Братцы по разуму - Александр Николаевич Житинский
- Саша, давай не осложнять обстановку. Пускай он уходит. Чужой старик, зачем он нам? - мама принялась убеждать Саньку.
Но Саша и слушать не хотела. Она твердила, что любит Альшоля, потом разревелась и убежала в свою комнату.
Маму отвлек телефонный звонок участкового Мулдугалиева.
- Почему вы мне не докладываете? - спросил Мулдугалиев.
- А что, я обязана вам докладывать? - оскорбилась мама.
- Где Альшоль?
- Я его прогнала. И он ушел, - соврала мама.
- Как ушел?! - закричал участковый. - Где мне теперь его искать?
- Ищите, где хотите, - храбро заявила мама и повесила трубку.
Весь вечер она обласкивала Саньку, задаривала ее подарками, привезенными из поездки, а в конце концов сказала, что утро вечера мудренее и завтра во всем разберемся. Перед сном мама разрешила Саньке подняться в антресоли, чтобы пожелать Альшолю спокойной ночи. Сама при этом стояла рядом с веревочной лестницей и чутко прислушивалась к тому, что происходит наверху.
- Мы что-нибудь придумаем, - сказала Санька Альшолю.
- Да-да, Саша, - кивнул он.
- Она к тебе привыкнет...
- Да-да.
- Вот увидишь, завтра все будет хорошо.
Санька шагнула к Альшолю, погладила его по бороде, потом обняла и поцеловала.
- Саша, спускайся! - донесся снизу мамин голос.
Санька спустилась вниз и отправилась спать. Когда она заснула, мама проглотила таблеточку успокаивающего лекарства и полезла по веревочною лестнице наверх.
Альшоль сидел на диванной подушке, обхватив руками колени, и уныло глядел на металлиста из "Айрон Мейден".
- Ну, что вы намерены делать? - спросила мама.
- Я уже собрался. Ухожу, - сказал Альшоль.
- Вот и прекрасно. Только я вас прошу, напишите Саше записку, чтобы она не подумала, будто я вас выгнала.
...Утром Санька нашла рядом со своей подушкой листок из тетради, на котором было написано печатными буквами:
"Касань!
Я жухоу. Так детбу шелуч. Щайпро. Я дубу битьлю бяте, капо не руум! Днови, не басудь! Мама не таванови. Твой Шольаль".
Глава 9
Явка с повинной
Рабочий день участкового Мулдугалиева начался, как всегда, с посещения родного отделения милиций. Едва он переступил порог, как дежурный по отделению огорошил его сообщением:
- Вас какой-то старик дожидается.
- Какой старик?
- Не знаю. Явился вчера поздно вечером. Говорит - совершил преступление. Мол, откроется только вам... Ну, я его на всякий случай упрятал в КПЗ.
Дежурный проводил участкового в камеру предварительного заключения и отпер дверь.
В камере на длинных нарах лежали двое - подросток лет шестнадцати и Альшоль. При виде милиционеров они поднялись и встали рядом с нарами во весь рост.
- Этот задержан ночью. Ломал телефон-автомат, - указал на подростка дежурный. - А этот - ваш... - кивнул он на Альшоля.
- Старый знакомый, - сказал участковый. - Следуйте за мной.
Он провел Альшоля в кабинет, усадил на стул посреди комнаты, а сам занял место за письменным столом напротив.
- Рассказывайте? - предложил Мулдугалиев, придвинув к себе чистый лист бумаги, чтобы протоколировать его признания.
- Что же тут рассказывать... - вздохнул Альшоль. - Я преступник.
- Так! - удовлетворенно воскликнул лейтенант.
- Это произошло в моей жизни впервые... Я полюбил самую прекрасную девочку на земле. Я не знал, что этого нельзя делать в моем возрасте... Ее мама сказала, что это даже запрещено! Но девочка тоже любит меня.
- Постойте, постойте! - остановил его Мулдугалиев. - Что значит "полюбил"? Что значит "тоже любит"? Да вы понимаете, что вы говорите! Она же несовершеннолетняя!
- Я понимаю, что говорю, - печально кивнул Альшоль. - Такого в моем сердце не было никогда с тех пор, как я покинул родную страну. Саша обняла меня и поцеловала. Вот сюда, - он показал на правую щеку. - И я тоже поцеловал ее. Около уха... Я преступник!
- Около уха?! И все?! - закричал лейтенант. - Что же вы мне голову морочите?! Какое же это преступление?!
- Правда?! - просиял Альшоль. - Это можно делать? Ах, как вы меня обрадовали! Значит, я ни в чем не виноват?
- Ну, это как сказать... - загадочно протянул участковый.
- Тогда я вас прошу, - неожиданно заявил Альшоль, - отправьте меня в Исландию!
- В Исландию?! Зачем? - опешил Мулдугалиев.
- Саша говорит, что я там родился...
И Альшоль принялся простодушно рассказывать участковому о древней Исландии, Полях Тинга и Скале
Закона. Он так увлекся, что вскочил со стула и, обращаясь к лейтенанту, продекламировал:
Не любы мне горы, хоть я и был там девять лишь дней! Я не сменяю клик лебединый на вой волков...
"Сумасшедший или не сумасшедший... - думал в это время участковый. По крайней мере, не буйный... Но пока лечить не буду. Буду наказывать". А Альшоль совсем разошелся:
Солнце не ведало, где его дом, звезды не ведали, где им сиять, месяц не ведал мощи своей...
- Стоп! Стоп! - поднял ладонь участковый.
- Красиво, правда? - спросил Альшоль. - Пустите меня в Исландию! Я хочу уехать далеко-далеко, чтобы никогда больше не видеть Сашу.
- Вы же говорили, что любите ее? - удивился Мулдугалиев.
- Как вы не понимаете! Когда любишь и не можешь быть вместе, лучше уехать на край света, чтобы не видеть совсем! Ее мама все равно нам не позволит жениться.
- Вы вроде умирать собирались? - спросил участковый, что-то строча на бланке протокола.
- Ну, может, успели бы пожить... Хоть немножко... - поник Альшоль. Он сразу поскучнел, сгорбился, снова стал похож на древнего старичка.
А Мулдугалиев, уже не обращая на него внимания, дописал протокол и сказал:
- Распишитесь.
Альшоль подошел к столу, не глядя, поставил заковыку внизу страницы. Мулдугалиев расплылся в довольной улыбке и вызвал по телефону дежурного.
- Препроводи, - сказал он, отдавая ему протокол.
- В Исландию? - радостно встрепенулся Альшоль..
Дежурный недоуменно помялся в дверях, не понимая - куда вести старичка.
- Там все написано, -
