Татьяна Семенова - Монсегюр. В огне инквизиции
Итак, задумка была проста. Залезть под стол, просунуть голову в дырку и остаться в таком виде до прихода гостей.
О своей шутке он рассказал Сашке Ветрову, который сначала долго смеялся, но потом, подумав, обозвал Ваньку идиотом и сказал, чтобы тот даже не вздумал этого делать. Гости, особенно девчонки, увидев такое на столе, могут от страха умереть. Однако Оболенский, которому очень хотелось сделать что-то необычное, расценил слова Ветрова как зависть его остроумию и не обратил на них внимания.
И вот наступило 31 октября. Всё было готово. И свечи, и манекен, и соответствующая музыка. Прежде чем занять нужную позицию под столом, Иван приоткрыл дверь своей квартиры, чтобы гости могли беспрепятственно войти внутрь.
Ровно в шесть раздалось цоканье женских каблучков и заливистый смех. Этот смех Оболенский узнал бы из тысячи. Это была Аня Птицына. Она о чём-то весело болтала со своей подружкой Маринкой Малаховой. Остановившись на лестничной площадке, девчонки закопошились, надевая маскарадные маски, подкрашиваясь и снимая плащи. Аня была в костюме злой колдуньи Морганы, на лице — яркий макияж с тёмно-фиолетовой помадой на губах. Марина превратилась в забавного чёртика, с хвостом и маленькими рожками. Оглядев друг друга, девчонки остались довольны. Подойдя к квартире, они увидели, что дверь приоткрыта. Поколебавшись немного — как-то неудобно вот так вламываться — решили всё же позвонить. Ждали, ждали, но так никто и не появился. Они вошли в прихожую.
И сразу же стало как-то жутковато. Кругом темнота. Только мерцание свечей и музыка… Даже не музыка, а непонятные стоны и скрежет под музыкальное оформление.
— Эй, Вань, ты дома? — дрогнувшим голосом прошептала Аня.
Никакого ответа.
— Куда это он делся? — Марина робко прижалась к подруге.
— Может, за хлебом побежал? — предположила Аня. — Он говорил, что будет праздничный стол. Знаешь, ведь так бывает: вроде, всё приготовил, а хлеб или соль забыл.
— А почему дверь-то открыта?
— Гости придут, а никто их в квартиру не пускает, — проявила сообразительность Аня. — Неудобно. Ты же знаешь, Ванька такой щепетильный в вопросах гостеприимства и дружбы.
— Темнота какая, прямо не по себе, — поёжилась Марина.
— И ещё какие-то звуки странные.
Тем временем Оболенский уже сгорал от нетерпения и злился на нерасторопность девчонок.
— Ну что, пройдём в гостиную и подождём? — предложила Марина.
Аня согласно кивнула.
Они вошли. Посреди гостиной стоял накрытый стол со свечами, а в середине — тыква. Всё очень красиво.
— Вот видишь, точно, за хлебом пошёл, — немного успокоилась Аня.
Она хотела присесть, и тут…
Музыка прекратилась. Раздался жуткий лязг и какой-то ещё ужасный звук. Неожиданно тыква стала подниматься вверх, будто паря в воздухе. А под ней… Марина и Аня застыли в оцепенении. На красиво украшенном салатами и фруктами столе, прямо по центру, лежала Ванькина голова. Светлые кудрявые волосы взъерошены, глаза — закрыты. Вокруг головы на белоснежной скатерти — ярко-красные пятна «крови».
В глазах девчонок застыл ужас. Марина вцепилась в руку подруги. И тут рот у головы приоткрылся и оттуда вывалился синюшный язык (Ванька предварительно обильно намазал его синими чернилами).
Откуда-то сбоку раздался грохот. Чья-то чёрная фигура упала недалеко от девчонок, от неё отделилась голова и покатилась прямо к ногам Ани и Марины. Музыка усилилась, а вместе с ней пронзил всю квартиру душераздирающий крик. Динамики работали на всю катушку.
У Марины и Ани подкосились ноги. Из рук выпал торт. Они готовы были упасть в обморок, но в этот момент сзади послышался скрип открываемой двери. Не сговариваясь, девчонки с криком бросились к выходу, чуть не сбив с ног Серёгу Гаврилова, ещё одного приглашённого, осторожно входившего в квартиру.
Иван, сидя под столом, не ожидал такого потрясающего эффекта. Совсем кстати упал этот манекен, видно, от сквозняка. И отвалившаяся от него голова отлично завершила всю постановку. Оболенский был доволен не только представлением, но и подготовленными звуковыми эффектами. Получилось даже лучше, чем он планировал.
Несясь по лестнице и голося: «Спасите! Милиция!», девчонки вылетели на улицу и сразу наскочили на Сашку Ветрова. Тот шёл к Ваньке. Одет он был в костюм пирата. Не очень-то оригинально, но Сашка на этом не зацикливался. Из сумки торчала ручка теннисной ракетки — прямиком с тренировки, даже не заходил домой.
— Сашка, Сашка, — запричитала Аня, — не ходи туда! Там такое! В нашем районе маньяк-убийца! Господи! Это же ужас какой! Надо срочно в милицию! И скорую помощь! Срочно! Быстрее!
И она, зарыдав, схватила Ветрова за руки и вместе с Маринкой потащила его прочь от дома. Следом выскочил Серёга Гаврилов. Бледный как полотно. Он уже набирал на своём мобильном номер «скорой помощи».
Ветрову не потребовалось много времени, чтобы сообразить, откуда весь этот сыр-бор. Он резко остановился и выхватил у Серёги телефон.
— Дай сюда! Не надо звонить! Вы испугались Ванькиной отрубленной головы? Ерунда это всё!
Марина, Аня и Сергей дикими глазами уставились на Ветрова. А тот со злостью процедил сквозь зубы:
— Ну, козёл! Сейчас его голова получит по первое число! — Ветров угрожающе погрозил кулаком в сторону дома Оболенского.
Малахова перевела взгляд на ручку теннисной ракетки, торчащей из Сашкиной сумки. Ей почему-то показалось, что это холодное оружие, может быть, даже меч. Она дико закричала и бросилась от Ветрова прочь, вопя на ходу: «Убийца! Спасайтесь!»
Сашка хладнокровно изрёк:
— Серёга! Быстро догони Малахову и веди её к Ваньке домой.
Сергей даже не шелохнулся. Его будто парализовало. Аня смотрела на Ветрова и испуганно моргала глазами.
— Гаврилов, быстро! Чего уставился? А то Малахова уйдёт далеко и шум поднимет не по делу.
Гаврилов медленно попятился от Сашки.
И тут наконец до Ветрова дошло. Он захохотал. Ане показалось, что даже как-то зловеще. У неё подкосились ноги, и она мягко осела на землю. Саша подхватил её.
— Ань, ты чего? Эй, вы… это… совсем уже что ли? — И он покрутил пальцем у виска. — Вы серьёзно подумали, что это я Ваньке отрезал голову?
Аня в голос заплакала. Если бы у неё были силы, она бы убежала прочь от этого монстра в овечьей шкуре. Так спокойно говорить об отрезанной голове друга! Пусть даже не он это сделал.
Ветров поспешил объясниться:
— Ребята, вы всё не так поняли. Это Ванька, придурок, шутку такую придумал с отрубленной головой.
— Как это? — еле слышно одними губами пробормотал Гаврилов. — Он сам себе, что ли, её отрубил?
— Да живой он! Живой! — закричал Сашка, выходя из себя. — Дырку вырезал в столе и голову просунул. Серёга! Беги, догоняй Малахову.
— Дырку в столе? — У Гаврилова отвисла челюсть.
— Да! Да!
— А кровь на скатерти? — простонала Аня, всё ещё не веря Ветрову.
— Да это малиновый сироп. Ну что ты стоишь, Серёга, беги за Маринкой. И всё ей объясни.
Малахова в это время выглядывала из-за угла соседнего дома. Рядом с ней были два парня из школы, тоже приглашённые на праздник, но пока ещё не видевшие Ванькин сюрприз. Они размышляли о том, не сошла ли Малахова с ума — как-то не верилось, что Ветров вдруг оказался маньяком-убийцей, — но и подойти поближе не решались.
Гаврилов выступил в качестве парламентария. Вскоре все шестеро направились к подъезду дома Ивана.
Малахова предпочла остаться на улице. А Аня, вцепившись в руку Гаврилова, последовала за ребятами. Они даже не подозревали, что в это время в квартире Оболенского появился ещё один человек, которого на вечеринку вовсе не приглашали.
Когда Аня и Марина с радостным настроением шли в гости к своему другу, сосед Ивана по лестничной площадке Пётр Михайлович, солидный гражданин, отставной военный, спокойно смотрел телевизор в халате и тапочках. Показывали футбол, «Спартак» — ЦСКА. Шла двадцатая минута первого тайма. Армейцы атаковали, напряжение на поле возрастало. Пётр Михайлович налил себе пива и только поднёс стакан к губам, как вдруг услышал истошный девичий крик. От неожиданности он вздрогнул, чуть не облившись. Затем, в унисон первому голосу, прибавился второй, тоже женский и такой же истеричный. Пётр Михайлович встал, тихо выругался и пошёл наводить порядок в доме. Со словами «до чего молодёжь дошла, уже орут, не стесняясь, в общественных местах», он открыл дверь своей квартиры и вышел на лестничную площадку. Не обнаружив там никого, он перегнулся через перила, но лишь услышал хлопанье парадной двери. Это Аня с Мариной, а следом за ними Серёга Гаврилов выскочили на улицу. Покачав головой, Пётр Михайлович хотел было вернуться в кресло и наслаждаться футболом, как вдруг увидел настежь открытую дверь в квартиру Оболенских.
