Евгений Велтистов - Победитель невозможного. Повести
— А ты делаешь зарядку по утрам? — спросил учитель Королькова.
Корольков взглянул на учителя с таким изумлением, словно тот обратился к нему по-марсиански.
— Это доказательство Великой теоремы Ферма, — упрямо повторил он.
Таратар взял тетрадь Профессора, быстро перелистал работу. В глазах зарябило от бесконечных фиолетовых формул, заполнивших тетрадь. Профессор писал мелкими, аккуратными, почти печатными буквами.
— Теорема Ферма доказана для шестисот частных случаев, — медленно произнес Таратар. — Математики всего мира отказались решать теорему. Неужели тебе удалось найти совсем новый пример?
— Здесь не пример. Здесь решение всей теоремы! — Профессор сел на свое место, как победитель.
Таратар взвесил в руке пухлую тетрадь. «Мало было за триста лет доказательств недоказуемой теоремы! Вот еще одна донкихотовская попытка, возможно, даже и оригинальная…»
— Предварительно поздравляю. — Усы Таратара хитро шевельнулись. — Хотя Ферма и не оставил нам никаких доказательств, дома я проверю твою работу.
— Ферма не счел нужным писать решение, так как оно очень длинное, — напомнил Профессор.
— И ни один гений не нашел до сих пор ответа.
— Ну и что же? — Профессор пожал плечами. — Я и есть тот гений, который нашел ответ.
Таратар ждал взрыва смеха, но в классе почему-то было тихо. Он обвел взглядом класс. Все были слишком серьезные.
Таратар забеспокоился: что это с ними?…
— Возможно, что я соглашусь с тобой, когда проверю, — предположил Таратар.
— Разумеется, — спокойно ответил Профессор. Только теперь он начал постепенно розоветь: сначала запылало одно ухо, потом другое. Как видно, совесть спускала математика с недоступных научных вершин на обычную классную парту, осторожно придерживая за уши.
— А что тут такого! — вмешался Макар Гусев. — Раз он доказал…
И снова никто не засмеялся.
— Верно, Таратар Таратарыч… простите, Семен Николаевич! — подхватил Сыроежкин, вскочив с места. — Если хотите знать, не один Профессор так думает! Не удивляйтесь, пожалуйста, но здесь все гении!.. Обыкновенные гении… Вот смотрите.
И он вытащил из парты картонную коробку, на которой была изображена пара ботинок фабрики «Луч». Из коробки Сыроежкин достал маленький прибор. Лампочка от карманного фонаря, миниатюрная турбина, ручка. Конструктор пригласил учителя:
— Покрутите, пожалуйста.
Таратар осторожно раскрутил ручку. Лампочка загорелась.
— Настольная электростанция, — сказал с одобрением Таратар. — Изящно сделана. Но это уже сюрприз для учителя физики.
— Вечный двигатель! — провозгласил Сыроежкин.
— Позвольте, — пробормотал, нахмурившись, Таратар, — вечных двигателей, как доказано наукой, не может быть.
— Пожалуйста — вот он! — Сыроежкин величественным жестом указал на изобретение.
— Просто здесь механическая энергия переходит в электрическую… — сказал учитель.
— Правильно! — согласился счастливый изобретатель. — Очень даже просто: одна энергия переходит в другую. Вы только повертели ручку, а лампочка будет гореть день, два…
Таратар посмотрел на прибор. Лампочка действительно горела — всего лишь от легкого поворота ручки. Такого «двигателя» Таратар никогда раньше не видел.
— Ты утверждаешь, что в твоем приборе нет никакого источника тока, — произнес учитель. — Значит, ты тоже гений?
— Конечно!
Таратар прошелся по классу, близоруко щуря глаза. «Что здесь происходит? Может быть, это заговор?… Или мне все снится?…» Он внимательно осмотрел ряды и на мгновение задержал взгляд на серьезном лице. Электроник всегда говорит правду, он не позволит молоть чепуху…
— Как нелегко быть учителем гениев, — произнес тихо Таратар. — Здесь упоминали Кеплера. Учителем великого Кеплера был знаменитый астроном Тихо Браге, изучавший планету Марс… Пьер Ферма… Пожалуй, его учителями можно назвать всех древнегреческих математиков… А у вас — Таратар. (Кажется, ему удалось установить привычное настроение в классе. Гении улыбались.) Как ты думаешь, Электроник, твой друг Сыроежкин действительно изобрел вечный двигатель?
Все уставились на Электроника. Он спокойно ответил:
— Название не совсем точное. Но этот двигатель практически без трений… — И Электроник стал перечислять формулы нового изобретения.
— Проще говоря, вечный двигатель, — прервал друга Сыроежкин и указал на светящуюся лампочку.
— Ура Сыроежкину! — крикнул Макар Гусев. — Гений номер два.
В дверь постучали. Распахнулись обе створки, и вошел опоздавший Смирнов. Вошел он очень странно, боком, прижимая к животу большой алюминиевый бак. Ребята с первой парты бросились ему на помощь. Витька Смирнов крепче прижал бак, прохрипел:
— Погодите, ребята… Я сам… Ценное изобретение!
— Смирнов, что это за бак? — осведомился Таратар.
— Это не бак. — Виктор Смирнов осторожно водрузил свою ношу на стол, вытер пот со лба, простодушно улыбнулся. — Извините, Семен Николаевич… Пришлось дождаться, пока все уйдут из дома. Это кастрюля. Мама в ней варенье варит. Ну а пока кастрюля свободна, я ее занял под опыт.
— Какую же проблему можно сварить в такой кастрюле? — пошутил Таратар.
— Вот. Смотрите!
Смирнов поднял крышку, и все вскочили с места, окружили учительский стол.
В кастрюле лежала корова величиной с кошку. Настоящая маленькая корова с рогами и хвостом.
— Я не знал, что ты увлекаешься игрушками, — сказал учитель.
— Какая там игрушка! — обиделся Смирнов, даже надулся. — Это настоящая корова. То есть, конечно, искусственная.
Корова повернула голову и посмотрела на ребят.
— Ой, — испуганно сказала Таня Сорокина, — она жует!
Корова едва заметно двигала челюстями. Она лениво что-то жевала, как жуют все в мире коровы.
— Руками ее не трогайте, — предупредил изобретатель. — Опыт не окончен.
Посыпались вопросы:
— Сколько ей месяцев?
— Сколько она весит?
— Почему такая маленькая?
— Что ест?
— Откуда она взялась?
Смирнов выслушал вопросы.
— В общем, так. Отвечаю сразу всем, — сказал он. — Разрешите, Семен Николаевич?… Вы видите искусственное животное. Модель типа коровы. Выведена мной в этой самой кастрюле. Как выведена — вопрос особый… Возраст больше трех недель. Питается исключительно кукурузными хлопьями… Вот, пожалуй, все. Это и есть мое домашнее задание, Семен Николаевич.
Таратар растерянно смотрел на кастрюлю.
— Смирнов, я не давал задания выводить животных… Я не биолог.
— Ну конечно, Семен Николаевич, — успокоил Виктор. — Корову я вывел просто так, для себя. А вам принес математический дневник.
Он достал из-под ремня смятую тетрадь, протянул классному руководителю.
— Гений номер три, — деловито отметил Гусев.
— Что ты всех нумеруешь? — поморщился Сыроежкин. — Сам-то ты какой?
— Сам я такое изобретение задумал, что вы все ахнете, — пообещал Макар.
Смирнов закрыл кастрюлю крышкой, деловито взялся за ручки.
— Отнесу домой. Пока мать не вернулась. В целях конспирации, — пояснил он, — опыт проводится под кроватью.
— Да, да, — кивнул Таратар. — Ребята, помогите, пожалуйста.
Восьмиклассники окружили кастрюлю, увели изобретателя.
Учитель складывал тетради в шкаф, перечитывая названия: «О стереометрии бочек», «О движении материков», «Теорема Ферма». Он был в прекрасном расположении духа, очень доволен результатами. Сколько работы задал ему любимый класс! Придется потратить все свободные часы на проверку тетрадей восьмиклассников… Как они себя называют? «Обыкновенные гении»…
Смелость и даже некоторая дерзость в творчестве приемлемы, а вот скромности этим гениям явно не хватает…
На столе, вопреки, кажется, всем законам науки, горела лампочка.
Таратар сделал несколько витков вокруг стола.
В чем тут дело?
Что за двигатель придумал Сыроежкин? Обращаться к другим учителям Таратару не хотелось.
И так в школе ходят легенды о его классе, об Электронике, Рэсси. Не хватает еще истории о вечном двигателе.
И все же консультация была необходима.
Таратар уложил двигатель в коробку, спрятал в портфель.
— Обыкновенные гении, — бормотал он, — вздумали подшутить над обыкновенным математиком. Но есть высшая инстанция — эксперимент. Так говорил мой учитель, а он, как я давно уже убедился, был мудрец.
Второе апреля. Отныне и впредь…
Таратар пришел в Институт физики и сказал, что хочет показать прибор.
— Зайдите в двести девятую комнату, — посоветовала секретарша.
В комнате под этим номером молодой сотрудник стучал на машинке. Стол его был завален бумагами. Физик мельком взглянул на Таратара.
