Сергей Смирнов - Тайна Спящей Охотницы
…но ничего не успел ответить. Наружи так грохнуло, что в просторном, пустом помещении без окон, в котором Кит решал вопросы жизни и смерти, повалилась внутрь часть стены, повалили клубы пыли. Кит присел от испуга. У него заложило уши.
- Беги за мной! – крикнула Анна и не полетела, как Железный Человек, а побежала вполне по-девчоночьи в сторону темного проема в противоположной, еще целой стене.
Они выскочили под Солнце, ослепившее Кита до боли. Здесь был внутренний двор среди высоких домов. Щурясь от света, Кит помчался за Анной дальше – в арку-подворотню.
У решетчатых внешних ворот арки Анна жестом остановила Кита. Они выглянули на улицу. Справа оглушительно грохотало. С той же стороны по улице бежало несколько немецких солдат в касках. Сразу было видно, что они не атакуют, а сваливают с оглядкой, иногда останавливаясь поочередно и отстреливаясь из автоматов.
- Тебе необходимо молчать! – выдохнула Анна прямо в ухо Киту черешневый приказ. – Ты контужен и ничего не слышишь. Показываешь пальцем на уши… Говорю только я!
Кит всё понял и кивнул.
- Нам нужно на ту улицу! – предупредила Анна и показала наискось, через перекресток, в сторону более широкой улицы. – Я скажу, когда это будет возможно…
Совсем рядом, за углом, грохнуло так, что со всех домов посыпались стекла и струйки пыли. Немцы сжались, замерли на миг, а потом прибавили ходу. Двое из них, пробегая мимо арки, стали орать и махать руками – убирайтесь во двор, киндеры, прячьтесь, доннер ветер!
Анна что-то крикнула им в ответ и потянула Кита за рукав чуть глубже в арку.
- Успеть бы… - с тоской, занывшей в груди, проговорил Кит, легко вообразив, от какой грозной, отчаянной и уже непобедимой силы, от волны какого цунами чешут по улицам эти жалкие остатки Вермахта.
- Я тоже об этом так думаю, - спокойненько ответила Анна. – Готов?
- Ага… Всегда готов, - бессознательно, уже не слыша себя, как настоящий контуженный, кивнул Кит.
- Forwerts! Вперед! – на двух языках скомандовала Охотница.
И они помчались из арки прямо к перекрестку, а потом – сразу наискось.
Уже на подходе-подбеге к перекрестку Кит услышал в воздухе нарастающее шипение… В миллионную долю секунды сигнальной ракетой взлетел в его памяти ответ на вопрос из какой-то телевикторины: «Если снаряд в полёте не свистит, а шипит, что это значит?» Правильный ответ – «Смерть!» Помощь зала уже не потребуется… не успеет…
Кит, не помня себя, вцепился в девчонку, повалил ее на мостовую и накрыл собой.
Оглушительно ухнула, батутом вспучилась земля, подбросив в воздух обоих, и тут же два сильных, злобных удара отбросили Кита в сторону…
Странно… Кит не почувствовал никакой боли… просто пихнули его злобно, но не остервенело, в бок какие-то здоровенные, невидимые кулаки…
Но уже поднимали его с земли сильные руки.
- Ты?! – выдохнул он.
- Бежим! Бежим! – кричала Анна.
У Кита дрожали колени и будто растекались вниз, прямо в проклятые, белые кроссовки. Он беспомощно огляделся, снова не веря, что жив… И увидел здоровенную, дымящую воронку метрах в пятнадцати… А на другом конце улицы – метрах в ста пятидесяти – наш танк, легко узнаваемую во всех временах и пространствах тэ-тридцатьчетвёрку, и жавшихся к нему наших солдат. Они там что-то кричали им с Анной и махали, вернее как бы отмахивались от них руками: живо прячься, мелюзга немецкая, не с тобой воюем!
- Не могу… - признался Кит. – Заклинило…
И тут произошло то, чего Кит потом сознательно не стыдился. Анна снова крепко обняла, обхватила его, оторвалась от земли с вертикальным взлетом и понеслась низенько над улицей в эдаком примитивном, но невероятном танго.
«Они никогда не поверят…» - даже успел пожалеть Кит наших атакующих солдат прежде, чем Анна влетела с ним прямо в разбитую витрину часовой мастерской на той самой, нужной им улице.
- Спасибо, - сказал Кит… и присел пару раз, проверяя дееспособность ног.
- Не за что, - не преминула вежливо ответить Анна и стала перебираться через завалы и развалы наружу.
Разбитые ходики-часики с остановившимся на них вразнобой временем представляли собой весьма символичное зрелище.
Кит двинулся вслед за Анной, тоже выглянул из расчищенной взрывом от всех времен и эпох витрины.
На этой, куда более широкой улице, тоже виднелось вдали русское наступление – тоже более широкое и мощное. Два советских танка, пехота…
- Ну… Что дальше-то? – с опаской поинтересовался Кит.
- Успели. Одиннадцать сорок одна по берлинскому времени… Еще сорок секунд, - деловито и строго сообщила-успокоила его Анна, внимательно рассматривая пустой участок улицы поблизости.
Кит не удивился: наверно, среди ее особенных генов был установлен и какой-нибудь генный чип-таймер.
Советские танки и пехота приближались.
- Тебе тоже большое спасибо, - сказала Анна, не оборачиваясь на Кита и продолжая следить за чем-то, что видела только она.
- За что?! – как-то даже не сообразил Кит.
- За то, что создал собой защиту от опасности… Ты – настоящий человек.
И снова это было сказано по-старому, как там, в подземелье, - без всякого пафоса, как если бы энтомолог, проходивший летним лугом, мимоходом определил пролетевшее мимо, вполне знакомое ему, заурядное насекомое.
- Ну, о тебе я, вообще, молчу, - не сдержался Кит… и тут же пожалел о комплименте, сказанном в совершенно издевательском тоне.
Но эта фантастическая, летающая Анна, похоже, не идентифицировала злые человеческие сарказмы. Кит уже почти не сомневался, что она тоже настоящий, живой человек, только человек из какого-то особого мира, о котором он в свое время сильно поинтересуется… Потом, не сейчас…
- Однако в этом больше нет необходимости, - добавила Анна.- Для меня, как и для тебя, боеприпасы не опасны. Я активировала защитное поле для нас обоих. Осколки могли произвести контузию тканей…
«Лучше бы ты этого не говорила…» - кисло подумал Кит, а вслух постарался быть джентльменом:
- Значит, самое большое спасибо тебе, а не мне.
Советские танки и пехота неумолимо приближались… Кит не выдержал и уперся взглядом Анне прямо в висок.
Он подняла руку:
- Сейчас… Еще пять секунд… Готов?
Кит прикусил язык…
…и через три секунды выпучил глаза.
На мостовой, метрах в двадцати от них, стал вздуваться огромный продолговатый, непрозрачный, с металлическим отливом пузырь. Он не раздвигал асфальт, как шампиньон… он очень медленно всплывал из него, как из болота округлая спина какого-то чудища. Он всплыл на высоту метра два и замер…
Кит собрался с силами, наладил глазной фокус, пригляделся.
Сердце больно и гулко бухнуло в нем, догадавшись обо всем раньше миллиарда нейронов-крокозябр головного мозга.
…Это была надстройка небольшого геоскафа, поднявшегося в один из последних дней нацистского Берлина из магматических глубин Земли.
На ней появилась дугообразная щёлка выходного люка, люк подался внутрь и в сторону - и в проеме, как в черном, не отражающем никакой реальности зеркале появился… кто?!
Что, не догадались?!
Маркшейдер Максимилиан Вольф собственной персоной. В том же старинном костюме и в неизменном пенсне.
Он сделал ручкой старинный приветственный жест:
- Gutten morgen, kinders!
Кит оцепенел, почувствовав себя распластанным и приколотым в застекленной коробке насекомым.
Маркшейдер Вольф весело подмигнул ему:
- У тебя десять секунд на выбор, дорогой прапраправнук… Но лишь в том случае, если бы у тебя этот выбор был.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
с подземным обедом в компании тираннозавра
и с раскрытием великих тайн
на десерт
Вот откуда пойдут слухи на всю Историю о секретных нацистских файлах и о всяких невиданных технологиях Рейха!.. Перед глазами штурмующих Берлин советских частей, на одной из центральных улиц, всплыла на поверхность эдакая небывалая… нет, не субмарина, а субтеррина… и снова ушла в глубину, не оставив после себя ни огромного кротового хода, ни – по аналогии с водоворотом – землеворота.
Подбегая к геоскафу, Кит хотел было помахать своим – тем, за которых он был всей душой, - но воздержался, подумав, что совсем обескуражит пехотинцев и танкистов… а значит, задержит решительное наступление на несколько столь ценных в те дни секунд.
Это был, конечно, не геоскаф «Лебедь» - так, небольшая подземная лодка, сравнимая с обычной дизельной подводной…
Маркшейдер Вольф так прямо и сказал, когда Кит спустился в её натужно гудевшую при погружении, пахшую подземной сыростью, машинным маслом и паровозным углём утробу:
- Извини, Никита, тут потеснее будет, нежели на вашем прекрасном «Лебеде».
Говорил он по-русски очень чисто, со старинными переливами высоких тонов.
Кит вспомнил о горькой участи «Лебедя», вспомнил вулканический дождь его обломков, тонущих в кратере Везувия, угукнул и коротко взгрустнул… Помимо всяких технических запахов, действительно пахло могильной сыростью – и вверх тянулся землистый туман: этот эффект работы рыхлителя, пробивающего путь в земной тверди, Кит помнил еще по своему пребыванию на «Лебеде».
