Дмитрий Емец - Муравьиный лабиринт
В последний момент Триш, человек в капюшоне и проявивший крайнюю резвость Дионисий Тигранович успели пробежать на четвереньках по спине лежащего Мантухайчика, который, раздирая на себе одежду, пытался добраться до пчелы.
Триш вцепился Алисе в куртку, Гай вцепился в Триша, а Белдо, не церемонясь, повис на Гае. Это создало цепочку, слившую их с Алисой в единое целое. Вместе они выкатились из живой изгороди в следующий ее виток. Теперь от каменного фонтана их отделяла всего одна стена. Громадный муравейник был так близок, что приходилось задирать голову, чтобы увидеть, где он кончается.
Лазейка, из которой едва показался интересно бледный Дионисий Тигранович, быстро зарастала. Внутри, оплетенный молодыми побегами, рычал и бился Мантухайчик. Он ругался и, барахтаясь, грозил изрезать Алису на куски. Живая изгородь трещала, однако и Тришу, и Гаю быстро стало ясно, что никакая сила не вырвет Мантухайчика из Лабиринта. С каждым мгновением голос становился тише, глуше, вростал в изгородь. Алисе вспомнилось множество историй о духах лабиринта. Что ж, возможно, вскоре появится еще одна.
Воспользовавшись тем, что Триш отвлекся на Мантухайчика, она толкнула его двумя руками, вырвалась и побежала вдоль последней зеленой стены, отделявшей ее от фонтана. Мгновение спустя брошенная Тришем секира пронеслась совсем рядом и, врезавшись в живую изгородь, прыгнула ей под ноги. Алиса попыталась перескочить через нее, но секира ударила ее древком по голени. Кто-то настигал ее. Она слышала шаги. Чтобы прорваться сквозь ограду, Алисе надо было остановиться и разглядеть живую изгородь. Сделать это на бегу она не могла.
И тут увидела ЭТО. Алые и желтые цветы образовывали арку. Таких простых подсказок Алиса никогда не получала, но поверила сразу. Защитив лицо руками, она вбежала в колючий кустарник. В последний момент кто-то вцепился в нее, вместе с ней прорвавшись в центральную часть Лабиринта. Капюшон больше не скрывал его лица. Алиса узнала Гая, о котором в ШНыре говорили так часто. Длинные вьющиеся волосы, опавшее, как сдутый мяч, лицо. Белдо и Триш, не успев прорваться, остались снаружи.
До закладки было несколько шагов, на которые та не подпускала чужаков. Правда, муравейник так разросся, что один из его концов выходил за эту зону недоступности. Хризантемы исчезли. Теперь здесь царствововал муравейник. Из-под него неспешно вытекала вода, та, что вечно стекала по резьбе расколотого камня.
В руке у Гая Алиса увидела небольшой арбалет, выглядевший совсем нестрашно. А потом осознала, что арбалет уже выстрелил и его короткий болт сидит у нее в груди по самое оперение.
– Ты справилась! А теперь прости: мешаешь.
На Алису он не смотрел: только на муравейник. Алисы для него больше не существовало: только препятствие, через которое он уже перешагнул.
Перед глазами у нее что-то полыхнуло, мир разорвался как бумажный. На подкашивающихся ногах она сделала последний шаг к выступающему склону муравейника и рухнула лицом вниз. Кажется, муравьи бегали по ней и кусали. Хвоя колола лицо. Потом все померкло.
Гай отбросил арбалет.
– Наконец-то все получилось! Ну здравствуй, двушка, – прошептал он и шагнул в муравейник с той же самой стороны, где лежала Алиса.
Несколько минут спустя Зеленый Лабиринт стал прежним. В живой изгороди появились привычные проходы, в которые немедленно устремились шныры. Первыми неслись Ул с Максом. За ними – спешенная девица Штопочка с папиросой «Астра» в зубах, шнеппером в левой руке и бичом в правой. За ней, отстав ровно настолько, чтобы не попасть под бич, бежали Сашка, Вовчик, Макар, Горшеня и еще целая толпа.
Они прорвались к закладке и остановились в нескольких метрах, потому что закладка их к себе не подпускала. Муравьи возбужденно бегали по муравейнику, устраняя повреждения. Ни Алисы, ни человека в капюшоне не было.
* * *Рина проспала весь день и проснулась вечером. Чувствовала себя гораздо лучше. За окном смеркалось. Она увидела чью-то спину, склоненную над письменным столом. Желтая лампа мягко освещала контуры. Слышно было, как кто-то бормочет:
– «Европейский родительский клуб имени Павлика Морозова». Опять этот Афанасий! Я его когда-нибудь прикончу!
– Кавалерия! – негромко окликнула Рина.
Сидевшая у стола женщина обернулась.
– Кавалерия – это для усиления пехоты. Меня зовут Калерия Валерьевна! Попрошу занести это в мысленную книжечку! – строго поправила она.
Рина вспомнила новость, которую принесла вчера от Долбушина.
– Как берсерки? Удалось им прорваться? – спросила она, беспокоясь.
Серьезное лицо директрисы поначалу озаботилось, а потом повеселело.
– Они прорвались. Наша оборона оказалась никчемной. Видимо, мы способны только нырять. Весь медпункт забит ранеными: Даня, Наста, Ганич. Слишком серьезных нет, но возни достаточно.
– А берсерков было много?
– Гай, Белдо и с ними еще двое. Захватили Алису и рванули в Лабиринт… Что было там, мы знаем со слов Алисы. Она уверяет, что к закладке пробились только она и Гай. Гай выстрелил в нее, она упала в муравейник. Скорее всего, Гай последовал за ней, хотя она не знает.
– Он на двушке? – ужаснулась Рина.
– Ну не совсем. Разве что двушка переехала в комнату Витяры! – насмешливо сказала Кавалерия.
– Куда-а переехала?
– Именно там оказался Гай. Схватил со стола нерпь Витяры и сбежал. А Витяра-то хорош! Военное положение, а он нерпи по столам разбрасывает! Зато клянется, что попал в Гая ботинком!.. Лучше бы из шнеппера, но выбирать не приходится.
Рина все еще не понимала.
– А почему у Витяры? Как?
– Разве я не объяснила? – удивилась Кавалерия. – Пять баллов мне за склероз! В комнате у Витяры еще один муравейник. Видимо, как производное от этого. Какая-то часть муравьев пришла туда, где появилась на свет, прихватив с собой молодую муравьиную матку. Очень милая история! Раз Витяра их выходил – он теперь для них муравьиный папа. Ну или дедушка. Я плохо разбираюсь в родстве.
– И что?
– Как что? Муравейник перебросил Гая не на двушку, как он надеялся, а кое-куда поближе! Не все автобусы идут по Новому Арбату, некоторые и в Мытищи.
– А те другие, которые были с Гаем?
– Про одного мы до сих пор ничего не знаем. Алиса уверяет, что он остался в Лабиринте. Белдо и тощий с бородкой сбежали. Их конвоировали Макс и Ул. Тот, что с куклой, все время бормотал, а потом на Макса с Улом свалилось дерево. Оказалось, оно едва стояло под тяжестью снега. Ты часто слышала, чтобы на человека падало дерево? Вероятность самая мизерная… В любом случае, царапины на них самые настоящие. Ведьмари сбежали.
– А Алиса?
– Ее не было около часа, – сказала Кавалерия. – Ни в Лабиринте, нигде… а потом она появилась, и опять в комнате Витяры! Какая-то странная! Я не назвала бы ее просветлившейся. Нимба над головой нет, с Фредой ругается не меньше прежнего, но все равно какая-то другая… Что-то такое в глазах! В общем, не знаю…
– И где она была?
– Не может объяснить. Говорит, было ослепительно красиво, но ничего не запомнила… Только, что было очень красиво. А описать ничего нельзя. Понятия совсем не те, и мысли не те, и предметы. Словно смотришь на солнце, но солнце не обжигающее, а прохладное. Такое, к которому можно прикоснуться руками! В этом солнце все растворяется. Гаснет огонь, расступается пространство, теряется форма, застывает время…
– Межгрядье?
– Меркурий считает. Дальше Межгрядья. Только там. Рана могла затянуться. Прямо напротив сердца. Явно смертельная. А теперь только. Шрам остался, – сказала Кавалерия, легонько поддразнивая Меркурия.
В ШНыре у многих это входило в привычку.
Конец
