Клайв Баркер - Абарат: Дни магии, ночи войны
— Прости, что ты сказала? — спросила Мелисса.
— Если ты собираешься куда-то ехать, лучше не трать время, — повторила Карен. — Я так и не смогла добраться до Лорел-стрит. Наверное, где-то авария — все улицы забиты машинами.
— Спасибо, — сказала Мелисса. — Я просто хотела забрать детей. Тогда пройдусь пешком.
Она сунула ключи в карман и направилась к дому Гейджев, но через несколько шагов Карен окликнула ее вновь:
— Есть какие-нибудь новости о Кэнди?
Как только она произнесла имя Кэнди, Мелисса поняла, что это был за запах.
— Море… — пробормотала она.
— Что ты сказала?
Но Мелисса уже торопилась — бежала, а не шла — по улице, намереваясь скорее забрать сыновей, пока не станет слишком поздно, и ее страхи не воплотятся в реальность.
48. Рассекая волны
Когда Кэнди была маленькой и отправлялась в какое-нибудь путешествие, ей казалось, что добираться до цели всегда очень долго, а вот обратный путь домой занимает вдвое меньше времени. Сейчас она уже не была ребенком и покидала не летний лагерь и не парк аттракционов, в котором провела счастливый, беззаботный день. Она оставляла свой рай, свою страну чудес, и ощущение потери разрывало ей сердце. Казалось, она никогда не испытывала ничего подобного. Впрочем, нет, это не совсем так. Был еще один похожий момент. Пять лет назад ее кенар Монти, которого она вырастила из яйца и кормила с рук, пока тот не научился есть самостоятельно, заболел и внезапно умер. Она нашла его на дне клетки, холодного и окаменевшего. Кэнди не стала звать маму, желая провести с ним несколько минут наедине, попрощаться прежде, чем здесь соберется вся семья. Она коснулась его щекой, сказала, как любит его, и попросила ее ждать, поскольку наступит день, когда она присоединится к нему, и они начнут новую жизнь, которую смерть никогда не оборвет. Чувства, которые она тогда испытывала, разговаривая с ним и зная, что он ее не слышит, гладя его по голове и понимая, что он не чувствует ее прикосновений, ужасная, разрывающая сердце боль, напоминали ее теперешнее состояние.
Однако воспоминания постепенно изглаживаются. С годами память о Монти потускнела, и воспоминания об Абарате когда-нибудь тоже уйдут. Что у нее есть, чтобы они остались навсегда? Фотография с Шалопуто в Тацмагоре? Альменак Клеппа? Не слишком-то много. Она решила, что как только вернется домой, первым делом запишет все, что запомнила — все разговоры, что вела; все чудеса, что видела; всю еду, которую ела…
— О чем ты думаешь? — спросил Джон Хват.
— О том, чтобы записать свои воспоминания, — ответила Кэнди.
— Тебе не кажется, что ты слишком молода для мемуаров? — сказал Джон Ворчун.
— Это особая ситуация, — возразила Кэнди. — Мне кажется, что… — Она замолчала, ощутив, как в ней вновь поднимаются слезы.
— Продолжай, — сказал Джон Хнык. — Тебе кажется, что…
— Что если я не запомню это сейчас, то, возможно, потеряю навсегда.
— Не потеряешь, — сказал Джон Филей.
— Ты уверен? — спросила Кэнди. — Моя тетя Джессика заболела болезнью Альцгеймера и мало помалу забыла все, что было в ее жизни. По всему дому нам пришлось расклеивать записки с напоминаниями о самых простых вещах. Запирать дверь, выключать свет. Потом она стала забывать имена друзей, родных. Это было страшно. И для нее, и для всех нас. Предположим, то же случится со мной, только я забуду Абарат.
— Но это совсем другое, Кэнди. Здесь же двойная связь.
— Не поняла.
— Дело не только в том, помнишь ли ты Абарат. Абарат тоже будет помнить тебя.
Теперь глаза Кэнди действительно наполнились слезами.
— Правда? — спросила она.
— Да, — сказал Хват. — Скажите ей, братья!
— Да! — хором сказали братья Джоны. — Да! Да! Да!
Этот счастливый момент прервал крик Финнегана, который забрался на мачту Лад Лимбо, на марсовую площадку, чтобы лучше видеть, что их ждет впереди. Однако встревожило его совсем не то, что находилось перед кораблем, а то, что приближалось к нему сзади.
— Судно за кормой! — крикнул он сверху. — Судно за кормой!
Услышав сигнал Финнегана, все на корабле оглянулись. Над Изабеллой образовывалось пятно болезненно желтого тумана, и пока они смотрели, туман заклубился, раздвинулся, словно огромный занавес, и из него появился корабль в десять раз больше Лад Лимбо. Корабль был чудовищным не только по своим размерам, но и по виду. Корпус украшали чугунные фигуры мифических зверей; паруса выглядели так, словно были сшиты из саванов — на некоторых до сих пор оставались пятна смерти, — а из недр корабля доносились полные страданий стоны.
— Это корабль Тлена! — воскликнул Двупалый Том.
— Полынь! — крикнул капитан Макбоб. — Дамы и господа! Спасайте свои души! Нас преследует Полынь!
Казалось он не верит собственным глазам, словно его сознание отказывалось принимать то, что перед ним было — самый знаменитый боевой корабль, что когда-либо ходил по Изабелле.
— Полынь! — продолжал говорить он, — Полынь! Полынь! — словно по велению какой-то парадоксальной магии знание имени чудовища могло бы его уничтожить.
Но корабль приближался. И чем ближе становились друг к другу два судна, тем яснее члены команды Лад Лимбо понимали грозящую им опасность. Полынь была не только устрашающим кораблем — на нем находилась не менее устрашающая команда. Со снастей свисали заплаточники самых чудовищных форм; они же находились у перил и на палубе. Некоторые отдаленно напоминали животных: гигантский паук, созданный из ярко раскрашенных фрагментов; существо наподобие собранной в кучу стаи диких собак, кусающих и рычащих, словно бешеные (каковыми они, возможно, и являлись). На поручнях сидели птицы-заплаточники, похожие на безумную версию птеродактилей. Они прыгали по поперечным балкам, визжа и клюя друг друга.
Кэнди заметила нелепо разодетую фигуру с красными щеками и татуировками на лысой голове, прохаживавшуюся по палубе юта.
— Кто это? — спросила она.
— Это адмирал Г. Г. Копоть, — сказал капитан Макбоб. — Один из самых жестоких людей, какие только ходили под парусами по Изабелле.
— А рядом с ним… — почти шепотом произнесла Трия. — Это он? Он?
Ей ответила Кэнди.
— Да, это он. Кристофер Тлен.
Конечно, Трия видела его и раньше, на Ифрите, но теперь он не был той зловещей фигурой в шубе с мумифицированными головами. Сейчас Тлена украшала великолепная мантия черного, золотого и алого цветов.
— Отвернись, — сказал кто-то Кэнди. Это был Хват. — Пожалуйста. Отвернись.
— Здесь он не сможет причинить мне вреда, — ответила Кэнди.
— Не будь так уверена.
Пока Хват говорил, Тлен согнул левый указательный палец и поманил ее. Она вновь услышала голос Джона Хвата, но не желала выказывать испуг перед позерством Тлена и продолжала на него смотреть.
— Леди… — снова сказал Хват.
— Я не собираюсь бояться его лишь потому, что он на меня таращится.
Джон Ворчун сказал:
— Нас тревожит не Тлен.
— А что?
— Волна.
— Какая волна?
— Если ты на секунду оторвешься от Принца Тьмы, то увидишь, — сказал Джон Змей.
С трудом большим, чем она ожидала, Кэнди отвела взгляд от Тлена. Сомнений в словах Джона не было. За те полминуты, что Кэнди смотрела Тлену в глаза, из-под дымной кормыПолыни начала подниматься огромная масса воды.
— У нас неприятности, — мрачно сказал капитан Макбоб.
Волна росла и неуклонно надвигалась. Скоро она должна была обрести невероятную мощь, чтобы не только понести вперед чудовищный корабль, но и разрушить все на своем пути.
— Я не знал, что Тлен имеет власть над стихиями, — прокричал Джон Хват, наблюдая за тем, как Изабелла приходит все в большее неистовство.
— Вряд ли это он, — сказал Финнеган, одной рукой ухватившись за снасти Лад Лимбо, а во второй держа направленный на Полынь телескоп. — Это его бабка, Бабуля Ветошь.
Не успел он произнести имя старой ведьмы, как изнутри Полыни вырвалась стремительная волна энергии, и на палубе возникла женщина, призвавшая силу Изабеллы. Ее тонкие руки были подняты, вокруг головы развевались седые волосы.
Как только она появилась, все на борту Лад Лимбо услышали ее слова, и каждому казалось, что она говорит с ним и только с ним одним. Послание было мрачным и кратким:
— Лад Лимбо скоро утонет, и когда он пойдет ко дну, утонете и вы. Примиритесь со смертью. И поживее.
Когда ее речь закончилась, бурлящее под кораблем море внезапно начало расти, словно водяная башня.
