Эрик Ниланд - Слуги света, воины тьмы
«Обычные ритуалы» означали, что Элиот исчезнет из Дель-Сомбры. Если он окажется просто человеком, его тело и душа будут уничтожены. Если же членом семейства, ритуалы решат его судьбу, и он перенесется в иное царство, где у Беала явно имелись некие планы, касающиеся сына Луи.
На краткий миг у Луи возникло жгучее желание перевернуть столик, схватить Ури за горло и потребовать, чтобы его детей оставили в покое.
Какая глупость.
Он знал, что его разум притупился — в конце концов, он теперь состоял только из плоти и крови, да и годы пьянства сделали свое дело. И все же Луи не мог целиком и полностью игнорировать новые эмоции.
— Тебя что-то не устраивает? — с едва заметной улыбкой осведомился Ури.
Если Луи откажется заключить сделку, то преграда, отделяющая его от кузена, исчезнет. Тогда Ури с радостью медленно разорвет его на мелкие кусочки.
— Я просто обдумываю варианты. Каковы сроки?
— Мы должны получить мальчишку не позже чем через три дня на закате. Иначе ты нарушишь контракт — и последствия будут стандартными.
Луи нарочито небрежно махнул рукой.
— Ну да, конечно. Моя душа попадает в ад. Вечное проклятие и всякое такое. — Он наклонился к столику и уставился на перевернутый текст контракта на дисплее. — Но меня больше интересует вопрос расплаты.
— То есть? — не понял Ури.
— Не ждете же вы, что я выкраду мальчишку из-под носа армии агентов Лиги голыми руками? Я так думал: половину сейчас, половину после доставки.
— Сообразительный ты, Проныра, — фыркнул Ури. — Только это тебе и было нужно. Если ты сейчас получишь половину силы, тебе еще меньше можно будет доверять.
Луи укоризненно развел руками.
— Ты мне льстишь, кузен. Но половину я получить должен. Если бы речь шла о деле, которое выеденного яйца не стоит, с чего бы вам так потребовалось меня вербовать?
Ури постучал кончиком пальца по фотографии Элиота.
— Потому что ты его знаешь. Он тебе доверяет.
— Это верно… Вам нужно предательство.
Почему-то Луи было больно произносить эти слова.
Ури оторвал взгляд от дисплея. Он почувствовал: что-то идет не так.
— Какие проблемы? Раньше ты всех нас не раз предавал.
— Нет никаких проблем. — Луи заслонился улыбкой, как щитом. — Какие тут могут быть проблемы? Разве что условия сделки… которые явно…
— Неприемлемы.
Ури положил портативный компьютер на столик. Они в упор смотрели друг на друга. Воздух стал тяжелым и неподвижным.
— Ты почти не оставляешь мне выбора, кузен.
Ури начал снимать плащ — чтобы его не забрызгала кровь. Химическая чистка этого плаща с необъятной подкладкой обошлась бы в целое состояние.
— Ты всегда был грубияном.
Луи шутливо погрозил Ури пальцем и положил на столик пару игральных костей.
— Мы не можем прийти к соглашению, — сказал он. — Так не бросить ли жребий?
Ури схватил кости и вытащил из одного из многочисленных внутренних карманов весы и маленький кронциркуль, чтобы измерить вес и размеры костей.
— Хорошо. Если я проиграю при первом броске, поступим по стандартному правилу: ты получишь половину силы.
Луи хотел возразить. Для проигрыша на одном броске нужно было выбросить две единицы или две шестерки. Шансы так себе.
Но тут он понял, что теоретически Ури не обязан был бросать жребий. Он проявлял благородство. Традиция использовать кости при заключении сделок относилась только к членам семейства, а Луи из семейства выбыл, став простым смертным, правда, не по своей воле.
Но почему же тогда Ури предоставлял ему шанс? Если только он на самом деле не хотел наделить его каким-то преимуществом перед Беалом. Может быть, Ури по-прежнему хранил верность своей возлюбленной Королеве Маков?
Тогда Луи, по идее, мог стать пешкой в руках Селии… Но это он переживет. Как ни крути, пешка участвовала в игре, а это большой скачок в сравнении с тем, что всего лишь несколько дней назад он сидел в подворотне и мочился в штаны.
— Я согласен, — сказал Луи. — Давай посмотрим, не повезет ли дураку.
Ури ухмыльнулся и встряхнул кости в кулаке. Воздух колыхнулся от движения его могучей руки. Он швырнул кости в стену. Раздался треск. Кости запрыгали по полу и замерли.
Змеиные глаза.
— Я проиграл, — невозмутимо констатировал Ури. — Ты выиграл.
Луи глуповато улыбнулся. Теперь он получит половину силы. Сможет заняться чем-то другим, кроме бродяжничества.
Но тут его взгляд упал на фотографии Фионы и Элиота, и улыбка исчезла с его губ. В том месте, где когда-то находилось сердце, он почувствовал острую боль.
Что он наделал?
40
Малышка среди гигантов
Фиона слезла с мотоцикла, сняла шлем и помотала головой, чтобы распушить волосы.
После поездки вдоль побережья все тело у нее словно гудело. «Харлей» Роберта мчался со скоростью и мощью ракеты. Всю дорогу в страхе и радостном волнении она прижималась к Роберту.
Он забрал ее около пиццерии всего пятнадцать минут назад, и за это время они никак не могли уехать в такую даль. Как и при поездке на лимузине дяди Генри, они, казалось, ехали не очень быстро — просто впечатление было такое, что все остальные по сравнению с ними стоят на месте.
Но гораздо больше Фиону беспокоили мысли об Элиоте и Джулии — о том, какими они вернулись после перерыва на кофе. Джулия выглядела так, словно она плакала. Элиот был смущен и обескуражен — ну, это обычное дело. Фиона хотела расспросить его поподробнее, но тут появился Роберт, и она ушла.
Роберт слез с мотоцикла и размялся. Все мысли мигом вылетели из головы Фионы.
Она так долго прижималась к его спине, так долго вдыхала залах его кожаной куртки, что ей вдруг захотелось снова оказаться позади него и снова припасть к нему.
Но это было их первое свидание, и она боялась что-нибудь испортить. Она непроизвольно провела рукой по волосам, стала накручивать кончики прядей на пальцы, но вовремя себя остановила. Не стоит выглядеть нервничающей маленькой девочкой.
— Сюда, — сказал Роберт и зашагал к тропе.
Вокруг небольшой, усыпанной гравием площадки, где он оставил мотоцикл, раскинулся тенистый лес, поросший папоротниками и цветами. На табличке у начала тропы стоял знак с надписью: «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАРК „РЕДВУД“. ТРОПА 0,6 МИЛИ (КОЛЬЦЕВАЯ)».
— Одну минутку, — сказала Фиона.
Она положила на сиденье мотоцикла сумку и собралась достать из коробки пару конфет, чтобы поднять себе настроение, но ее рука, прикоснувшаяся к коробке в форме сердечка, дрогнула. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя так уверенно. Нужны ли ей конфеты? Раньше она никогда не могла разговаривать с кем-то, кроме бабушки, Си и брата. Но может, она изменилась? Или все дело просто в сахаре?
А что, если на самом деле это была не она? И что случится, когда конфеты в этой бесконечной коробке закончатся?
Возможно, настало время это выяснить.
Фиона застегнула сумку и бегом догнала Роберта.
Как только они ступили на тропу, все звуки, доносившиеся с дороги, смолкли. Их окружило жужжание насекомых, пение птиц и едва различимый шепот ветра.
Фиона видела изображения высоких деревьев в книгах, но сейчас, когда они стояли всего в нескольких шагах от них, деревья выглядели иначе. Эти секвойи были гигантскими. Они как бы безмолвно смотрели на нее сверху вниз.
— В горах секвойи еще массивнее, — почтительным шепотом сообщил Роберт. — Но эти — самые высокие в мире. Некоторые — более трехсот футов высотой.
Они молча шли по тропе. Фиона запрокинула голову, пытаясь увидеть верхушки деревьев. Кроны секвой заполняли собой небо. По подлеску слоился туман, создавая иллюзию, что они находятся в совершенно обособленном мире, в котором существуют только она и Роберт.
— Наверное, у меня по-дурацки получается, когда я рассказываю о чем-то — будто энциклопедию цитирую.
— Нет, — возразила Фиона, продолжая смотреть вверх. — Мне это нравится.
Она привыкла смотреть под ноги и неожиданно оступилась.
Роберт подхватил ее, и его лицо оказалось так близко к ее лицу. Земля словно закружилась, сердце Фионы часто забилось.
Роберт сделал резкий вдох, немного помедлил и помог ей выпрямиться.
— Я бываю здесь так часто, как только могу, — сказал он. — Я здесь успокаиваюсь, понимаешь?
Вот покоя в его объятиях Фиона точно не чувствовала.
Но он вел себя все так же отстраненно, выдерживая дистанцию, как тогда, когда они разговаривали около Дубового дома. Что он тогда сказал? Что он всего лишь водитель и что существуют правила насчет «такого парня, как он, и такой девушки, как она».
Меньше всего Фионе хотелось испортить их первое свидание, но Роберт многое знал и хотел что-то ей рассказать. Сейчас она была с ним наедине, далеко от дяди Генри и бабушки. Что важнее — разрушить чудесную атмосферу и раздобыть подлинные факты о родственниках или все же попытаться продлить мгновения влюбленности, которой она была лишена в обычной жизни?
