела с ними на полу, играли, видно, во что-то, а больше там никого не было.
- Не приходила к ним сегодня никакая подружка, Митя.
- Как же не приходила? Она и сейчас там.
- Так это и есть гувернантка.
- Что?! Эта пигалица кучерявая - гувернантка моих дочерей?!
И надо же было «пигалице кучерявой» именно в этот самый момент войти вслед за сестрами в столовую! Между столовой и холлом двери не было, и все сказанное о ней Дмитрием Сергеевичем Александра прекрасно расслышала. «Так, похоже, что проблемы у меня будут не только с мачехой, но и с папочкой!» - подумала она и немедленно принялась играть роль классической гувернантки. Пожалев о том, что уже успела опрометчиво скинуть длинную черную юбку, она мысленно поправила на шее несуществующий шарфик, сдвинула набок воображаемую шляпку и сказала голосом Мэри Поппинс из кино:
- Девочки, будьте любезны, представьте меня вашему отцу!
- Папочка, это Александра Николаевна, наша гувернантка, - послушно сказала Аннушка.
- И теперь ты можешь больше не беспокоиться о нашем воспитании - она с этим отлично справится! - добавила Юлька.
- Юлия! - тихо произнесла Александра.
- Извини, папка, я хотела сказать, что теперь вы с нею вместе будете нас воспитывать.
Дмитрий Сергеевич покраснел, прокашлялся, а потом сказал:
- Приятно познакомиться, Александра Николаевна. Я - Мишин Дмитрий Сергеевич, отец ваших воспитанниц. Это вот Акоп Спартакович, мой секретарь, а это - Павел Иванович, начальник нашей охраны, а покормит нас уважаемая, незаменимая и великолепная наша домоправительница Екатерина Ивановна…
- Мне тоже приятно познакомиться со всеми вами. - Александра вполне учтиво всем поклонилась, сумев даже изобразить что-то вроде легкого реверанса, а потом добавила зачем-то: - А с Павлом Ивановичем мы уже знакомы.
Павел Иванович сделал Александре страшные глаза, она в ответ чуть-чуть пожала плечами и слегка кивнула головой - дала понять, что углубляться в тему не станет.
Но смущенный Дмитрий Сергеевич как будто ничего не заметил и сказал:
- Так… Ну и хорошо… А где у нас Жанна? Как всегда запаздывает?
Жанна в последнее время выходила к столу позже всех, если вообще выходила: это был единственный способ избежать молитвы перед едой. Правда, если она и выходила к столу после молитвы, ей все равно кусок в горло не лез, так что сидела она за общим столом исключительно для контроля, а после добирала в своих апартаментах - сухариками, чипсами, сластями и напитками, постоянно набирая при этом лишний вес и героически борясь с ним потом. И за это, конечно же, винила не себя, а сестер и Мишина.
- Жанна отправилась в салон красоты с утра и еще не возвращалась. Наверное, поехала оттуда в фитнес-центр, - пояснила Юлька. Не удержалась и, покосившись на Александру, громким шепотом добавила: - Ей, бедняге, вес сгонять надо!
Александра только чуть-чуть нахмурила брови.
Дмитрий Сергеевич прочитал молитву перед едой, все сели и принялись обедать. Обед прошел в дружеской, хотя и слегка напряженной обстановке. Проще говоря, Дмитрий Сергеевич молчал, а остальные домочадцы услужливо передавали друг другу солонку и перечницу, предлагали хлеб, но не беседовали как обычно, и потому обед кончился скоро. Прочтя благодарственную молитву, Дмитрий Сергеевич сказал:
- Екатерина Ивановна, будьте добры, приготовьте вместе с девочками комнату для Александры Николаевны. Я думаю, ей будет удобно в комнате для гостей рядом с Юлианнами. Павлуша, а ты, пожалуйста, помоги ей перевезти вещи со старой квартиры. - К самой Александре Дмитрий Сергеевич не обращался и даже ни разу не взглянул в ее сторону. - Ну, а теперь я вас покидаю - работа! Акопчик, пойдем, дорогой, трудиться. - И он поспешно удалился в сопровождении секретаря.
Александра с облегчением незаметно перевела дух.
Выделенная хозяином комната Александре понравилась - светлая, с большим окном в сад. Стол, кровать, книжный шкаф и шкаф для одежды - ничего лишнего. Она стояла в дверях комнаты вместе с девочками и любовалась ею - своя отдельная комната! Какое счастье!
- Нравится вам комната? - спросила Аннушка.
- Очень нравится!
- Вы будете нашей ванной пользоваться, Александра? - спросила Юлька, заглядывая ей в лицо.
- Разумеется, - ответила Александра. - Я ведь должна за вами приглядывать: вдруг вы вздумаете в ванной тритонов и лягушек разводить!
- А вы боитесь лягушек? - удивилась Аннушка.
- Нет, я только пауков боюсь.
Домовой Михрютка, наблюдавший за гостьей из-за решетки вентиляционного отверстия в верхнем углу коридора, самодовольно потер лапы: он относил себя отчасти к паукообразным и очень-очень любил, когда его боялись.
Вместе с Павлом Ивановичем Александра съездила на Сенную площадь за вещами. Тетя Муся, услышав новость, откровенно обрадовалась. Непонятно было только, чему она рада: тому, что Александре повезло с работой, или тому, что племянница наконец от нее съезжает?
Когда они подъехали обратно к митинскому дому, на воротах они увидели приветствие:
Добро пожаловать, дорогая Санька-Встанька!
Надпись была сделана жирным красным фломастером на куске обоев, немного небрежно, но явно от души, а под нею радостно плясали два одинаковых нарисованных человечка в коротких юбочках.
- И как это они успели тебя так скоро полюбить? - спросил с улыбкой Павел Иванович.
- Сама удивляюсь! Снять бы надо, пока господин Мишин не увидел. Ему это может не понравиться.
- Да брось ты, Александра! Ему все нравится, что делают его дочери. Ну, скажем честно, почти все…
