Астрид Линдгрен - Собрание сочинений: В 6 т. Том 2. Суперсыщик Калле Блумквист

Об этом Ева Лотта как-то не подумала. Во всяком случае, отступаться от своей блестящей идеи она не пожелала.

— Когда настанет мой черед выходить на арену и скакать верхом, кому-то из вас придется стать конюхом и провести коня, который развозит хлеб, между рядами зрителей. А затем поставить его прямо перед люком, и тогда я — бум! — съеду ему прямо на спину.

Тотчас начались репетиции и тренировки. Калле одолжил брезент у папы. Андерс съездил на велосипеде на лесопильню неподалеку от города и купил мешок опилок, чтобы посыпать арену. Веревку крепко привязали на чердаке, и трое цирковых артистов упражнялись все время, съезжая вниз, до тех пор, пока не забыли обо всем на свете.

Но однажды в разгар тренировки медленно приплелся дядя Эйнар.

— Подумать только, он обошелся без нас! — воскликнула Ева Лотта. — После обеда он все время болтается один!

— Кто из вас сбегает на почту с моим письмом? — крикнул дядя Эйнар.

Все трое посмотрели друг на друга. Собственно говоря, желания идти ни у кого из них не было. Но тут в душе Калле пробудилось чувство долга. Ведь дядя Эйнар — личность таинственная, а за корреспонденцией таинственных личностей необходимо следить.

— Это сделаю я! — поспешно воскликнул он.

Ева Лотта и Андерс с радостным изумлением посмотрели Друг на друга.

— Ты почти как скаут[6]: всегда готов! — сказал дядя Эйнар. Схватив письмо, Калле помчался на почту. Отбежав на почтительное расстояние, он тут же взглянул на адрес: «Фрёкен[7] Лоле Хельберг, Стокгольм, до востребования», — было написано на конверте.

«До востребования» означало, что адресат сам должен получить письмо на почте, Калле это знал.

«Темнит, — подумал Калле. — Почему он не напишет ей по домашнему адресу?»

Вытащив записную книжку из кармана брюк, он раскрыл ее.

«Список всех подозрительных личностей», — стояло на самом верху страницы. Раньше список охватывал немалое число разных лиц. Но потом Калле скрепя сердце был вынужден повычеркивать их всех до единого после того, как ему так и не удалось уличить их в чем-либо преступном. Теперь же в списке был только один-единственный человек: дядя Эйнар. Его имя было подчеркнуто красным, и ниже чрезвычайно обстоятельно выписаны все его приметы. За приметами шел новый раздел: «Особо подозрительные обстоятельства», и в нем стояло: «Имеет отмычку и карманный фонарик». Естественно, у самого Калле тоже был карманный фонарик, но это же совсем другое дело!

С некоторым трудом выудив из кармана огрызок карандаша, он, прислонившись к забору, сделал следующее дополнение в записной книжке: «Переписывается с фрёкен Лолой Хельберг в Стокгольме, до востребования».

Затем Калле пустился бежать к ближайшему почтовому ящику и через несколько минут вернулся назад в «Калоттан», как после зрелых размышлений был окрещен их цирк.

— Что означает это слово? — спросил дядя Эйнар.

— «Ка» — это Калле, «Лотт» — Ева Лотта, а «Ан» — Андерс, яснее ясного, — объяснила Ева Лотта. — А вообще-то, дядюшка Эйнар, вам нельзя смотреть, как мы репетируем.

— Жестокая весть, — сказал дядя Эйнар. — Что же прикажете мне целый день делать?

— Спуститься вниз к реке и поудить рыбу, — предложила Ева Лотта.

— О небо! Ты хочешь, чтобы у меня был нервный срыв?

«Очень беспокойная натура», — подумал Калле.

Ева Лотта, между прочим, не знала сострадания. Она немилосердно, не, обращая внимания на его мольбы, прогнала дядю Эйнара. И репетиции в цирке «Калоттан» пошли без перерыва. Андерс был самым сильным и самым гибким и ловким: поэтому-то он по справедливости и стал директором цирка.

— Но я тоже хочу немножко пораспоряжаться, — заявила Ева Лотта.

— Хватит, ты и так распоряжаешься, и не немножко, — сказал Андерс. — Кто из нас директор, ты или я?

Директор цирка вбил себе в голову, что он должен сколотить настоящую, высокого класса группу акробатов, и заставлял Калле с Евой Лоттой тренироваться по нескольку часов в день.

— Ну вот, теперь хорошо, — удовлетворенно сказал он, когда Ева Лотта в голубом костюме гимнастки, улыбающаяся и стройная, выпрямилась, стоя одной ногой на его плече, а другой — на плече Калле. Мальчики же, широко раздвинув ноги, оперлись на зеленую доску качелей. Так что Ева Лотта поднялась гораздо выше в воздух, чем ей, собственно говоря, самой хотелось. Но она скорее бы умерла, чем призналась, что, когда она смотрит вниз, в животе у нее возникают какие-то неприятные ощущения.

— Было бы просто здорово, если бы ты хоть разок постояла на руках, — выдавил из себя Андерс, пытаясь сохранить равновесие. — Это произвело бы сильное впечатление на зрителей.

— Было бы просто здорово, если бы ты уселся на собственную голову, — отрезала Ева Лотта. — Это произвело бы еще более сильное впечатление на зрителей.

И в этот самый миг в саду раздался ужасающий вой, за ним последовали душераздирающие вопли. Какое-то существо попето в величайшую беду. Ева Лотта закричала и, рискуя жизнью, спрыгнула на землю.

— Ой, что это, ради всего святого? — спросила Ева Лотта.

Все трое выбежали из цирка. Через секунду им навстречу выкатился какой-то серый клубок. Именно этот клубок и издавал те самые ужасающие вопли. А клубком был всего лишь Туссе, котенок Евы Лотты.

— Туссе, о Туссе, что же это? — пролепетала Ева Лотта.

Она схватила котенка, не обращая внимания на то, что он царапался и кусался.

— О, — сказала Ева Лотта, — кто-то… О, как не совестно, кто-то крепко привязал к его хвостику эту дрянь, чтобы напугать котенка до смерти!

К хвосту котенка был привязан шнурок, а на шнурке болталась жестянка, которая при каждом прыжке животного ужасающе дребезжала. Слезы полились ручьем из глаз Евы Лотты.

— Если б я знала, кто это сделал, я бы…

Она подняла глаза. В двух шагах от нее стоял дядя Эйнар и весело смеялся.

— Ох, ох, — повторял он, — смешнее этого я в жизни не видывал.

Ева Лотта кинулась к нему:

— Это сделали вы, дядя Эйнар?

— Сделал? Что сделал? О Боже! Какие прыжки! Вот умора! Зачем ты сняла жестянку?

Тут Ева Лотта закричала и бросилась на него. Она била его кулаками куда попало, меж тем как слезы не переставая струились по ее щекам.

— Это отвратительно, о, как не совестно, я ненавижу вас, дядя Эйнар!

Тут веселое лошадиное ржание смолкло. Лицо дяди Эйнара странно изменилось. На нем появилось выражение ненависти, испугавшее Андерса и Калле. Они так и застыли на месте, превратившись в двух неподвижных зрителей этого необычайного представления. Крепко схватив Еву Лотту за руки, дядя Эйнар почти что прошипел:

— А ну успокойся, девчонка! А не то я тебе все кости переломаю!

Ева Лотта чуть не задохнулась; дыхание ее стало тяжелым и прерывистым. А руки бессильно повисли, ощутив на миг железную хватку дяди Эйнара. Она испуганно смотрела на него. Отпустив ее, он несколько смущенно провел рукой по волосам. А потом улыбнулся и сказал:

— Что с нами, собственно говоря, происходит? У нас что, соревнование по боксу? И вообще, о чем речь? Я думаю, ты выиграла в первом раунде, Ева Лотта!

Ева Лотта не ответила ни слова. Взяв котенка, она повернулась на каблучках и ушла, очень прямая и стройная.

4

Когда в комнате у Калле появлялись комары, они очень мешали ему спать. Вот и теперь какой-то летучий негодник разбудил его.

— Нелюдь, — пробормотал он, — хоть бы таких, как ты, вовсе на свете не было!

Он потрогал себя за подбородок в том месте, куда его укусил комар. Потом посмотрел на часы. Скоро час. Время, когда все порядочные люди давно уже спят.

— Кстати, — сказал он сам себе. — Интересно, спит этот истязатель котят или нет?

Он зашлепал к окну и выглянул наружу. В мансарде горел свет.

«Спи он чуточку побольше, может, и не был бы такой беспокойной натурой, — подумал Калле. — А не будь он такой беспокойной натурой, он, может, спал бы побольше».

Странно, но ему вдруг показалось, будто дядя Эйнар услыхал его мысли, так как в эту минуту в мансарде погас свет. Калле только собрался было снова залезть в постель, как внезапно случилось нечто, заставившее его вытаращить глаза от удивления. Дядя Эйнар осторожно выглянул в открытое окошко и, убедившись, что поблизости никого нет, вылез на пожарную лестницу. Миг, и он уже на земле! Держа что-то под мышкой, он быстрыми шагами направился к сараю рядом с пекарней, где хранились разные инструменты и всякая снасть.

Поначалу Калле замер от удивления. Он так опешил, что не мог прийти в себя и что-то предпринять. Но тут же бурный водопад мыслей, догадок и вопросов обрушился на него. Он дрожал от нетерпения и восторга. Наконец-то, наконец-то нашлась на свете личность, которая и в самом деле оказалась таинственной и подозрительной! И не только на первый взгляд, но и после более глубокого изучения. Ведь одно это подозрительно: взрослый человек посреди ночи вылезает из окошка! Не будь он преступником, он, верно, воспользовался бы обыкновенной лестницей.