Джек Вэнс - Синий мир. (Сборник)
Зайде Паатоозо еще раз воскликнул:
— Думаю, что вы, как ботаник, будете восхищены нашими успехами!
Файр разглядывал отверстие, стараясь увидеть что-то из того, что находилось внутри. Внутри было нечто, что исциоккхи подталкивали его увидеть; что-то такое, что ему следовало испытать... Опасность? Им не нужно было его обманывать, он и так целиком в их власти. Тем более что Зайде Паатоозо был связан всеобщими законами гостеприимства. Он ничем в этом положении не отличался, скажем, от шейха-бедуина. Опасности здесь, видимо, не было. Файр сделал шаг вперед и оказался внутри Дома.
В центре находился слегка выступающий пласт земли, жирной почвы, на котором покоился крупный пузырь — мешок желтой камеди. Поверхность мешка была испещрена нитями сосудов и трубками вен, защищенных оболочкой, которая в верхней части переходила в светло-серый ствол. От ствола симметрично росла крона ветвей с широкими листьями в форме блюдца.
Все это Файру удалось увидеть за мгновение, хотя с того момента, как он вошел, его внимание было привлечено тем, что содержалось в капсуле со смолой — обнаженным телом теойрода. Ноги того были погружены в темно-желтый осадок на дне мешка, голова располагалась в непосредственной близости от ствола. Верхушка черепа была отделена, обнажая часть массы оранжевых шариков — мозг. Руки теойрода поднимались до уровня плеч и оканчивались вместо ладоней клубками спутанного серого ворса, который также скручивался в веревки, уходящие к стволу. Над обнаженным мозгом висел нимб. Приглядевшись, Файр понял, что это — сетка почти невидимых нитей, также сплетающихся в веревку и исчезающих в стволе. Глаза несчастного были затянуты коричневой пленкой, заменявшей теойродам веки.
Файр почувствовал внимание исциоккхов и резко обернулся. Только сейчас он осознал, что, стараясь совладать с отвращением, смешанным с жалостью, сдерживает дыхание. Элл непроизвольно судорожно сглотнул и сделал глубокий вдох. Три исциоккха пристально рассматривали его своими странными раздвоенными глазами.
Теперь, что бы он ни испытывал на самом деле, он должен был скрыть от них свои истинные чувства. Его основной задачей стало держать свои эмоции под контролем. Неважно, чего ждут они от него. Чего бы они ни ждали, он обязан обмануть их ожидания, пусть почувствуют разочарование.
— Мне кажется, я уже видел его. Не тот ли это исциоккх, с которым меня заперли?
Шагнув вперед, Зайде Паатоозо с видимым интересом спросил:
— Вам кажется, или вы его узнали? — губы его изогнулись, придавая его лицу странное выражение. — Вы его узнаете?
Файр с сомнением покачал головой:
— Вы требуете от меня почти что невозможного. Во-первых, я видел того, кто был там со мной, в почти полной темноте, после полученного стресса и очень недолго. Но, даже если бы все случилось в других условиях, то и тогда я бы не смог вам ответить определенно. Поймите: как это ни неприятно, но представители вашей расы для меня все еще на одно лицо. — Файр неуверенно приблизился к существу в мешке с янтарной жидкостью. — Скажите, он жив?
— Как вам сказать? Можно сказать, что да, в известной степени он жив.
— Тогда ответьте мне еще на один вопрос: зачем вы меня сюда привели?
Файр догадался, что какой-то сложный план провалился с треском. Зайде Паатоозо и Безхаад казались не только обеспокоенными, но, пожалуй что, даже рассерженными. Файр взглянул на мешок снова. Показалось ему или действительно теойрод двигался? Проследив за его взглядом, Оман Безхаад, стоявший слева, тоже заметил едва различимое движение мускулов.
— Теойроды обладают большими психическими ресурсами, этот не исключение, — почти безразличным тоном проговорил Безхаад, продвигаясь вперед.
Повернувшись к Зайде Паатоозо, Файр спросил:
— Мне почему-то казалось — то есть, я предполагал, что он уже умер. Должен был умереть.
— Вы абсолютно правы, дело обстоит именно так, как вы и предположили. Это существо уже нельзя назвать Чейеном Техтеесским, Четырнадцатым бароном на Баненкристе. Он перестал быть отдельной личностью, теперь он превратился в придаток, орган дерева.
Ошеломленный этим сообщением, Файр вновь оглянулся на теойрода. Глаза его были открыты, лицо приняло странное выражение, и Файру показалось, что теойрод не только слышит их слова, но и прекрасно понимает их. Оман Безхаад замер в напряженном ожидании чего-то. Точно такими же напряженными выглядели Зайде Паатоозо и Удиир Чее.
Теперь уже все трое зачарованно смотрели на теойрода. Удиир Чее разразился фразой-стаккато на языке исциоккхов и указал на листву. Файр посмотрел туда и заметил странное движение листьев: они шевелились, хотя в Доме не было ни малейшего сквозняка. Файр, успешно, как ему казалось, скрывая свой интерес, глянул на теойрода — и тут их глаза неожиданно встретились. После этого Файр уже не смог оторвать взгляд от напряженного лица теойрода; особенно заворожили его мускулы вокруг рта. Даже на напряженном лице они казались затвердевшими, словно камень. Лик тейорада превратился в неподвижную маску, сведенную мучительной судорогой. Наконец рот медленно, с видимым усилием приоткрылся, губы зашевелились. Заскрипела, зашевелилась, издавая мучительный стон, ветка над их головами.
— Это невозможно! Невероятно! Реакция совершенно неправильная! Такого просто не может быть! — голос Омана Безхаада напоминал воронье карканье.
Теперь двигаться начали уже все ветви дерева, они неистово качались из стороны в сторону, накреняясь под самыми невероятными углами. Внезапно послышался ужасающий треск, вся масса листвы рухнула на землю, погребая под собой и Зайде Паатоозо, и Удиира Чее. Под оглушительные стоны и треск ломающейся древесины ствол раскололся пополам, дерево упало. Теойрод выпал из лопнувшего мешка и повис над полом. От окончательного падения его удерживали только канаты ворса, которыми оканчивались его руки. Голова его неестественно откинулась назад, рот раскрылся в ужасном оскале, и тем страшнее прозвучал его голос:
— Это ложь! Я все еще Чейен Техтеесский! — гортанный голос его издавал иногда какие-то булькающие звуки. — И я не дерево! — Желтая лимфа толчками выплескивалась изо рта теойрода, стекая струйками вниз. Он упорно смотрел только на Файра. — Беги, немедленно беги отсюда! Выполни то, что должен! Беги, оставь этих проклятых древожителей!
Кое-как освободившись от массы ветвей и листьев, Оман Безхаад бросился к Зайде Паатоозо, чтобы помочь ему выбраться из-под рухнувшего дерева. Файр смотрел на них, ничего не понимая, его охватило странное отупение.
Тело теойрода тем временем обмякло и провисло еще сильнее.
— Теперь я умираю, — произнес он гортанным шепотом. — Но не как дерево Иззоома, а как теойрод. Чейен Техтеесский!
Удиир Чее все еще был скрыт горой сучьев и листвы, и Файр, который был больше не в силах смотреть на агонию, отвернулся и стал помогать Зайде Паатоозо и Оману Безхааду. Но все было безуспешно. Одна из сломанных ветвей проткнула шею архитектора насквозь, как копье; он был мертв. Зайде Паатоозо издал крик, полный гнева и отчаяния.
— Какая несправедливость, оно убило самого талантливого из архитекторов! Существо, постоянно вредившее при жизни, и после смерти оказалось способным убивать!
Молча и понурившись, Зайде Паатоозо повернулся и пошел прочь из Дома. Так же сохраняя молчание, Оман Безхаад и Файр последовали за ним.
Они возвращались в город, сохраняя молчание и полные уныния. Файр, как никогда, ощутил свое одиночество. Теперь от подчеркнутого расположения плантатора не осталось ничего, кроме обычной вежливости. Наконец, как-то преодолев сковавшее его оцепенение, Файр, которому слова давались с трудом, очень тихо сказал:
— Мне не хотелось бы... да, я уверен, — я не могу и не должен больше злоупотреблять вашим гостеприимством, Зайде Паатоозо. Примите мои соболезнования и поверьте, что события сегодняшнего дня взволновали меня так же, как и вас.
— Каждый вправе поступать так, как считает нужным, Файр-сайах. — Предельно тактичный ответ Зайде Паатоозо не обманул Элла.
Файр решил не ударить в грязь лицом:
— Позвольте поблагодарить вас. Никто, кроме вас, не познакомил бы меня лучше с интересами и проблемами плантаторов Иззоома. Воспоминания о своем пребывании на атолле Тайнерри я сохраню на всю свою жизнь.
Зайде Паатоозо поклонился:
— Благодарю вас за любезность и хочу, в свою очередь, заверить вас в том, что ваше пребывание у нас также никогда не сотрется из нашей памяти.
Элл Файр вышел из глайдера, как только тот остановился на площади, невдалеке от которой росли три гостиницы. Оман Безхаад последовал его примеру, лишь слегка помедлив по неизвестным Файру причинам. Ритуал обмена формальными благодарностями и формальными же возражениями завершился, и глайдер благополучно продолжил движение.
