Борис Батыршин - Коптский крест
Оставался один-единственный способ — вызвать «американца» на разговор и объясниться. Никонов убрал бювар в бюро, запер его на ключ и снова взялся за перо:
«Уважаемый Олег Иванович! Не сочтёте ли вы возможным составить мне сегодня компанию в фехтовальном клубе барона Корфа? Если Вы не имеете ничего против — я заеду за Вами в четыре часа пополудни. Остаюсь вашим покорным слугой. Никонов, С.А.»
В клубе было непривычно тихо. В «Дубовой Зале» вместо звона клинков раздавалось шварканье веника — пользуясь безлюдьем, служители проводили в зале приборку. Даже сам Корф встретил гостей не в привычных уже бриджах и трико, а в наряде почти что домашнем — жилетка, сорочка, патрикулярные брюки.
— Простите, господа, мы тут порядок наводим. Впрочем — если желаете, я распоряжусь… — и Корф кивнул подскочившему лакею. — Семен, распорядись, чтобы нашим гостям приготовили… а пока — не желаете кофе?
— Ну что вы, барон, не стоит беспокойства Мы, собственно, и не собирались фехтовать. Так, решили вот с господином Семеновым заглянуть мимоходом. Не так ли? — обратился Никонов к своему спутнику.
Олег Иванович кивнул, соглашаясь. Он уже понял, что предстоит серьезный разговор — лейтенант всю дорогу до клуба уходил от прямых вопросов, однако, явно не собирался ограничиться чашечкой кофе и сигарой.
— Что ж, господа, тогда я вас оставлю — дела, уж простите. Семен, подай кофе в курительную, да смотри — чтобы никто не мешал! — И понятливый Корф удалился — подгонять суетящихся с тряпками и метелками слуг.
— Однако ж, наш милый барон сегодня не в боевом настроении. — усмехнулся Никонов. — Пойдемте, пожалуй? Арабик у него превосходный, природный турок варит. Барон его, говорят, специально из Стамбула выписал.
Кофе и правда, был великолепен. Поданный в дымящемся медном кофейнике, чёрный и густой, как смола, он был сварен с чёрным перцем, корицей и кориандром. Олег Иванович осторожно прихлебывал едкий и жгучий, как иприт, напиток и вспоминал «эспрессо» из «Шоколадницы».
Никонов же поддерживал непринужденную беседу — разговор крутился вокруг велосипедистов и бициклов, заказанных Олегу Ивановичу московскими спортсмэнами. Лейтенант и сам был в числе заказчиков — машины уже дожидались новых владельцев в мастерской, на Горохова — о чем собеседник и не преминул сообщить любезному моряку.
— Кстати, не могу не восхититься тем, как быстро вы ведете дела, — продолжал меж тем Никонов. — Подумать только — две с небольшим недели прошло, а заказ уже в Москве! Вон, господин Юшлаков — лейтенант назвал имя известного в Москве поклонника бициклов, купца первой гильдии, — так свой аппарат полгода из Англии ждет, так еще и не привезли!
— Ну, в Англии они известные волокитники, — попробовал отшутиться Олег Петрович. — Мы для них сущие папуасы, они, наверное, как увидели, что заказ из Москвы, так и глазам не поверили — небось, по сей день думают, что у нас и летом на санях ездят!
— Да уж, в высокомерия альбионцам не занимать, — кивнул лейтенант. — И все же, дорогой друг, если, конечно, не секрет — как вы сумели столь быстро доставить бициклы из Америки? Возможно — через Баку, как и сами к нам прибыли?
Олег Иванович слегка напрягся — в голосе лейтенанта, вроде бы безмятежном, ощущался подвох. Однако же, пускаться в разговоры о доставке через Варшаву или Одессу не стоило — вопрос был недостаточно изучен, а сочинять с ходу небылицы было слишком рискованно.
— Да, вы правы, лейтенант. Мы там уже побывали с сыном — и я нашел сей вариант весьма и весьма удачным. Не так, знаете ли, Персия дика, как считает московский обыватель. От самого Бендер-Аббаса вполне аккуратно ходят поезда, так что… почему бы и нет?
Моряк кивнул, что-то припоминая:
— А, мне, представьте, случалось бывать в Бандер-Аббасе. Четыре года назад, как раз в мае — наш «Разбойник» заходил туда чиниться после Доброй Надежды. Кстати, как там — маяк достроили? Помнится, при нас уже под фонарную рубку подводили; немцы еще новейший калильный фонарь собирались ставить, с какими-то особыми зеркалами — так, представьте, их инженеры сидели который месяц в Бендер Аббасе и ругались, что оборудование никак не привезут…
Олег Иванович, порадовавшись, что собеседник оставил опасную тему — о визите в Баку, — переключился на разговор о бендер-аббасском маяке, не заметив, как сузились глаза лейтенанта…
Яша уже второй час околачивался во дворе дома Овчинниковых, дожидаясь своего нанимателя. После болезни Николки — когда молодой человек исправно бегал за лекарствами в аптеку и мотался за доктором, — Фомич зачислил его в «свои» и теперь охотно беседовал с юношей на разнообразные темы — чего никогда бы не удостоился ни один из обитавших под крышей дома «скубентов».
Достойный блюститель двора был уже в курсе о мечте Яши — стать полицейским сыщиком. Дворник скептически относился к этим планам юноши «иудейской веры» — но, тем не менее, охотно делился с ним последними криминальными новостями, которые исправно получал от квартального надзирателя:
— Ну вот, поначалу-то подумали, мертвый, положили в часовню, где два тела опившихся лежали, а он возьми да и заговори! Сейчас его — в приемный покой, отходили, а утром он уж и ходил своими ногами. Оказалось — богатый немец, брательник его еще на Кузнецком магазин держит. Натурально, энтого брательника и вызвали, он приехал в карете и увез страдальца.
Яша кивал, внимательно слушая Фомича. Молодой человек прекрасно знал, каким бесценным кладезем сведений являются московские дворники — а потому старался, как и полагается сыщику, поддерживать с ними самые теплые отношения. Фомич же, найдя в Яше внимательного и понимающего слушателя, разливался соловьем:
— Так, значить, оно и вышло — загулял немчик, попал в притон, девки затащили, а там опоили его «малинкой», обобрали, да и завезли в пролетке — вот, к нам, сюда. Тут и бросили. Эдак-то часто бывает, тока обычно так далеко не возют. Зачем? А дело-то и прекратили. Пользы от него никому нет — все по-старому будет, одни хлопоты. Хорошо, что еще жив остался — вовремя признак жизни подал! Ты, куды, Яков? А вот еще, третьего дня Осип Макарыч рассказывали…
Яша, не слушая словоохотливого Фомича, вскочил. По двору шли Олег Иванович и знакомый уже молодому человеку лейтенант. Вид у Олега Ивановича был весьма встревоженный; Яков издали, уловил обрывки их беседы:
— Так вы, лейтенант, смеете утверждать что я…
— Давайте обойдемся без излишних и неприятных нам обоим подробностей, дорогой Олег Иванович, — досадливо поморщился моряк, — тем более, вы отлично знаете, что я кругом прав. Никакого нового маяка в Бендер Аббасе в помине нет, и это известно всякому, кто хоть раз бывал в тамошнем порту — пусть и пассажиром. Поскольку старую Маячную башню, еще португальской постройки, показывают любому приезжему, как местную достопримечательность. И не вынуждайте меня повторять вещи, очевидные нам обоим — ни в каком Баку вы не были и, следовательно, не через какую Персию не проезжали. Так что — извольте уж объясниться, душа моя… Понимаю, в клубе у Корфа вам это было несколько… не с руки. Что ж — как вы и настаивали, мы приехали сюда — но не хотите же вы продолжать разговор во дворе? — и моряк выразительно глянул на замершего Яшу и нерешительно топчущегося у него за спиной Фомича.
Олег Иванович с досадой пожал плечами:
— Ну что ж, если вы так настаиваете — прошу! — и указал на подъезд. Лейтенант, кивнув, направился к двери, но Олег Иванович неожиданно придержал гостя:
— Впрочем, постойте. Давайте-ка, я сначала кое-что вам покажу, так вам будет проще понять мои объяснения…
Яша на миг только обернулся, чтобы взглянуть, нет ли во дворе еще кого — а когда повернулся, обоих господ уже не было. Совсем — будто корова языком слизала! А между тем — деться им было решительно некуда — до лестницы, ведущей в квартиру Семеновых было еще шагов десять, а возле подворотни ошивался Фомич — и гостям никак бы не удалось миновать его, вздумай они незаметно покинуть двор.
— Куда ж они делись, а, барин? — Фомич озадаченно глядел на своего собеседника. — Только вот были — и нате вам, нету!
— Да никуда! В квартиру зашли, а вы бы, Евсей Фомич, глаза протерли, пылью, небось, запорошило — нашелся Яков. Ну я пойду, господину Семенову, наверное, не до меня теперь, гости у них… — и с этими словами Яша выскочил на улицу.
Глава сорок вторая
Олег Иванович не знал что делать. Объяснение с Никоновым закончилось катастрофой. Нет — КАТАСТРОФОЙ. Мужчина проклинал себя за то, что поддался внезапной мысли — увести настырного лейтенанта на ту сторону, в 21-й век и уже там, пользуясь растерянностью оппонента, ставить свои условия. И, ладно бы, имелся в этом какой-то смысл — так нет! Ничего — только попытка вывести моряка из равновесия и надавить на него, пока он чувствует себя не в своей тарелке. А что из этого вышло…
